Но мост выдержал. Ильхама извлекли из трещины.

Двое суток свирепствовала метель. Днем сидели в палатках рядом с уложенными рюкзаками, ожидали хоть малейшего прояснения. На третий день погода немного улучшилась.

Это была большая победа — никто из альпинистов не совершал зимой такого перехода, никто не штурмовал зимой ледник Федченко. Это был радостный день встречи с зимовщиками.

О прибытии альпинистов в обсерваторию узнали на всех станциях. Эльчибеков из Ташкента получил радиограмму: «На Памире ожидается сильное ухудшение погоды». Вадим решил не рисковать людьми и переждать непогоду в обсерватории. Об этом он сообщил наверх. Зимовщики молча выслушали Вадима. Виталий посмотрел на Альфреда и Икрама. Те кивнули. «Ждите нас к вечеру: мы выходим навстречу», — только и успел сказать в трубку Ноздрюхин. Погасла сигнальная лампочка на щитке радиостанции — кончилось питание.

Спустя двое суток отряд альпинистов и зимовщиков подошел к Верхней станции. Домик зимовки скрылся под снегом. Торчали лишь труба, приборы, мачты и ветродвигатель. Альфред подошел к норе, прорытой в снегу: «Друзья, милости прошу к нашему шалашу».

Войдя в кают-компанию, участники похода «Дружба» были приятно поражены. Горел яркий свет, посередине комнаты стояли накрытые по-праздничному столы. Среди разных яств выделялись бутылки с темной жидкостью. Это был кофейный ликер, который так искусно умели приготовлять на Верхней станции и который впоследствии прославился на весь ледник. Банкет, как говорится, прошел в теплой, дружеской обстановке. Четыре дня пробыли альпинисты наверху. Они познакомились с работой станции, помогли нам подвезти топливо из контейнеров. На пятый день группа двинулась в обратный путь. Назад уходило семь человек. Восьмой — Ильхам Арифханов — влился в семью зимовщиков.

Едва успели уйти гости с Большой земли, как невиданной силы снегопады обрушились на зимовку.

— Дежурный, — спрашивает кто-нибудь рано утром, еще лежа в постели. — Что там на дворе?

В вопросе звучит надежда: может быть, наконец, прекратился снегопад?

Дежурный гремит ведрами осадкомера:

— Шестьдесят миллиметров за ночь. На небе никакого просвета. Можете спать. Сегодня, как и вчера, на леднике делать нечего.

Ноздрюхин сбрасывает одеяло: как это «можете спать»?! Надо делать запасные рейки. После таких снегопадов все вехи на створах исчезнут под снегом.

Приподнимает одеяло и смотрит одним глазом Икрам, начальник встал — значит, и Икраму надо вставать. Начинается трудовой день. Сразу после завтрака вносим в помещение несколько пустых ящиков. Мы давно уже приспособили их для изготовления вех — другого материала нет.

Долго работаем молча. Вдруг Альфред, взглянув на потолок, роняет:

— Ого!..

— Что такое?

— Смотрите.

По темному фону окон, освещенных из комнаты электрическим светом, извиваются белые змейки снега. По крыше гуляет поземка.

— Поземка на крыше. Дом сравняло с ледником. Так через день-два и перекрыть может.

Но домик завалило в эту же ночь. В помещении стало сумрачно, как в подвале. Добросовестный дежурный попытался было вылезти на крышу и расчистить стекла. Где там! Окна снова замело снегом, прежде чем он успел вернуться в домик.

Днем и ночью крутит метель. Заносит приборы. От трехметровой снегомерной рейки на метеоплощадке остался торчать только маленький кончик. Разве мог предполагать Королев, когда устанавливал осенью эту рейку, что высоты ее к концу зимы будет недостаточно? Альфред спешно принялся разлиновывать дополнительный брусок и наращивать его к уходящей, в снег рейке. Переставили на новый уровень и стойки с метеорологическими и актинометрическими приборами.

С каждым днем все более толстым слоем снега покрывается крыша. С каждым днем все раньше включаем электричество. Наконец перестаем выключать лампочки вообще.

