– Это вы просто Максима не знаете, поэтому так говорите. Какие здесь могут быть мотивы? У парня невеста, он семью собирался создавать, новую жизнь начинать. Главным в этой жизни был совсем не Курбанский, почему никто не хочет этого понять? Да, конечно, он доставал, создавал неприятности. Но из-за этого калечить свою жизнь, все планы пускать под откос? Да это просто была бы глупость, больше ничего. А мой Максимка – он, может, и импульсивный парень, может, иногда близко к сердцу принимает чего не надо, но только не дурак. Для чего ему в самом начале жизни убийство на свою совесть взваливать? Да еще и подставляться так. Слыхали, что говорят эти следователи? Мол, пырнул ножом, да и сидел себе рядышком, дожидался, когда придут, на месте преступления его застанут. Где это видано? В каком пруду они, дураки такие, водятся?

Аргумент был резонным. Размышляя об этом деле, Гуров и сам приходил к подобной мысли. Но предположения о невиновности Максима не приближали к ответу на вопрос, кто же мог быть виновен в действительности.

– Послушайте, Юрий Петрович, – сказал он. – Вы сами сказали, что очень давно работаете в части. Наверняка знаете все тонкости местных взаимоотношений. Если, как вы утверждаете, ваш сын невиновен в смерти Курбанского, кто же тогда, по-вашему, мог иметь весомый мотив? Кому Курбанский досадил еще больше, чем вашему сыну, досадил так, что этот человек не остановился перед убийством?

– Трудно сказать, – помолчав немного, видимо, обдумывая ответ, произнес Китаев. – От него многие страдали. Я же говорил – всей части житья не было. Зуб на него многие могли держать. Только я так мыслю, что не наши это. Не из технического персонала. Там все свои, нормальные ребята. Да и Максим со всеми в хороших отношениях был. Нет, из наших ему никто такую подставу бы не устроил, это я перед кем хочешь отвечу. Мыслю – из вышестоящих это кто-то. Если и не сами сделали, то, как говорится, заказать всегда могли.

– Почему вы так уверены?

– А как же? Это ведь с ними Курбанский свои темные делишки прокручивал. Вы думаете, за ним вертолет только? Куда там! У него в трудовой биографии, если покопаться, столько интересного насобирать можно, что на несколько уголовных дел хватит. Другое дело, что все это они шито-крыто, втихаря обделывали. И не один, конечно, Курбанский там участвовал. Поэтому вполне может статься, что чего-нибудь они там между собой не поделили, да и повздорили не на шутку. А Максимка мой в крайних оказался. Он ведь на тот момент главным-то уже не был, Курбанский-то. Может быть, запросил не по рангу или еще что. Мало ли. А тем не понравилось. Вот вам и мотив.

– То есть вы хотите сказать, что Курбанский занимался хищениями? – спросил Гуров.

– Еще как занимался! У него даже подразделение специальное для этих целей было выделено. «Отдел научных разработок» называется. Научных-то разработок мы немного оттуда видели. Еще когда Иван Николаевич был, когда план сверху спрашивали, тогда еще делали что-то. А потом уж и это перестали. Не требуют, и не надо. Только для галочки существовал отдел. Но разные способы, как государственные деньги налево уводить, это у них хорошо получалось придумывать.

– И Курбанскому все сходило с рук?

– А почему нет? Он ведь не один там пользовался, я же говорил вам. А когда все замешаны, тут уж предательства опасаться нечего. Тут уж рука руку моет. Вот если между собой чего не поделили, тогда да, тогда все возможно.

– Даже убийство?

– Даже. Потому что, я вам говорил уже, да и еще сто раз могу повторить, Максим здесь ни при чем. Подставили его, и подставили явно, очевидно для всех. В жизни этого никогда не было, чтобы убийца спокойно рядом с трупом сидел и дожидался, когда его обнаружат. Даже если вы Максима не знаете, одно это уже должно насторожить. Но следователям этим, похоже, ни до чего дела нет. Лишь бы галочку в отчете поставить.

– Но мне галочки не нужны. Я хочу выяснить, как все происходило в действительности. И в этом вы можете мне помочь.

– Я? Как это?

– Мне нужно пообщаться с людьми в неофициальной обстановке. Я сегодня уже был в части и, кажется, только зря потратил свое время. О чем бы я ни спросил – в ответ слышал либо заранее заготовленные фразы, либо вообще ничего внятного не слышал.

