— И ты не будешь ненавидеть меня за это?
— Грейс, черт возьми, я люблю тебя, — проворчал он. — Ты думаешь, что я не знаю, что всё должно измениться, если ты примешь меня? И что допустимо несвязанному мужчине, совсем недопустимо связанному? Ради Бога! — Он смотрел на нее с негодованием. — Ты думаешь, что я глупый?
Она медленно покачала головой, улыбка начала появляться на ее губах.
— Нет, ты не глупый, Матиас.
— А что на счет тебя? — пробормотал он. — Ты сможешь забыть об Альбрехте? Смогла бы простить то, что видела, и жить со мной?
Она медленно облизнула губы.
— Я понимаю, почему ты это сделал. И почему чувствуешь, что должен был сделать это. Из-за того, что он сделал тебе, ты знал, что у тебя нет выбора.
Но она не могла столкнуться, живя с ним, с тем, что никогда не будет знать, кого он убьет следующего, или из-за чего, или жить со страхом, что наступит день и он сделает ошибку. Что он заберет невинную жизнь. Мужчина не был идеальным, и, в конечном счете, она боялась, что он прольет невинную кровь. И ей было сложно это принять.
— Итак, я обещаю бросить это. Но это не означает, что я не продолжу бороться за права Пород. Я не буду расслабляться и наблюдать, как мои люди умирают, и ничего не делать, чтобы помочь им.
— Я понимаю это.
— Наименьшее, что я могу сделать, это быть агентом в Бюро по делам Пород.
— С этим я справлюсь.
Она знала о Бюро и их работе. Он медленно кивнул.
— Тогда иди сюда, моя пара, и возьми меня.
Мгновенно выражение лица Матиаса изменилось от чистой самоуверенности к чувственному высокомерию. Его губы стали более полными, взгляд потемнел, его черные ресницы опустились, кидая тень на скулы. Чувственность, которую он запер внутри, наконец, освободилась. Она блестела в его глазах, заставляла темнеть цвет виски в них, когда он смотрел и ждал, пока она подойдет к нему, чтобы принять его. Грейс откашлялась.
— Афродизиак на твоем языке, да? — его губы скривились с решительной усмешкой. — Горячий, безудержный секс? — Рычание зарождалось в его горле. — Ну, ладно, назвался груздем - полезай в кузовок. — Она подошла к нему, ее руки заскользили от его груди к плечам, пока его голова склонялась, и губы коснулись ее губ.
Не было никакого ощущения введения наркотика, только сладкое, горячее удовольствие. Его губы медленно двигались по ее губам. Они оба изучали форму и структуру друг друга сдержанно, смаковали их первое прикосновение. Грейс подняла одну руку с его плеча, ее ресницы приподнялись, так, что она смогла смотреть на его лицо с ошеломленным восхищением, а потом коснулась его заросшей щеки.
Он выглядел грубым. Диким и смелым. И был таким. Но его взгляд, хоть и горел возбуждением, был нежным, его руки тоже нежные: одна в ее волосах, а другая держала ее бедро.
— Как солнечный свет, — прошептал он напротив ее губ. – Вот какая ты на вкус, Грейс.
Ее губы раскрылись, принимая его снова, ее язык вытянулся и облизал его изнутри. Матиас дернулся, его руки напряглись на ней, когда он отступил.
— Пойдем.
Он взял ее за запястье и быстро зашагал в домик.
— Подожди, — она споткнулась позади него. — Что произошло? Что ты делаешь?
— Я отказываюсь брать тебя снаружи, — проворчал он, перемещаясь вверх по крыльцу. — Мы идем в спальню.
— Ну, ты мог бы поцеловать меня правильно, хотя бы один раз, — возразила она, немного раздраженно. Грейс ждала этого поцелуя.
— Как только я засуну свой язык в твой рот, мы оба – покойники, — он захлопнул за ними двери, включил сигнализацию на дверях и окнах и продолжил идти в спальню. Когда дверь в спальню захлопнулась за ним, он повернулся, обернул руку вокруг ее бедер и дернул ее к нему. — Сейчас, — простонал он. — Боже Всемогущий. Сейчас!
