Имя девчонке также дали другое: Каору, что означало «аромат». Реборн в алиби не нуждался, так как метался по свету со скоростью звука, а о ребёнке-киллере ходила уйма мифических историй. Правда, большинство из них не имели подтверждения и являлись обыкновенными слухами – Реборн терпеть не мог оставлять случайных свидетелей жить дольше положенного.

Тихо вздохнув, Тсуна вышел на улицу. Там его ждала машина с Емитсу за рулём.

- Деда! – радостно воскликнула Каору, разом позабыв свои тревоги.

- Привет, малышка, – бывший мафиози усмехнулся, лукаво подмигнув внучке. – Поехали, повидаемся с бабушкой Наной?

Джина закивала, позволяя усадить себя на заднее сидение. Тсуна сел на переднее, закрывая обе дверцы. После того, как машина завелась, он по-японски спросил отца:

- Я верю, что вы надёжно её спрячете. Кея недавно перезванивал, сказал, постарается приехать как можно скорее.

- Знаю, он тоже мне звонил. Не беспокойся, если кто-то станет искать «труп» в Намимори, то, в крайнем случае, найдёт только нас с Наной. Но ты мне не сказал, к чему такая спешка? Внучка должна была приехать к нам только в начале осени, а сейчас середина лета – со времени «смерти» не прошло и месяца. Пусть я отошёл от дел, но, возможно, смогу чем-то помочь.

- Дело приняло серьёзный оборот. В той группе, которая до сих пор казалась нам неопасной, произошло пополнение кадров. У них появился человек, способный во время сна заставить покончить с собой. На меня это почему-то не действует, но после тридцати самоубийств наших людей, мои практически перестали спать и дежурят у каждой комнаты тех, кто свалился в обморок от недостатка сна.

- Понятно, – задумчивый взгляд на дорогу, и поворот руля влево. – Никогда о таком не слышал, но может…

- Нет уж, отец, – Десятый покачал головой, мельком, через зеркало, посмотрев на дочь, – я понимаю, ты хочешь как лучше, но лучше оставайся там, где ты нужен больше всего. Твоё вмешательство может повлечь за собой много последствий.

Емитсу бросил на сына насмешливый взгляд, мол, «перестраховщик», но никак не прокомментировал просьбу-приказ.

Каору, не понимая ни слова, решила развлечь себя сама. Например, она считала количество поворотов и деревьев по пути, пытаясь вспомнить, как звучит по-японски число «два». При необходимости она могла гасить жажду деятельности, но это происходило только ради дяди Хибари или в вот такие странно-непонятно-важные моменты, которые девчушка ощущала шестым чувством.

Когда они приехали, Тсуна вышел и мягко улыбнулся дочери:

- Выходи, милая, мы дома.

Джина кивнула, хмуря брови, и, обычно клинически не переносящая проявлений нежности, стерпела прикосновение губ отца к своей щеке. Даже обняла в ответ, крепко прижавшись к Тсуне.

- Тогда всё, я пошёл. Пока, – Десятый отстранился, помахав на прощание рукой.

Он собирался уйти, но неожиданно Каору вцепилась в его руку своими. Потребовала:

- До свидания!

- А? – в замешательстве Тсуна обернулся.

- До свидания! – вместо поддельно-синих видятся знакомые карамельные глаза, смотрящие не по-детски серьёзно и проницательно.

И Савада понял: «Пока» – это значит прощание навсегда.

- Да, до встречи, – слабо улыбнулся, растеряно смотря на Емитсу.

Тот фыркнул от смеха, скрывая его под негромким, якобы старческим кашлем.

Тогда Десятый кивнул обоим, высвобождая руку, и, не оборачиваясь, направился в сторону аэропорта.

Каору, чтобы никто не видел глаз, затёрла их кулачками. Это не слёзы, просто глаза от ветра слезятся.

Далеко на горизонте начало заходить солнце. Джине почему-то казалось, что она прощается с родителями очень и очень надолго. Но ведь это глупости, правда?

========== Часть вторая: Aroma ==========

Masaka bokuga kono tede kimini fureru nantene,

kimiwa sono amasa yue bokuni nottorareru.

Goran bokuno Odd Eye obieta kao utsusuyo,

Aete ureshii desuyo nante betasugidesu.

Saa bokuto keiyaku shimasenka?

Kioku nakusu sono maeni.

