Тут в дверь постучались.

- Войдите, - благосклонно разрешила та.

В помещение вошла шатенка из 10-А, а ученики зашептались, надеясь что-нибудь по-быстрому списать. Однако глаз у Калининой был зоркий.

- Оксютенко, тетрадь на стол, - как приговор, и та обречённо поднялась из-за парты.

- Оксана Петровна, - тем временем обратила на себя внимание девушка. – Помните, Вы говорили, что пропало несколько больших треугольников?

- Да, - женщина заинтересовалась.

Она вообще очень удивилась, когда обнаружила пропажу таких, казалось бы, ненужных предметов.

- Так вот, - та замялась, а класс, утихнув, прислушался, чтобы потом разнести сплетни. – Там Никита Андреевич и В. В. на физ-ре дуэль устроили.

Вероятно, ученица ожидала более бурной реакции на свои слова, но вместо этого, директриса понимающе закивала:

- И какой счёт?

- Э-э-э… по-моему, 12:5. Никита Андреевич проигрывает.

- Понятно. Иди на урок, спасибо, что сказала, - растерявшись, шатенка смогла лишь кивнуть и послушно поплестись к дверям.

- До свидания, Оксана Петровна.

- До свидания, Марина… Марченко, Алексеев, тетради на стол!

========== Миник шестой: «Эксперименты» ==========

- Давай попробуем! Мужик я или не мужик?! А мужики тоже бывают, уй-й-й…

Хрясь. Эмоциональный монолог с громким хлопком двери на середине восьмого урока прервался из-за того, что на оратора грохнулось огромное чучело головы оленя, повешенное туда лично Маятниковым специально для таких случаев.

Откуда биолог утянул подобный реквизит - не знал даже Листник.

Важным оказался лишь один-единственный факт: гвоздик был чахлым и хлипким, петля тонкой и маленькой, а физрук возбуждённым и злым. Злым в первую очередь на себя самого.

Опомнившись, Корыжев понял, что в классе дети. Причем не просто дети, а 11-Б, которым через два с половиной месяца сдавать ЕГЭ, а гот, обвешанный шипами, и есть та самая распутная блядь.

Сделав знаменитое выражение «рукалицо», Виктор аккуратно отставил макет, взялся рукой за предполагаемую шишку и пробормотал, что будет ждать Никиту Андреича в коридоре.

Класс деликатно притворился, что бешеный физрук, врывающийся в кабинеты, у них в порядке вещей, а находившаяся за задней партой директриса тихо печально вздохнула, украдкой посмотрев на сидящих в прострации проверяющих.

Пять минут спустя.

Виктор, аки загнанный зверь, семимильными шагами мерил длинный коридор.

Тик-так, тик-так. Больше всего раздражали часы. Так и хотелось запустить в них свой армейский ботинок, заодно разбив висящее над часами зеркало. Просто так, за компанию.

И тем не менее с каждым «тик-таком» уверенность мужчины уменьшалась. Помогало одно «мужик сказал – мужик сделал». А то, что мужик с мужиком такого точно не делает, было благополучно забыто.

Чтобы успокоиться, он начал на радость техничкам отрабатывать приёмы айкидо.

Технички беззубо улыбались и азартно хлопали.

Когда прозвенел звонок, последним из кабинета вышел Никита, закрывая дверь на замок, а учителя буквально вытащил на улицу его же коллега. Убедившись, что здесь их никто не увидит, физрук просверлил гота хмурым взглядом, что-то для себя решая.

- Ты мне поможешь, - бескомпромиссно заявил он.

- С какой стати? – удивился Маятников.

Ещё бы, его даже не просят, а ставят перед фактом.

- Ты мне должен, - физрук сощурил глаза, намекая на тот эпизод со снежным человеком.

Всё самое отвратное заключалось в том, что, когда Виктор бежал по коридору, его увидели несколько впечатлительных техничек, сразу принявшихся вспоминать номер психиатрической клиники. Один вспомнили, и потом, когда Корыжева забрали, отбивать его пришлось самому Маятникову, хрен знает как прознавшему об этом досадном инциденте. В итоге – пошловато улыбаясь, мелкая скотина проинформировала офигевших врачей, что они играли в ролевку, и под шумок свалила.

Виктор Викторович отчаянно надеялся, что их лица не запомнили.

