– Мы сделаем все возможное, чтобы обеспечить здесь для нее все удобства Лондона, но вы должны постараться уговорить сестрицу, выражаясь вашими словами, «попробовать город», увидеть новые места и новые вещи, пока мы здесь. Мне бы хотелось, чтобы она относилась к этой поездке как к большому приключению. Ей ведь не нравится путешествие.

– Нет, – согласилась Джулия. – Но мы же наконец приехали, и, не сомневаюсь, она поймет, что все не так плохо, когда освоится на новом месте. Я постараюсь устроить ее поудобнее.

Его улыбка исчезла. Стивен молча кивнул. Тонкая нить, протянувшаяся было между ними, оборвалась. Она снова стала обычной служанкой, которая должна выполнять свои обязанности. Джулия отвернулась и взглянула на Доротею. Та еще не проснулась, а Стивен пришпорил коня и скрылся в клубах пыли.

Джулия бросила еще один внимательный взгляд на город, который с каждой минутой становился ближе. Ну и ладно. Пусть она и служанка, это не помешает ей насладиться каждым мгновением пребывания в Вене.

– Разве мы можем себе позволить такое шикарное место?

Томас мрачно усмехнулся, стоя у красивого дома, расположенного близ городских стен.

– Мы не можем себе позволить не снять его. Кстати, нашим будет только второй этаж. Верх займет какой-нибудь другой джентльмен или, возможно, пара элегантных леди, к примеру, дочь и мать, чтобы присмотреть богатого жениха.

Донован засмеялся.

– Тогда придется соблюдать осторожность, чтобы она не нацелилась на тебя, приняв за богача. А ты им, надеюсь, станешь, прежде чем мы покинем этот город.

Томас оглядел бело-желтый фасад дома.

– Любая проницательная мать поймет, что я недостаточно богат для ее дочери. Зато так я буду поближе к дворцам, где разместятся дипломатические миссии. Когда начнется драка за жилье, здесь может поселиться какой-нибудь младший дипломат или обедневший лорд, не сумевший найти ничего лучшего.

– Откуда тебе все известно? – удивился Донован. – Я и не знал, что ты путешествовал по Европе до того, как лишился всего.

Томас нахлобучил шляпу, которую до этого держал в руке.

– Я был в Брайтоне в разгар лета. Каждая мать с дочерью брачного возраста, каждый лорд, нуждающийся в милости, стремился поселиться так, чтобы быть ближе к принцу-регенту. Есть определенные признаки, по которым можно судить о твоей респектабельности: улица, на которой ты живешь, вид из окна – на людей, разумеется, о пейзаже речи нет. Перспективный жених с деньгами и титулом очень быстро учится распознавать и избегать матерей-хищниц и их деточек с неумеренными аппетитами. Так же легко он узнает молодых леди с приданым и положением в обществе. Цель – заключить брак и получить выгодные связи. Это искусство представители высшего класса впитывают с материнским молоком.

Донован почесал затылок.

– А как же насчет внешности? Она не считается? Лично я не согласен жениться на уродине.

– Важно не то, как женщина выглядит, а из какой она семьи. Родословная, приданое и земли. Желательно еще расположение ее титулованных родственников. Мало кому удается найти, в дополнение ко всему этому, еще и красоту. – Он вспомнил Дэвида Темберлея – исключение из правил. Человеку повезло во всем: он получил приданое, связи, землю и красотку жену в качестве бонуса.

Донован выглядел озадаченным.

– Представители высшего общества меня просто поражают. Неудивительно, что у нас так много безобразных графов и отталкивающих герцогов. Они выбирают некрасивых невест и получают… что получают.

Томас вздохнул. Эти заботы он оставил в далеком прошлом.

– Последи за сундуками, Донован. И постарайся ближайшие десять минут выглядеть слугой.

Донован дернул себя за вихор и с откровенным сарказмом произнес:

– Будет исполнено, милорд. Но как же мне вас называть?

Томас задумался на несколько секунд.

– Полагаю, «виконт Мерритон» подойдет.

– До тех пор, пока кто-то из знакомых не вспомнит, что ты больше не виконт.

– Не думаю, что брат прибудет сюда с этим известием, да и мы будем стараться не смешиваться со свитой английского министра иностранных дел, – холодно сказал Томас, натянул перчатки из мягкой телячьей кожи и одернул сюртук.