– А-а, вот оно что, – усмехнулся Китаев. – Это вполне возможно. Очень может быть, что начальство предупредило, чтобы не распускали языки. А что вы хотите? У нас как-никак военный объект. Кому нужно, чтобы про нашу базу по всей стране слава пошла? И так уж с этим вертолетом нахлебались.

– Это понятно, но установлению истины по вашему делу, как вы и сами, наверное, догадываетесь, отнюдь не способствует. Люди либо боятся отвечать на вопросы, либо отбарабанивают заранее заученные ответы. Подскажите мне, как добиться если уж не доверительного, то хотя бы неформального отношения?

– Хм, – задумался Китаев. – Трудно сказать. К каждому подход свой. Единственное, что могу посоветовать, – не опрашивать всех скопом. Тогда точно ничего не добьетесь. Разговаривайте с каждым отдельно и лучше после обеда.

– Когда от сытости настроение улучшится? – усмехнулся Лев.

– Вот-вот. Конечно, самый идеальный вариант – это на ночном дежурстве. Ночью лучше всего языки развязываются. Но вас навряд ли пустят на базу ночью.

– Да, это навряд ли, – согласился Гуров.

Он хорошо запомнил слова Китаева о том, что «наших», то есть технический персонал базы, он склонен подозревать меньше всего. Но для себя решил, что проверить нужно всех – и техников, и вышестоящих.

«Если Курбанский приворовывал, недоразумения при дележе «добычи» возникнуть вполне могли, тут Китаев подметил верно, – думал полковник. – Это мотив не такой уж редкий и, можно сказать, даже классический. Но не исключено, что и среди техников мог оказаться кто-то, у кого не выдержали нервы.

Конечно, совет общаться с людьми после обеда и недурен, но навряд ли я смогу им воспользоваться, так как проникнуть на базу, минуя дежурного, навряд ли удастся».

В поисках способа поговорить с сотрудниками в неофициальной обстановке он прокручивал в голове разные варианты, и вдруг его озарила идея.

– Послушайте, Юрий Петрович, а на чем вы добираетесь на работу? – спросил Лев.

– Я-то? На маршрутке. То есть на служебной маршрутке. За нами в семь утра и в семь вечера микроавтобус присылают, смотря кому в какую смену. Я вот, например, вчера с ночи пришел, сегодня отдыхаю. А завтра, значит, утром поеду, к восьми.

– А можно мне завтра вместе с вами отправиться?

– Наверное, можно, – как-то нерешительно проговорил Китаев. – Если вы говорите, что в части уже побывали и вас знают…

– Да, меня там видели. Но вы, кажется, не поняли, что я имею в виду. Я не собираюсь ехать в часть. Мне нужно только узнать место, где останавливается ваш микроавтобус, и встретить со смены ваших коллег. Просто проводите меня на эту «контрольную точку», и больше я вас не побеспокою.

– Хотите пообщаться вдали от начальственного глаза? – проницательно взглянул на него Китаев. – Думаете, так проще будет разговорить?

– Именно.

– Что ж, может, в этом и есть резон. Конечно, я провожу. Мне не жалко. Я выхожу в половине седьмого, за полчаса как раз успеваю дойти.

– Вот и договорились, – улыбнулся Гуров и уже собрался попрощаться, как вдруг раздался звонок в дверь.

– Извините, я сейчас, – проговорил Китаев, выходя в коридор.

Уверенный, что это пришла супруга, Лев отправился следом за хозяином, внутренне укоряя себя за то, что так засиделся, и очень удивился, когда из коридора послышался молодой женский голос, никак не подходивший для супруги человека столь почтенного возраста.

– Юрий Петрович! Как вы? Забежала на минутку вас проведать, – торопливо говорила девушка. – У нас тут новости. Вы представляете, мне прислали ответ.

– Ответ? – недоуменно спросил Китаев. – Какой ответ?

– Ну как же! Я ведь говорила вам, что писала в Москву. Помните? Вы еще так усиленно отговаривали, сказали, что не будет от этого никакого толку. Насчет толку пока непонятно, но в бумаге написано, что дополнительное расследование все-таки назначили. Должны прислать кого-то. Так что не совсем уж напрасно я это сделала. Теперь надо ждать, может, и правда кого-нибудь пришлют. Хоть не из местных будет, и то хорошо.