- Это… пойдём, что ли… - Корыжев чуть ли не ляпнул «ко мне», но вовремя спохватился: - Куда-нибудь… это…

- В ближайшее кафе? – иронично спросил Маятников.

- Нет, - хмуро буркнул преподаватель.

Другой понял, к чему тот клонит, но любопытство взяло верх, и химик согласился. В конце концов физрук уже был у него дома.

- Ладно, тогда пойдём ко мне.

До Корыжева слишком поздно дошло, что теперь-то отступать некуда, а рассудок ускакал покорять далёкие дали. Но он же мужик!

По пути преподаватель со вздохом поведал о том, как поспорил со своими братанами, что ему не слабо поцеловать взасос мужика. Из всех вариантов мужчина выбрал именно своего коллегу – в конце концов, тот вроде и почти не мужик – так, баба с бантиком вместо одного конкретного места – и пользуется своим хозяйством исключительно редко.

Естественно, Виктор эти соображения вслух не высказывал, но биолог всё понял, едва сдерживая рвущийся наружу смех.

- И как тебя угораздило? – поинтересовался Никита, привычно не обращая внимания на удивлённые взгляды случайных прохожих.

Обычно он ездил на такси, но по такому поводу почему бы и не прогуляться. Раз такой долбень, как Виктор Викторович, сам выпрашивается как инициатор гомосячьих замашек, то и до конца света недалеко. Конечно, свою крайнюю степень охренения подобным предложением химик сумел замаскировать под хитрой ухмылкой, но в глубине души не переставал удивляться.

- Они меня бухим подловили, - неохотно признался физрук, – и на диктофон всё записали. Если я не смогу, то отдаю им всю свою следующую получку, а если смогу, то они обеспечат меня бухлом на два месяца.

- Половину мне, - бескомпромиссно отозвался Никита.

Корыжев зябко пожал плечами, но кивнул – больше-то ничего и не оставалось.

Перед дружками он, конечно, знатно попсиховал, но большой город, в котором парень вырос до этого, выработал у него иммунитет на всяких гомиков и педиков. К тому же «Один раз не пидорас», правильно? И в итоге в перевесе победило халявное бухло, да и, как упоминалось ранее, Маятнику до мужика как до Луны. Мужики так себя не ведут, а значит, и Корыжев пидором не будет.

Успокоив себя таким образом, мужчина покивал своим мыслям и довольно предвкусил, как обломает этих мудаков, сэкономив кучу денег. Они ж не знают, сколько бухла потребляет их дружок – а потреблял он очень и очень много. Они сами виноваты.

Однако, входя в квартиру, Виктор почти жалел, что не отказался от подобной сомнительной авантюры. Никита же сразу снял с себя костюм и в одних трусах пошел в ванную. Судя по всему, умываться. Другой аспирант даже с облегчением выдохнул – хоть не придётся целоваться с «нечто». Целоваться… О Господи…

До него по-настоящему начало доходить, что же они собираются делать. До этого события воспринимались как бы со стороны – не, это не со мной, а с каким-то левым чуваком. Проще – я не я, и хата не моя. Никак эффект тех остатков травки из нычки за шкафом. Решительно, надо завязывать!

Стиснув зубы, Корыжев приказал себе не дезертировать. Нет, несомненно, одна часть мозгов настойчиво советовала тактическое отступление – как-никак, проверенный тысячелетиями успешный стратегический ход, но другая, вытесняя первую, со здоровым скептицизмом крутила пальцем у виска, предсказывая последствия. А предположить дальнейшее развитие событий хватило бы мозгов даже у неандертальца - Маятников не получит своей доли бухла, а значит, обидится, а значит, с него станется «случайно» проболтаться кому-то из 11-Б, за чем же таким приходил В.В., а значит, новость узнает вся школа, а то и весь округ. Гос-споди…

Тяжело выдохнув сквозь зубы, Виктор крикнул:

- И долго ты собираешься чухаться?

- Я не чухаюсь, а привожу себя в порядок. Грим, знаешь ли, оттереть не так просто. А ты, я думаю, так до второго пришествия не разуешься? – недоуменно глянув на собственные ноги, Корыжев перекривился – он действительно был обут.

Вот же.

И аспирант как раз очень неудачно стал раком, отвязывая шнурки неблагополучных кроссовок, когда Никита открыл дверь, входя в коридор.