Юркнув за спину хранителя облака, Савада перевёл дыхание. Сам Кея постарался не обращать внимания на клинические замашки шефа, спокойно посмотрев на приближающегося Занзаса.

- Мусор! – грозный оклик.

- Травоядное? – непонимающе обернулся Хибари, однако тут же повернулся обратно.

Занзас не бежал, он неторопливо шёл, засунув руки в карманы. В опустевшем коридоре стук каблуков о пол казался разрядами грома, уготованными самим Зевсом, чтобы обрушить их на голову зазнавшихся грешников. Убийца чуял жертву не хуже любого хищника, а хаотичные потоки пламени ореолом струились из колец.

Савада тихо, обречённо чертыхнулся. Хотелось бы ему понять, почему босс Варии отреагировал так остро, и от кого он вообще узнал новость.

- Свали, – заранее жёстко предупредил Занзас стоящего на пути Кею.

- Встречное предложение, – с виду бесстрастный ответ.

Пространство между ними в буквальном смысле заискрилось.

- Хей, мусор, – Занзас вдруг иронично усмехнулся, словно до него дошло нечто очень забавное, - ты разве не знаешь последние новости?

От такого обращения Кея перекривился, однако отреагировал:

- Какие?

И тут же ощутил осторожное прикосновение ладони к спине. Пальцы несильно сжали его рубашку и, будто извиняясь, потянули на себя. И вправду – извинение, поэтому Хибари приготовился к худшему. Однако слова мафиози всё равно оказались ударом под дых:

- Мелкую сплавляют в Намимори. Насовсем.

«Какого?» – практически вырвалось у хранителя.

Он оглушено повернулся к Тсуне, не веря в услышанное. Для него это действительно стало тяжёлым известием. Джорджина была единственным человеком, кроме Реборна, который не раздражал и не задавал лишних вопросов. Они могли спокойно посидеть рядом, поэтому чаще всего именно его оставляли за няньку. Удивительная девчушка при всём своём малолетстве, казалось, понимала сложные взрослые проблемы. Один раз, когда Хибари срочно понадобилось разобраться с несколькими неприятными типами, Джина сидела на лавке рядом, мечтательно смотря в небо и усиленно не замечая стоны и хрипы тех самых неприятных типов. Охранявший девочку Хиберт тогда даже заснул на её плече.

В кого она такая пошла – оставалось загадкой.

А теперь… Зрачки хранителя Облака опасно сузились – выдавая захлёстывающую его злость.

Тсуна растеряно позвал хранителя по имени, но тот лишь раздражённо повёл плечами, выражая тем самым, что не требует никаких оправданий от какого-то там травоядного. Кажется, наступил один из редких моментов, когда Занзас и Хибари сходились во мнениях. Правда, не к радости Савады.

Тсуна, понимая, что загнан в угол, бросил взгляд поверх плеча Кеи – босс Варии саркастически ухмылялся, скрестив руки на груди, в одной из которых поблёскивал стальной пистолет.

Он практически унял эмоции, словно перекинув их на хранителя.

- Кея, – Десятый выставил вперёд себя руки, прося подождать, и искренне признался: – Я не хочу с тобой драться… Ни с кем из вас.

При всей злости оба нападающие упорно упускали главную деталь головоломки – никто из них не представлял, насколько тяжело самому Тсуне. Тяжело оправдываться, тяжело терять, тяжело отпускать. Они хотели дракой снять хотя бы часть напряжения, а ему требовалось напиться до беспамятства, чтобы через пару дней, наглотавшись антидепрессантов, попрощаться и Джорджиной на долгие годы. И всё, что останется – некоторые фотографии, короткие отчёты по большей части о состоянии здоровья, скрытое наблюдение.

Тем более, оба мужчины в обычной жизни походили на цунами – взрывоопасные бомбы. Для Занзаса катализатором служили Скуало и Фран, для Хибари – Ямамото, Джина и Реборн.

Как нельзя вовремя появился один из таких катализаторов, а именно – Ямамото. Он возвращался с задания и, заслышав подозрительный шум, подошёл к месту происшествия. Оглядев спорщиков, он недоуменно спросил:

- С чего кипишь, Тсуна-кун?

- Э-э-э, понимаешь, – тот немного неловко улыбнулся, стремясь отойти подальше от озлобленных киллеров – то бишь поближе к Такеши. – Я говорил тебе, Джина отправится к моим родителям и будет жить там.