–

Никогда не думал, что до меня дотронутся эти руки,

Из-за своей наивности я захвачу тебя.

Пожалуйста, посмотри в мои странные глаза, они отразят твоё испуганное лицо.

«Я так рад нашей встрече», – слишком обычные слова.

Ну, давай же, заключи со мной контракт

Перед тем, как навеки потеряешь память.

Iida Toshinobu – «Kufufu no Fu»

Иида – Сейю (Рокудо Мукуро)

Ч-2.1

- Блять, ты когда-нибудь перестанешь от меня бегать? – Занзас раздражённо шёл за Десятым по длинному коридору. – Тебе скоро тридцатник, а никчёмным был, никчёмным и остался!

- Зато ты изменился – не узнать, – хмуро откликнулись, целеустремлённо шагая вперёд. – Не забудь, через пятнадцать минут общий сбор и выход. Если захватим главу, то уничтожим ещё одну группу «несогласных».

«Несогласными» стали называть людей, которые отделились от мафиозных кланов, образовывая так называемую оппозицию, и изнутри уничтожали семью, чтобы захватить единоличную власть над территорией, деньгами и нитями управления публичными людьми. Стыдно признавать, однако у Вонголы так же нашлись свои «несогласные». Правда, некоторые пытались переманить на свою сторону Мукуро, но кардинально на этом обожглись – предупреждённый Рокудо на тайную встречу согласился, а там перещёлкал половину заговорщиков, как курей. Да, иллюзионист, мягко говоря, ненавидел людей мафии, зато своему боссу подчинялся при любых обстоятельствах.

- Плевать, – Занзас не опускался до разборок на людях, поэтому держался на определённом расстоянии, однако ничего не мешало ему говорить так, чтобы его слышал только босс Вонголы.

- Бо-о-ос, ты научился говорить норма-а-ально? – с Тсуной поравнялся Фран, флегматично шагая спиной вперёд.

Удивительно – он, не оборачиваясь, безошибочно сворачивал на поворотах.

Занзас ёмко выразился, что он думал о неком хладнокровном, куда конкретно и с какой скоростью ему следует прыгать, чтобы кое-кому не захотелось его раздавить.

Савада потёр переносицу, Фран, не обращая внимания, пожал плечами, а вот стоящие неподалёку «незастрахованные», то есть, новички или боевики из других кланов, оказались в опасности. Никто из них не ангел, но дар ваять трёхэтажные без перерывов и повторений дан не каждому.

До отвратительного скрипа стиснув зубы, Занзас после очередного поворота за шкирку втянул Джудайме в ближайшую комнату. Улучив мгновение, сделал Франу страшные глаза, и тот, сморгнув, как ни в чём не бывало задом наперёд пошёл дальше.

А Савада ошалело забарахтался в воздухе, прижатый одной рукой к стене.

- Занзас…

- Заткнись, блять, мусор. Сколько ещё ждать, чтобы ты или перегорел, или заявил, что хочешь со мной трахнуться? Ну! – и встряхнул, как провинившегося щенка, жёстко ударив головой о стену. – Задолбало отлавливать тебя по углам. Отвечай, мы трахнемся, или я сваливаю. Только потом не жалуйся!

- Общий сбор через пятнадцать… минут, – Тсуна упрямо отводил взгляд в сторону, избегая смотреть на подчинённого.

- И?

- Я, – закашлялся, рвано выдохнул и сдался своим желанием. – Давай…

Так долго сопротивлялся, отпихивался, а, по сути, для чего? Зачем? Тсуна и сам до конца не понимал, действуя на уровне инстинктов.

Ему с детства рассказывали, что правильно – с девочками. И ладно бы только это, Занзас ведь не тот человек, с которым легко сойтись…

Босс Варии, не церемонясь, разорвал пуговицы на плаще Савады, впиваясь губами в чужую шею.

Тсуна, почувствовав под ногами пол, зарылся пальцами в волосы мафиози, второй рукой судорожно вцепившись в его парадный плащ. С губ сорвался бессвязный вздох, когда Тсуна почувствовал, насколько горит кожа после поцелуев. Он сознательно прижался ближе, обдавая горячим выдохом ухо Занзаса, и практически до боли сжал шевелюру – словно мстя за безнадёжно порванную форму.

Месть, если она имела место быть, удалась, так как Занзас резко отстраняется, кладёт руку на свою ширинку и, расстёгивая пуговицы с молнией, выпускает наружу возбуждённую плоть.