САЛОН
Пассажиры взволнованы. Легкий рокот разговоров пробегает по рядам.
Дверь, ведущая в кабину, открывается. Выходит Иржи.
Все стихает.
— Есть небольшое сообщение… — Встретившись глазами с мальчиком, он старается улыбнуться. — Дело в том…
КАБИНА
По-прежнему ведут свой немой рассказ приборы. Дрожат стрелки, вспыхивают огоньки. И между бессильно опущенными руками спящего командира маленькими толчками подвигается вперед и назад штурвал самолета.
САЛОН
— …Самолетом управляет автопилот. Непосредственной опасности нет, — по-прежнему улыбаясь, заканчивает Иржи. — Врач принимает меры, чтобы разбудить летчиков. Прошу всех спокойно оставаться на местах…
Но последняя просьба оказывается излишней. Все и так застыли в креслах. В салоне мертвая тишина. Только мерно гудят моторы.
Замерла Кристин, инстинктивно прижав к себе смуглую девочку в сари.
Замер с поднятой для крестного знамения рукой миссионер.
Льется на пол содержимое фляжки солдата, и этого не замечает ее владелец…
Машинально раскрывает и закрывает книгу студентка… Судорожно вцепилась в рукав мужа молодая жена… Тереза, как автомат, продолжает красить губы, не замечая, что на ее лице уже уродливый красный шрам.
В мелкие клочья рвет только что написанный документ секретарь.
Застыл диктатор с отвисшей челюстью…
Толстяк с непрожеванным бутербродом…
Безмятежен лишь спящий, мирно похрапывающий в кресле у окна…
Летит самолет. Четыре мотора несут его тяжелое тело. Четыреста километров в час, семь километров каждую минуту остаются позади…
КАБИНА
Врач и женщина в сари склонились над вторым пилотом. Летчик обнажен до пояса. Грудь мерно подымается.
Иржи (тревожно): Ну что?
Врач: Это какой-то сильнодействующий наркотик.
Генри (он стоит у столика штурмана и трогает висящего на шнурке олененка): Мы сейчас не очень отличаемся от него…
В закрытую дверь кабины раздается резкий стук.
Иржи хочет открыть.
— Не надо… — останавливает его врач. — Здесь каждый лишний человек — помеха.
Чьи-то кулаки с яростью обрушиваются на закрытую дверь.
САЛОН
Стоящий у двери кабины агент с гримасой боли опускает разбитый кулак.
— Может быть, попробуете вы, святой отец? — со злостью бросает он.
Миссионер с завидной силой грохает в дверь. К нему присоединяется солдат.
КАБИНА
Отчаянный стук в дверь.
Генри (вставая): Они разнесут всю колымагу.
Он открывает дверь.
Появляются агент и дородный миссионер. Из-за их спин выглядывает солдат.
Агент: Я требую…
Врач подымает голову. Секунду они меряют друг друга взглядом.
Врач (очень спокойно): Вы считаете, что я могу отсюда исчезнуть?..
Агент не находит ответа.
Генри (миссионеру): В чем дело, святой отец?
Миссионер: Парашюты! Где парашюты?!
Генри: Поинтересуйтесь у своего небесного патрона. На борту самолета их нет.
Миссионер (бледнея): Не может быть!..
Генри: Правила… Неумолимые правила международных авиалиний. Стоит ли так волноваться, святой отец? Уж вы-то, наверное, обеспечили себе теплое местечко на том свете…
Воспользовавшись замешательством вошедших, он выталкивает их за дверь и на всякий случай подпирает ее плечом.
ВТОРОЙ САЛОН
Теперь здесь только чета респектабельных американцев.
Она неподвижна. В руках зажат молитвенник.
А он лихорадочными, неверными движениями пытается закрепить на себе спасательный пояс.
ПЕРВЫЙ САЛОН
Торопливо надевают пояса молодожены, комми, агент…
— Погоди, Кристин, погоди же… — отбивается мальчик от женщины, пытающейся надеть на него пояс.
В руках у него камера Иржи, и он увлеченно «обучает» киносъемке свою маленькую смуглую соседку.