- Помню, – широкая улыбка не сходит с губ. Порой Десятый удивляется, как скулы хранителя Дождя не сводит судорогой. Мечник одет в стандартный чёрный костюм, только на белой рубашке расстёгнуты верхние пуговицы, галстук спущен, а рукава закатаны до локтей. На белой ткани, в отличие от чёрной, прекрасно видны мелкие красные капли. На плечи закинут пиджак – наверное, недавно мужчина вернулся с очередного задания и не успел привести себя в порядок. Чистоплотность Ямамото порой вводила в ступор даже близких людей. – Ты говорил мне пару месяцев назад. Помнится, тогда Киоко-тян чуть не расплакалась, – Такеши, притворно не замечая остальных, облокотился на плечо Тсуны, второй рукой почесав затылок. Пиджак тут же упал на пол, и мечник, рассеянно ойкнув, наклонился, чтобы его поднять. А сидя на корточках, кинул неожиданно пронзительный взгляд на двух других мафиози. – Тсуна уговорил её, что там малышке будет лучше, тем более, Реборн и один из хранителей поедут с ней.

Разгоревшееся было пламя облака, будто повинуясь жесту фокусника, погасло. Просто Кея знал, кем будет неназванный хранитель… Ему давно хотелось вернуться в Намимори, возможно даже стать в школе охранником на полставки.

Занзас с отвращением посмотрел на хренову комедию – придурошная Вонгола вновь умудрилась сделать из серьёзных разборок примитивные игры в песочнице. Он на секунду сжал кулаки в карманах штанин, пытаясь унять внутреннюю злость – с каждым годом это получалось всё лучше – и, развернувшись, ушёл, неспособный повернуть ситуацию в свою пользу.

Раз Реборн в курсе, что-либо предпринимать бесполезно, хотя от ярости зудят кулаки и многочисленные шрамы. В конце концов, у Занзаса остались люди, на которых можно сорвать накопившееся бешенство – где-то неподалёку он видел пытающегося тихо скрыться с места преступления Суперби…

Ч-1.7

- Па-а-ап, – Джорджина протянула ручонки вверх, так как уже устала и хотела, чтобы её понесли. Аэропорт пестрил людьми самых разных субкультур и национальностей, – а мне, правда, нужно там жить?

Тсуна не удержался и решил лично тайно проводить дочь к Нане с Емитсу. Парой недель ранее он подстроил смерть Джины с Хибари, чтобы обезопасить их окончательно. Дом в Намимори без преувеличений можно было назвать настоящим бункером: при всей своей внешней безобидности он был оснащён новейшими технологиями и огромным «нулевым» этажом.

Киоко долго корила себя, но согласилась на довод, что смерть трёх важнейших личностей одновременно, да ещё и без вмешательства каких-либо других структур – слишком подозрительно; безопаснее, если женщина останется в Италии изображать скорбь. Это выходило практически без фальши, ведь Киоко понимала истинный расклад вещей.

- Да, милая, в этом году ты пойдёшь в школу в городе бабушки, потому что дома в Италии тебя могут найти нехорошие люди, – итальянский спустя столько лет звучал без акцента. – К тому же, ты давно не гостила у бабушки с дедушкой.

Джина смешно нахмурилась и после того, как её подняли на руки, укоризненно произнесла:

- Но у бабушки дома люди говорят на странном языке. Я ничего не понимаю!

- С тобой будет Реборн и э-э-э… дядя Хибари. Они прекрасно говорят и на итальянском, и по-японски, поэтому обязательно тебя научат.

- Но… – исчерпав аргументы, девчушка приуныла, обхватив шею отца обеими руками.

Савада, воспользовавшись своеобразной «минутой молчания», взял за ручку большой чемодан на колёсах и быстро направился к выходу.

Джорджине перед сменой места жительства пришлось с помощью иллюзий Мукуро изменить цвет волос и глаз. Немного поменять стиль одежды и «подрезать» теперь платиновые пряди. Рёхей в шутку предложил выдать её за мальчишку, но Гокудера с Кеей шипели так, что тот мгновенно отказался от бредовой идеи.

Сам Хибари должен был прибыть максимум через два дня, предварительно уладив свои дела, и сменить облик.