– Ты бы так и остался виконтом, – фыркнул Донован, – если бы все объяснил или позволил это сделать мне.

Томас сжал губы.

– Не будем об этом.

– Женская честь… – Донован зло фыркнул. – Как будто она заслуживает уважения. Лгунья и мерзавка. Хотя и графиня.

Томас проигнорировал возмущение Донована. Слишком поздно. Он сделал выбор. Даже если тогда он не был виноват, теперь восполнил этот пробел с лихвой. Он соблазнил слишком многих женщин и до, и после Джоанны.

– Давай наконец войдем, – сказал он, решительно отбросив грустные мысли.

Где-то неподалеку зазвонил церковный колокол, отмечая очередной час.

Дворец на Миноритенплац был выбран британцами за его стратегическое расположение в непосредственной близости от резиденций делегаций других великих держав. Это было элегантное строгое здание с серым фасадом, ничуть не похожим на обильно украшенные соседние дома. Резиденция австрийского министра иностранных дел князя Меттерниха расположилась в находившемся неподалеку Хофбургском дворце, где царь Александр имел в своем распоряжении целый этаж, так же как короли Франции и Дании. Король Баварии занял рейхсканцелярию, а французский министр, изворотливый князь Талейран, защищал интересы Франции из дворца Кауниц. Австрийский император руководил всем из великолепного дворца Шенбрунн, расположенного на окраине города и затерявшегося в сотнях акров парков и садов.

– Разве не красиво? – спросила Джулия Доротею, когда они осматривали свои комнаты с высокими потолками, расположенными на втором этаже дворца.

Херувимы с проказливыми улыбками наблюдали из углов комнат за прибытием гостей. Их пухлые щеки сияли золотом. Доротея окинула взглядом скульптуры, проверяя мягкость матраса.

– По крайней мере, они не такие страшные, как горгульи в Париже, – вынесла она вердикт. – Комната называется желтой. Терпеть не могу этот цвет.

– Мы можем поменять покрывало на кровати. Какой цвет ты предпочитаешь?

– Синий, – вздохнула Доротея. – Он нравился моему мужу. – Она провела рукой по своему синему платью. Это было уже существенное отступление от траурных цветов, которые она предпочитала. – Шторы тоже надо поменять. А где твоя спальня, Джулия? Надеюсь, рядом?

– Конечно. Между нашими спальнями только небольшая гостиная и столовая.

Спальня компаньонки была выдержана в мягких светло-зеленых тонах. К ней примыкала гардеробная, из которой предполагалось сделать спаленку для Джейми.

Джулия подошла к окну в комнате Доротеи и немного приоткрыла его, впустив прохладный воздух. Из окна открывался прелестный вид на разноцветные черепичные крыши, которые теснились между стенами высоких дворцов и соборов. За ними виднелся красивый парк. Произраставшие повсюду деревья делали город зеленым и дышащим свежестью. Через несколько недель, если делегация все еще будет здесь, город оденется в цвета осени.

Она закрыла глаза и вдохнула венский воздух. Этот город пах листвой с нотками роз и карамели – элегантный запах, очень подходивший этому милому городу.

Джулия обернулась на стук в дверь и открыла ее, впустив процессию ливрейных лакеев, которые несли багаж Доротеи.

– Отнесите сундуки в гардеробную, – велела Джулия. Там уже трудилась горничная, расставляя по местам мелкие вещи.

– Привет, малышка. Значит, тебя приставили к этим скучным английским леди? – по-немецки спросил горничную один из лакеев, войдя в гардеробную.

– Замолчи, Ганс. Ты должен быть осторожнее, – отозвалась горничная, покосившись на Джулию. – А вдруг они говорят по-немецки?

Джулия инстинктивно насторожилась и ничем не показала, что поняла их разговор. Став, по сути, служанкой, она удивилась, насколько бесцеремонно наемные работники обсуждали своих хозяев. Они сплетничали, как самые искушенные светские львицы, и знали намного более опасные секреты. Ей стало интересно, что австрийские слуги скажут о гостях. Если беседа станет слишком смелой, она сможет сделать им выговор на немецком языке. Хотя, кажется, здесь не просто сплетни слуг. Возможно, косые взгляды, которые они бросали на бумаги, лежащие на столе, или интерес к содержимому сундуков Доротеи подсказали ей, что эти люди не обычные лакеи и горничная.