– Еще одно?! – изумленно вскинул брови Гуров. – Просто какой-то урожай на убийства.

– То-то и оно. Правда, в этом случае, как я понял, убийство произошло по неосторожности. Наверное, кто-то из новичков не сориентировался в обстановке да и попал «под раздачу». Такое бывает. Но в целом ситуация складывается довольно двусмысленная. Так что это заявление от невесты, по сути, только повод. Официальная причина – произвести проверку. Вот и произведи. Ты человек опытный, сразу поймешь, что к чему. Иди сейчас к Степанову, возьми у него дело, а завтра можешь выезжать. Или вылетать, как тебе удобнее. Туда и поездом, и самолетом можно добраться. А я с коллегами созвонюсь, предупрежу, чтобы тебя ждали.

– Не забудьте про хлеб-соль напомнить. Я караваи с поджарочкой люблю, – усмехнулся Лев.

– Обязательно напомню. Приветственную делегацию тебе организую от муниципалитета, – сострил в ответ Орлов. – Кстати, нужно попробовать номер в гостинице забронировать. Этот Покровск – не такой уж всемирный туристический центр, места должны быть. Прикажу Ольге подсуетиться. Чтобы на месте ты устроился без хлопот и сразу приступил к делу, не отвлекаясь на постороннее.

Генерал вызвал секретаршу, а Гуров отправился к одному из своих коллег, следователю Степанову. Забрав увесистую папку с документами по делу, он прошел в свой кабинет. Там первым делом посмотрел в Интернете расписание, чтобы определиться, когда и на чем ему лучше отправиться в «интересный город Покровск». Оказалось, что самолеты прибывают туда в очень неудобное время – как раз к концу рабочего дня. Поезд же, хотя и идет почти целую ночь, приходит как раз тогда, когда нужно – ранним утром.

«Ничего страшного, что дорога займет больше времени, – подумал Лев, заказывая билет. – Зато можно будет спокойно почитать дело».

Решив основные вопросы, касавшиеся предстоящей командировки, он занялся текущими делами.

Его рабочее время, как обычно, было насыщено до предела, и в течение дня он так и не нашел свободной минутки, чтобы изучить содержимое папки. Поэтому несколько часов свободного времени, которые обеспечивало путешествие в поезде, оказывались очень кстати.

К вечеру текущие дела были приведены в порядок. Теперь полковник с чистой совестью мог отлучиться на несколько дней, не опасаясь, что его отсутствие отрицательно скажется на основной работе.

– Маша, собери мне саквояж походный, – едва успев войти в квартиру, огорошил Гуров неожиданной новостью жену. – Я сегодня вечером уезжаю.

– Вот тебе раз! Что за срочность такая? Покушение на президента?

– Почти. Вопрос национальной безопасности, – слегка усмехнулся Лев, вспомнив озабоченное лицо Орлова. – Быстренько меня покорми, да, пожалуй, и отправлюсь. Скоро поезд, нужно успеть.

– Ты хоть скажи, куда едешь. Или военная тайна?

– Нет, почему тайна? На авиабазу в Покровск. Там что-то количество убийств на единицу летного состава все мыслимые нормы превысило. Орлов отправил разбираться.

– Правильно, больше ведь некому.

– Не сердись. Я отбрыкивался как мог, но, видно, судьба.

– Не иначе.

Саркастически усмехнувшись, Мария пошла собирать «походный саквояж», а Гуров остался за столом, торопливо доедая картофельное пюре.

Времени до отхода поезда и впрямь оставалось немного. Он вызвал такси и, чмокнув на прощание жену, отправился на вокзал.

В купе, кроме самого Гурова, ехал только один пассажир. Это был пожилой, совсем не общительный мужчина, который почти сразу лег спать.

Довольный, что ему достался такой ненавязчивый сосед, Лев вытащил наконец дождавшуюся своего часа папку. Перебирая находившиеся там документы, он принялся внимательно изучать дело об убийстве, которое предстояло ему расследовать повторно, по следам покровских оперативников.

О том, что местом преступления на сей раз явилась кабина вертолета, он уже знал из рассказа Орлова, поэтому протокол осмотра читал бегло, фиксируя лишь основные моменты. Но на самой середине бесконечно-подробного описания кабины сбавил скорость и стал читать внимательнее.

