* * *
Впитать в себя все общеживое, общеземное, отказываясь постепенно от чисто человеческого, вое время расширяя понятие своего брата, друга, племени.
* * *
Люди обычно ищут самодоказательство вне себя, в порожденных ими изменениях мира.
* * *
Менять способности по умению создавать хаос и достойно вести себя там.
* * *
Моральный статус человека измеряют не его долей в обеспечении общественной удачи, а его долей в перенесении страданий.
Это идет с доморальных времен, с родительского и полового права. Считается, что шкала страданий тоньше, важнее и универсальней, чем радости. Люди больше боятся страданий, чем хотят радости. Радость – это лишь осознание отсутствия страдания, неудача врага. Будто бы страдание первично.
* * *
Хорошо бы открыть новые мотивы для жизни, я то старые уже убывают.
* * *
Человек только сопутствует вещам, совершающим непонятные переселения. Я – пересечение вещей, содержимое пальто.
* * *
Через каждые десять минут в человеке возникнет новая личность, которая наследует организм. Жизнь сшивается из десятиминуток.
* * *
Идеи возмездия и жертвы – атавистическое воспоминание о нашем божественном происхождении. Ее лишены животные и гении. А наша месть щедра.
* * *
Аскетизм – это способ обойти опыт, тактику.
За протокольностью в нем скрывается дикое барство ума.
Но аскет понимает риск: он может опоздать на внеурочную раздачу.
* * *
Информацию будут раздавать по карточкам.
* * *
Достоинство – забывать, не познавать.
Психоанализ – отыскивать в себе самом трепещущее дитя, чтобы раздавить его раз и навсегда.
* * *
В музыке осуществляется вековечная мечта крысы о волшебном мире сала.
* * *
Человечество – подсознание Бога.
* * *
Человек – личинка ангела, прототип дьявола.
* * *
Это дурной дон, разбежавшийся зоопарк.
Боже, неужели мы и в самом деле предоставлены самим себе?
* * *
На Земле еще слишком мало людей. Еще не все возможные типы представлены среди живых.
Мы – еще толпа патрициев, родоначальников. Еще нет кворума для принятия решений.
* * *
Мы умеем ходить, плавать и летать, умеем говорить и передавать информацию на немалые расстояния, умеем добывать огонь и атомную энергию, мы знаем несколько способов делить добычу и кое-что еще. Мы молоды, о Боже, как мы молоды.
Черпаем информацию из хаоса слишком редким решетом.
Идет эпоха первоначального накопления знаний, и я – один из молодых идальго, покинувших континент, чтобы найти свое Перу.
* * *
В мозгу современного человека вырос Минотавр, требующий десять открытий в день.
Мы живем за счет непознанного, как и за счет флоры и фауны.
* * *
В окончательные моменты творчества совершается убийство пророков и исполнение проклятий. Но тут есть и неутилитарные цели инстинкта – барщина Богу.
Страх и ненависть
Чувствую себя объектом невидимого химического контроля со стороны общества и природы, и я хочу стать раковой клеткой. Только раковая клетка добивается диалога с организмом.
* * *
Пройти смерчем, оставляя за собой пылающие проблемы, переполняя дороги, прокладывая рельсы. И пусть уцелеют маленькие, ошалевшие от страха деревни черных муравьев. Пронзить одного из титанов, исчезая с ним.
Конечно, Боже, я могу и обмануть тебя…
Боже, не смотри, что я один; за моим голосом армия – 1 человек.
* * *
Жизнь – неподвижность капли в экстазе сорваться, выпуклые до касания глаза вахтерши, спокойствие, можно шалить.
Смерть – движение в темноте, сырые стены, от них легонько бьет электричеством. Низкие потолки, коридор военкомата, Боже, когда кончится эта лестница, промахнуться в темноте, МИМО… Приблизительность. Шар круглый, а тут протяженность, кровь хлещет из горла трубы.
* * *
Пробьюсь в кабинет Бога в его бетонном бункере, напоровшись в последний момент на пулю из его личного пистолета.
Превращусь в его страх и предам его в следующий подобный случай.
* * *
Ницше – это время года; зима, переходящая в весну.
* * *
Но так было всегда. А я все равно боюсь.
Нетрудно, приложив руки к груди, услышать там страх кистепёрой рыбы, выполняющей на берег. Укусить могут спереди и сзади.
Страх органической капли, пылинки из туманности. Страх – это золото, накапливающееся в процессе познания. Это вкус яблока, неисчерпаемость и неутолимость его.
* * *
Живу с тем чувством, что вся поверхность мира – раскаленная сковорода. После каждого шага прыгаю, возвращаюсь и т. д.
От этого – подвижность, любопытство, донжуания страха.
* * *
За крошку со стола богов отдам все человеческое. О, спрячь в себе, медная дверная ручка, клад моей ненависти.
Смерть
Простенькая радостная микромелодия, отделяющая жизнь от неорганического, предсмертный тихий звон рвущейся папиросной бумаги.
* * *
Большинство людей, подвергшихся смерти, умерло.
Смерть – это действительно серьёзная болезнь. Похоже. что все остальные болезни – только ее детонаторы. Смерть излечивается только в исключительных случаях; так редко, что многие не верят, например, в воскресение Христа. Вообще, по-видимому, возможности наших рук шире возможностей нашего воображения.
* * *
Умереть усилием воли.
* * *
Пусть пристально глядят акулы в иллюминаторы кают.
* * *
Люди, не выдержавшие последнего пустячного испытания, не договорившие заклинания. Окоченввшие трупы лежат в пяти метрах от великих открытий.
* * *
Издохнуть на берегу Великого Океана.
* * *
Не верю в смерть, не впущу серого волка. Если умру – не верьте ни одному моему слову. Он умер – значит, он лгал.
* * *
Когда изобретут бессмертие, смерть перейдет из аксиом в теоремы этики. Ведь нельзя же допустить массовое бессмертие.
* * *
Смерть. Прелесть последних минут, волшебство трещин в племени мрамора. Мужчины и женщины наконечника стрелы.
Пейзажи
Сверкает между сосен декольте реки.
Берега ее оторочены бегущими соболями.
Вода ее – чистая ртуть. Плывут в ней, незамеченные, стаи стальных иголок, оловянные бруски, колечки, чугунные плитки.
* * *
Письменный стол. Объемное слово разложено по плоскостям. Ветер через форточку выдувает на столе бумажные пузыри. Стеклянные торы безумно легки. Вздрагивают на остриях предметов.
* * *
В отдаленных залах зеркальца дли бритья разбросаны твои отрубленные пальцы, волосы и уголки губ.
* * *
Шоссе ночью. Жемчужные лампочки прокусывают воздух до желтой крови. Ночь зализывает укусы влажным языком. Как кошки, перебегают дорогу черные автомобили. Проходят облака, как усталые воины после тяжёлой победы. И гербовая печать луны освещает всю эту утварь – придает всему официальность.
* * *