Его губы спускались к ее губам, раскрывая их, освобождая дорогу к удару его языка и пряного, горячего вкуса страсти. Грейс никогда не предполагала, что у страсти был вкус, но так и было. Она была пряно-горячей, с намеком халапеньо и вкусом тропического бриза, со вкусом прекрасного виски с оттенком меда и это было захватывающе. Как только попробовала, поняла, почему он старался не целовать ее. Потому что она никогда не сможет насытиться. Грейс хотела целовать его вечно.
Ее губы окружили его язык, ее язык боролся с его, и она сосала его с безумной нуждой, выгибаясь в его руках. Грейс застонала в его губы, чувствуя его стон и руки. Руки, которые снимали одежду с ее тела. Руки, которые направили ее пальцы к застежке его штанов.
Она быстро раскрыла металлические кнопки, прежде чем просунула руки внутрь, чтобы проверить мускулистые контуры его сексуальной мужской задницы.
— У тебя приятный вкус, — простонала она, когда он прервал поцелуй, чтобы положить ее на кровать. — Мне нужно больше.
— И ты получишь.
Он сел на кровать, снял ботинки, затем выпрямился и снял кожаные штаны. Ну, конечно же. Никакого нижнего белья. Ей было жаль, что он не носил нижнее белье, тогда она, возможно, была бы лучше подготовлена к тому, как хорошо он наделен там.
Его член не был чересчур длинным, но был толстым, более толстым, чем она ожидала. Более толстый, чем какой-либо другой мужчина, с которым она была.
Очарованная, Грейс сидела на кровати, протягивая один кончик пальца, чтобы коснуться пульсирующей головки его члена. И, конечно, с пирсингом. Серебряная штанга проходила через его головку с шариками на каждом конце, отражающими блики на солнечном свете, который светил через окно. Они были такими же, как и в его левом соске, и в ухе.
— Есть какая-либо причина в этом? – Грейс еле заметно прикоснулась к серебру. Затем ее взгляд зацепился за две татуировки на его бедрах. Она знала их. Сила и мудрость. И он был ими.
— Позже, — проворчал он. — Я объясню это позже.
Тени вспыхнули в его глазах, а она не хотела их там. Она хотела пылающее возбуждение назад и в полную силу, хотела все его внимание для себя.
Грейс опустила голову, раскрыла губы и провела языком по влажной головке, делая паузу, чтобы обратить особое внимание на серебряный пирсинг. Она провела по нему языком, схватила маленький шарик зубами и слегка потянула его.
Матиас замер. Но тени ушли. Теперь выражение его лица было осторожным, темным и чувственным. Грейс раскрыла губы шире и медленно опустила рот на напряженную головку его члена.
— Ах, твою ж мать! — его стон сопровождался напряжением его живота. Секунду спустя была очередь Грейс замереть.
Это был не только предякулянт, который хлынул ей в рот, и это не была сперма. Вкус был похож на его поцелуй, мед и специи, чистая жажда.
Она посмотрела на него, облизывая языком головку и пирсинг, пока пыталась проанализировать это. Бульварные слухи, фанатичные обвинения в извращениях и животных особенностях промелькнули в ее уме.
Возможно, не все они правдивы. Возможно, прошлые десять лет обвинений против сексуальности Пород были больше, чем просто гипотезы. Если это так, то это дало совершенно новое значение идее диких половых актов. Она опустилась снова, ее ресницы легли на глаза, пока он тщательно наблюдал за ней.
— Что дальше? — она дышала на головку его члена, наблюдая, как его скулы краснеют от возбуждения, пока сексуальные сцены выражались в его глазах.
— Это сюрприз, — пробормотал он, пальцы одной руки обхватили толстую длину. — Если расскажу, то всё испорчу.
О, он был плохишом.
— Я смогу уговорить тебя?
Она опустила рот на напрягшуюся головку снова и глубоко всосала ее. Грейс смотрела на его лицо, когда работала над его головкой и посасывала. Обхватила губами серебро в его плоти, а затем погрузила его член в рот еще раз.
Его ресницы закрыли глаза, а тело сжалось. Рваное рычание грохотало в его груди. Она любила этот звук. Чем более горячим он становился, тем более возбужденным и глубоким оно становилось. Грейс знала, что приближалось, уже почти могла ощущать это. Чувствовала это. Ее рука дотронулась до него, медленно поглаживая толстую плоть. Ощущая напряженность в середине его твердой длины, более сильный пульс крови, еще сильнее разгоряченную плоть.
