В итоге мы оказываемся в профессорской. Которая совершенно не похожа на ту небольшую комнатку, что мне представлялась по названию — это уж скорее зала. Такой гибрид библиотеки и того, как я себе воображаю эксклюзивный джентльменский клуб (не как заштатный стрип-бар то есть): книги, дубовые панели, старинная мебель, кресла из красной кожи рядом с настоящим камином, в котором горят настоящие дрова… не просто другой мир, а, блин, другой век. В профессорской полно народа — в основном, мужчин, но есть и женщины — и где-то половина из них одета как Джаспер, в гаррипоттерные мантии. И еще тут стоит стол с выставленными на нем бокалами шампанского, которые можно просто подходить и брать, как на свадьбе.

Я сразу направляюсь туда, таща за собой Лори.

Он хмурится — как когда беспокоится, а не когда злится. Милота.

— Тоби, сегодня пить будем много. Постарайся распределить свои силы.

— Да ты что — это ж шампанское. Халявное шампанское.

Джаспер издает такой, как мне кажется, смешок, который он попытался замаскировать под покашливание.

— У Тобермори есть все задатки академика.

Ага, кроме той части, когда надо учиться в универе.

— Не, это не мое.

— Согласен. — Лори секунду колеблется, а потом берет и себе фужер и чокается с моим, отчего они оба поют.

Я дебильно ему улыбаюсь, потому что так люблю только вот за это чоканье наших бокалов шампанского. Наших. Мы.

— Гораздо лучше быть знакомым академика, — продолжает он, — тогда можно воспользоваться всеми плюсами научной жизни, вроде бесплатного шампанского, без всех минусов. Вроде академической деятельности.

— Погоди, кажется, у тебя тут… — Джаспер наклоняется к Лори и проводит пальцем по уголку его рта. — …крошка надменности прилипла.

Лори просто пожимает плечами. Но слегка розовеет и, судя по подергивающимся губам, пытается сдержать улыбку.

— Фу-у. — Джаспер картинно и по-гейски содрогается. — Я узнаю этот налет сентиментальщины во взгляде. В кого ты его превратил, Тобермори? Вот так взял и, не спросясь, сделал счастливым, а?

Ух ты. Сперва я просто молча смотрю на Джаспера, обалдев от невероятного подарка, который он мне так небрежно преподнес. До сегодняшнего дня я сам едва в это верил, но он прав. Я делаю Лори счастливым. Он и подобную власть над собой мне передал. А главное, другим людям тоже заметно. Заметно, что мы с ним вместе. Я в таком до нелепого диком восторге, что приходится специально изображать невозмутимость.

— А что, нельзя?

— Нет-нет, что ты. Я всего лишь… — Он вздыхает, и непонятно, притворяется при этом или нет. — …ужасно завидую. Ужасно.

Ответить я не успеваю, потому что нас засасывает вся эта вечеринка богачей, и секунды через три максимум у меня уже не получается запоминать имена и лица, и кому принадлежит какое. Но это и не страшно, поскольку некоторых из них знает Лори, а уж Джаспер знаком практически со всеми, так что я просто стою, дую шампанское и лыблюсь как идиот. Меня знакомят с президентом. В смысле не Штатов, а колледжа. Он зовет Лори «Лоренс», отчего тот начинает казаться мне инопланетянином, которого я впервые вижу, а когда президент от нас отходит, Лори стоит весь смущенный.

Но спустя какое-то время мы все же устраиваемся в углу рядом с одним из больших-больших окон, и я смотрю из него на аркады и чувствую себя королем. Джаспер уже на третьем бокале шампанского, я все еще цежу первый, потому что и правда не хочу опозориться или подвести Лори.

Не знаю, что это за марка, но шампунь первосортный. Сухой, но сладкий и мягкий, как масло, а уж пузырьков в нем столько, что я прямо весь ими армированный. Они лопаются на языке рядом с пирсингом, и мне до жути хочется поцеловать Лори прямо сейчас, пока наши рты наполнены светом.

Вместо этого я пользуюсь шансом включить ему вибратор, и он опирается спиной на каменную стену, сильнее сжимая пальцами ножку бокала.

Господи, как же хочется секса.

Лори словно бы невзначай обхватывает меня рукой поперек груди и притягивает ближе к себе. Мне так хорошо — мы, можно сказать, угнездились в оконном проеме — я спереди, а Лори крепко прижимает к себе сзади. К своему твердому члену и бухающему сердцу.