«…множественные повреждения приборов, а также наличие инородных фрагментов указывают на использование взрывного устройства. В связи с характером повреждений определить тип устройства не представляется возможным».

– То есть это что же получается? – вслух недоуменно проговорил Лев. – Получается, что этот инженер сначала бомбу заложил, а потом еще и ножом пырнул ненавистного начальника? Хм. Занятно. Это как же нужно было человека довести.

Но ответом на этот риторический вопрос был только храп, донесшийся с верхней полки, и он стал читать дальше.

Если верить протоколам, убийца был задержан на месте преступления. Он находился тут же, в кабине вертолета, причем пребывал в «неадекватном состоянии» и, по-видимому, не собирался никуда убегать.

Это был некто Китаев Максим Юрьевич, служивший в той же части и выполнявший обязанности авиаинженера. Поскольку убийцу взяли с поличным, за протоколом осмотра сразу же следовал протокол допроса.

Китаев все отрицал. Он утверждал, что понятия не имеет, откуда на ноже могли взяться его отпечатки, говорил, что ничего не знает ни о какой бомбе. Единственный пункт, по которому следователям удалось получить подтверждение, – это взаимная неприязнь между ним и бывшим командиром части. Здесь Китаев отказываться не стал, но и в подробности не вдавался. На вопросы отвечал коротко и с явной неохотой, которая просматривалась даже сквозь сухие протокольные строки.

Относительно причины, по которой он оказался в кабине вертолета, авиаинженер тоже высказался несколько странно.

Он утверждал, что пошел туда, выполняя распоряжение Курбанского, чтобы протестировать гидросистему «Ми-8», в которой, по утверждению последнего, имелись неполадки. На замечание о том, что подобные функции входят скорее в обязанности техников, а не авиаинженеров, Китаев ответил, что выполнял приказание старшего по званию. А приказы не обсуждаются.

Так было записано в протоколе. Но, вникнув в смысл этой фразы, Лев решил, что следователь, проводивший допрос, по-видимому здесь многое смягчил.

Кем бы ни был этот «старший по званию», заставлять дипломированного специалиста выполнять неквалифицированную работу по меньшей мере странно. А если учесть «личные счеты», о которых в разговоре упоминал Орлов и от которых не отказывался и сам Китаев, тогда подтекст этой отредактированной фразы становился понятен.

«Похоже, эксплуатировал парня по полной, – думал Гуров. – Пускай и пониженный в должности, но для него-то этот Курбанский так и остался начальником. «Старшим по званию» во всех смыслах. Так что при желании «сладкую жизнь» мог устроить очень легко. И желание это у него, похоже, имелось. Чем же он ему так досадил, этот Китаев?»

Следователя, который допрашивал Китаева, этот вопрос, видимо, тоже интересовал, так как вскоре полковник обнаружил его в протоколе. Но ответ подозреваемого снова не порадовал подробностями.

«Не сумел свои грехи на меня свалить, поэтому и мстил», – прочитал Гуров загадочную фразу.

Что эти слова означают, следователю выяснить не удалось. На все уточняющие вопросы Китаев отделывался не менее загадочным: «Спросите у своих коллег».

Полковник не удивился тому, что, задав еще несколько незначительных вопросов, следователь закончил допрос. В подобных «упорных» случаях он и сам не всегда находил способ вытянуть информацию.

Да и о чем еще было спрашивать? Каковы бы ни были отношения Китаева с бывшим командиром части, факт остается фактом – парня взяли с поличным на месте преступления. Все яснее ясного, и, в сущности, надо было только соблюсти формальности, необходимые для передачи дела в суд.

Но, как ни странно, после ознакомления с протоколом допроса Гуров никакой ясности не ощущал.

«Прав Орлов, что-то здесь не так, как-то слишком уж все очевидно. Чересчур. Как будто спектакль срежиссированный. И бомба эта… Для чего она понадобилась? Можно, конечно, предположить, что парень заранее установил ее в этой кабине, как-то узнав, что туда вскоре пойдет Курбанский. Но соваться самому, подставляя себя под удар, да еще и дополнительно совать в горло нож, а потом оставаться после этого преспокойно ждать, когда его застанут рядом с трупом и отпечатками, – это как-то уж слишком. Это нужно совсем в голове серого вещества не иметь. Что-то здесь не так».