— Смотри! Это совсем просто… Поворачиваем объектив, наводим фокус… Теперь нажимаем вот эту кнопку…
Миссионер, надевая пояс, сбрасывает мешающую ему сутану. Под ней оказываются модные узкие брючки и остроносые ботинки.
КАБИНА
Осторожный стук в дверь.
— Какого дьявола!.. — поворачивается Генри. — А… это вы…
На пороге с охапкой спасательных поясов стоит маленькая студентка.
— Простите… Я подумала… Может быть…
— Спасибо, дитя, — говорит врач.
Взяв пояс, он подходит к спящей стюардессе.
— Ну-ка, помогите…
Иржи и сестра приподнимают стюардессу.
Студентка протягивает пояс Генри.
— Спасибо… — Генри повертел пояс. — А вы?
— Сейчас надену…
— Давайте помогу… Боитесь?
Девушка смотрит прямо в глаза Чармену.
— Нет… Просто не хочу!.. — она застегивает пояс. — Теперь ваша очередь…
— Не люблю лишней одежды, — усмехается Генри, отбрасывая свой пояс. — А потом какая разница? «Тот, кто умер в этом году, во всяком случае избавлен от смерти в следующем…»
Девушка вспыхивает.
— Жестокая философия эгоиста!
— Видите ли, до меня эту мысль высказал Шекспир…
САЛОН
Флегматичный толстяк тщательно закрепляет на груди филумениста спасательный пояс. Захмелевший старичок вздрагивает от прикосновения пальцев соседа.
— Извините… Ой! Оставьте!.. Я с детства боюсь щекотки.
— А акул? — совершенно серьезно спрашивает толстяк.
Филуменист покорно замирает.
Перед Терезой на сиденье — маленький чемоданчик. Она перекладывает в него содержимое большого чемодана и ручной сумочки. Мелькают какие-то дамские пустяки: чулки, туфли, пузырьки…
У окна набивает такой же чемоданчик диктатор. Здесь содержимое куда солидней: драгоценности, пачки банкнот…
Чемоданчик Терезы никак не закрывается.
— Хозе, помоги!
Вдвоем с секретарем наваливаются на крышку.
— Хозе! — взвизгивает диктатор, тоже тщетно пытающийся закрыть чемодан. — Оставь эту идиотку! Помоги мне!
Секретарь бросается к патрону. Крышка чемодана Терезы отскакивает. Летят туфли, пузырьки, свертки…
КАБИНА
У панели с приборами Генри.
— Насколько я понимаю в этой тарабарщине, — говорит он, — бензина хватит еще на четыре часа.
Врач отирает со лба пот.
— Тот, кто дал снотворное, хорошо рассчитал.
Иржи бледнеет.
— Вы думаете…
— Я не сомневаюсь, — твердо говорит врач. — Это не могло произойти само собой…
САЛОН
Тереза, стол на коленях, собирает рассыпавшиеся вещи. В ее руке оказывается маленький пакетик — тот самый, что шутя подарил комми. Из пакетика сыплется белый порошок.
Тереза хочет отбросить пакетик, но ее останавливает внезапно родившаяся мысль. Она пристально смотрит на коммивояжера.
Переводит взгляд на его безмятежно спящего соседа, потом снова на комми.
На высоте девяти километров мир безмятежен и чист. Ясное небо, яркое солнце, белая кипень облаков. Залит ярким послеполуденным солнцем летящий самолет…
САЛОН
Встав на колени, обратив свой взор к альтиметру, исступленно молится миссионер. К нему склоняется бледный агент.
— Позаботьтесь о ближних, святой отец! Тут все нуждаются в утешении господнем!..
ВТОРОЙ САЛОН
Пожилой американец с ужасом смотрит вниз в окно. Его супруга остается неподвижной. В ее руках судорожно зажат молитвенник. Невидящие глаза устремлены вдаль.
САЛОН
Тереза, перегнувшись, что-то тихо говорит Кристин.
Та с изумлением смотрит на комми.
Миссионер дрожащими пальцами продергивает на магнитофоне пленку. Нажимает кнопку. Раздаются торжественные звуки органа…