Он опускает голову, словно целуя меня в щеку, но на самом деле шепчет: «Твою мать, не начинай» — мне в ухо срывающимся голосом.

Я ерзаю. Садист потому что. А рука Лори превращается в тиски.

Глаза Джаспера поспешно съезжают в сторону, словно он догадывается, что у нас творится. Опс. Пожалуй, и правда хватит.

И как раз вовремя, как выяснилось, потому что нас кто-то окликает с американским акцентом, который слишком легко прорезает всю комнату вежливо перешептывающихся британцев. И к нам подлетает мужчина, одетый как Джаспер, только неряшливо и небрежно — все наслоено кое-как, а бабочка перекошена.

Лицо Джаспера застывает в жутко глумливой гримасе, но в глазах у него при этом жар и отчаяние.

— Шерри. — А вот у Лори в голосе неподдельная радость. — Как хорошо, что мы встретились.

— Привееет! — обнимает нас американец. Нас обоих, поскольку Лори пока еще совсем не в том состоянии, чтобы отпустить меня. Но этого товарища оно не отпугивает. Он просто охватывает нас с Лори своими огромными ручищами гориллы и сжимает, а я оказываюсь зажат посередине, как Мишутка из «Трех медведей».

— Э… — говорит Лори, когда мы все опять можем вдохнуть, — это Тоби. Тоби, это Шеридан Хантер Фицрой третий.

— Смейся-смейся, разрешаю. И зови меня Шерри, ладно? — Он смотрит так, как будто чего-то ждет.

— А, ага.

— Значит, ты у нас новый парень, да? Наконец-то я с тобой познакомлюсь, уже не терпится!

— Правда?

— Еще бы! Так, Тоби, давай рассказывай о себе, хочу знать все!

Его речь будто перемежается сплошными восклицательными знаками, а сам Шерри… это такой самый золотистый человек из всех, что я видел. Да, как один из классически привлекательных мужчин с ну очень квадратной челюстью, он, по мне, офигенно сексуален, но плюс к этому еще и… вот знаете то блестящее прозрачное покрытие, которое наносят на крашеные ногти, чтобы лак лучше держался? На Шерри тоже такое нанесли, только по всему телу. И есть еще в нем эта пугающая щедрость — он словно и правда верит, что ты — лучший в мире, и он просто не помнит себя от радости, находясь в твоей компании. Да только сам ты при этом чувствуешь, будто разочаруешь его в любую минуту, потому что никакой не лучший. А просто ты.

И для меня как раз в этом-то сейчас вся и загвоздка.

— А… Эм… — Я реально вообще, блин, понятия не имею, что сказать или как быть достаточно для него интересным. — Я просто…

— Он сын Золы, — вставляет вдруг откуда ни возьмись Джаспер.

Бесит, что он знает, хоть я и сам виноват, но в то же время чувствую какое-то даже облегчение, что меня спасли.

Шерри округляет глаза, и они настолько голубые, что прямо ослепляют.

— Серьезно? Ничего себе! Я ее просто обожаю. Мне повезло увидеть «Белые чернила» в Токио. Поразительная картина.

Я пожимаю плечами — это всегда самый лучший ответ. Но сейчас у меня есть еще и Лори, на которого можно опереться, и который тебя обнимет.

— Что я упустил? — спрашивает он.

Так и хочется ответить ему: «Ничего», но тут президент стучит вилкой по бокалу, и я внутренне готовлюсь выслушивать речь, но нет — оказывается, нас всех просто зовут к столу.

Джаспер хватает и осушает еще один фужер шампанского. И потом мы проходим через небольшую дверь и оказываемся — ей-богу не вру — на крыше. Обалдеть вообще. Там проложена деревянная дорожка, огороженная металлической сеткой, и мы очень осторожно идем по ней гуськом, как стая пингвинов. А вокруг нас светятся бледным призрачным светом башни и стены. Просто волшебство какое-то, и я так рад, что выпил всего один бокал.

Шерри прошел вперед, так что мы идем по обе стороны Джаспера, который, по правде говоря, довольно ровно стоит на ногах, но так кажется безопаснее. Он уткнулся взглядом в спину Шерри, словно пытается прожечь ее насквозь.