Главный энергетик зимовки Володя Смеянов, допуская такую неэкономную трату энергии, просит только об одном;

— Если не нужна больше лампочка, погасите. Не сажайте зря аккумуляторов. Ушел из спальни — выключи свет. Кончил работу на кухне или в тамбуре — выключи.

Однако к голосу Володи прислушивались плохо. Часами горели забытые лампочки под навесом, на площадке, на маяке.

Тогда Смеянов обратился к товарищам со следующим воззванием:

— Поскольку народ у нас малосознательный и электроэнергию не экономит, предлагаю злостных нарушителей наказывать в общественно-административном порядке.

Он посоветовал составить список всех членов зимовки и и вывесить его на видном месте. За каждый проступок провинившийся должен сам поставить рядом со своей фамилией крестик. Кто наберет десять крестиков, того нужно безжалостно отправлять во внеочередной наряд на кухню.

Предложение Смеянова было единогласно принято и даже дополнено. Договорились ставить крестики не только за непогашенную лампочку, но и за любой другой непорядок: за неубранный после работы инструмент, за оставленную где попало книгу, небрежно брошенную одежду. Крохотные размеры помещения требовали от зимовщиков большой аккуратности.

Володя сел за рабочий столик, включил настольную лампу и составил список членов зимовки, приколол листок бумаги к стенке у входа в спальню и поспешил за обеденный стол, где уже дымился густой борщ.

Едва он нагнулся над тарелкой, как раздался дружный смех.

— Володя! Ставь себе первый крест!

— За что? — удивился Смеянов…

Ему указали на горящую настольную лампу. Смеянов выбрался из-за стола, потушил лампочку и поставил первый крестик против своей фамилии.

— Ну, хорошо же!.. — прорычал он.

С этого дня никто не знал пощады…

Апрельские снегопады лишили, нас не только дневного света. Мы не могли нормально выбраться из домика.

Дежурный по площадке, выйдя утром под навес, видел перед собой только снежную стену. В одном месте стена была тоньше и матово просвечивала. Дежурный поплотней натягивал капюшон штормовки и, закрыв глаза, врезался головой и плечами в снежную преграду. Преодолев ее, он уже лопатой расширял проход. До подъема дежурный был обязан полностью восстановить все ступени выхода. На следующий день другой дежурный повторял всю операцию сначала.

Кончилась первая половина апреля, а снег сыпал не переставая. Может быть, он вообще не прекратится? Мы стали с опасением поглядывать на небо. Старенькое, ветхое оно. Поизносилось за многие века. Не держит оно снег. И самая большая дыра образовалась как раз над станцией. Сколько же выпадет снега к концу зимы? Мы, зимовщики, должны первыми ответить на этот вопрос.

Вслед за домиком в снегу стала тонуть печная труба. В один прекрасный день печь закапризничала. Оказывается, снаружи в трубу уже заскакивает поземка. В спешном порядке отыскали лист дюраля и нарастили трубу еще на метр. Слой снега на крыше дома был уже метра в полтора… И тут снегопад прекратился. Ярко засветило солнце, небо стало синим-синим. Ежедневно группа в два-три человека выходила на проверку снегомерных площадок. Как и ожидали, много вех на створах занесло. На некоторых створах под снегом исчезли все рейки. Это означало, что весенний период, март — апрель, выпадает из общего ряда годичных наблюдений. К створам люди подходили молча, сердитые на непогоду.

— Что же, будем разбивать снова, — говорил Ноздрю-хин.

Это зачастую бывала самая длинная речь, которую он произносил на створе. Альфред вскидывал на плечи теодолит с треногой и молча карабкался на склон.

Погожие дни скоро кончились. На ледник опять опустились тучи. Однажды очень усталый вернулся со снегосъемок Арифханов. Отказался от ужина и сразу же лег. У него поднялась температура. Мы не придали этому особого значения. Сильные головные боли с повышением температуры все часто испытывали после возвращения с работ: сказывались высота и переутомление. За ночь Ильхам отоспится, отдохнет и к утру опять здоров и бодр.