- Коршевич, это что?

- Вольное сочинение, - лениво ответит тот, что-то чиркая на бумажке.

- А каким боком оно относится к теме? Если не ошибаюсь, у нас идёт анатомия человека.

- Ну да, - не смутился мальчишка, подтверждая свои слова кивком. – Это сочинение по биологии.

- В стихах? – иронично поинтересовался преподаватель.

Отсюда он прекрасно различал отступления от полей и одинаковые окончания последних слов, характерные рифмованным произведениям. Острое зрение давало определённые преимущества.

- Валь, в стихах? – обернулся Коршевич, выдавая автора.

- В стихах, - печально вздохнула та.

Мда, значит, не английский. Та вроде бы не имела привычки требовать стихи – и уж точно на иностранном языке. Вот же… творческие люди.

- Ладно, - Никита хмыкнул, снова поворачиваясь к доске. – Значит, Валя на следующий урок приготовит нам сочинение, касающееся нашей темы. Прозой, в три листа, - и как припечатал. – От руки. Ясно?

- Ясно, - уныло откликнулась десятиклассница.

- Прекрасно. Тогда, - неформал, не жалея уши окружающих, со всей силы долбанул кулаком по парте. Ученики мгновенно вскинулись, ошалело переглядываясь: «Где пожар? Здесь пожар?» А Маятников, взирая на дело рук своих, громко произнёс: – Записываем домашнее задание, салаги!

Коридор. Перемена.

Соблюдая строжайшую конспирацию, Листник перебежками передвигался из угла в угол: последние два дня ученица восьмого класса проявляла слишком большую любовь к мужскому туалету на третьем этаже. В принципе, «мужской», а тем более «туалет» - это громко сказано. Скорее миниатюрная курилка, где отводили душу суровые «мужчины». Но девчонок туда не пускали ни под каким предлогом. Эта же особа, по словам пронырливых младшеклашек, наведывалась в то место чуть ли не каждую перемену.

Фёдор выглянул из-за двери кабинета информатики, не обращая внимания на то, как косятся на него проходящие мимо ученики. Восьмиклассница бесстрашно зашла внутрь, и зажиточный средневековый дворянин, коего на сей момент изображал историк, хотел было двинуться на подмогу, но этого не потребовалось.

Девчонка громко, словно в громкоговоритель (а возможно, так и было), на весь коридор заорала:

- Я тебя люблю!!!

Ей не менее громко (никак громкоговоритель отобрали) ответили:

- А я тебя нет! Пошла на!

Несчастный прибор вновь перешел в руки владелицы:

- Да пошел ты!

Затем звук налившейся на кого-то воды, звон ударившегося о кафель железного ведра, и та с гордо поднятой головой и воистину достойной королевы осанкой вышла. Продефилировала к кабинету географии и уже у двери презрительно стряхнула с юбочки невидимые пылинки.

Листник, более не уделяя внимания уборной, расплылся в неприлично довольной улыбке мамы-кошки: первая любовь всегда такая… незабываемая.

Однако позже, припомнив инцидент, историк так и не смог понять, откуда у той имелись рупор и ведро с водой – она шла с пустыми руками, а ведро в том санузле никогда не стояло. Заранее подготовилась, или НЛО подсобило?

Спортзал.

- Быстрее, вы ползете, как древние ископаемые! – рычал на бедных перешуганных девятиклассников Корыжев. – Иначе я пожалею, что вместо значившейся в учебной программе гимнастики разрешил вам играть в волейбол!

Второй физрук лишь устало вздохнул – он ведь только вчера собирал всех своих подопечных, ныне бесславно протирающих и без того блестящий пол чистыми штанами, и предупредил, мол, нужно сделать то-то и то-то, чтобы не попасть под горячую руку записного командора. Так нет же, нашлись пара «добровольцев», и все получили на орехи.

Оставалось уповать на лучшее.

Пятнадцать минут спустя.

- Эй ты… Никаменко, что за удар? Ты целиться пытаешься? – орал блондин, обвинительно тыкая пальцем в место, где впечатался мяч.

Оно находилось совсем рядом с лампочкой - если бы на той не стояла защитная решётка, зал однозначно лишился бы ещё одного источника света. «Ещё одного» потому, что честь каким-то нереальным образом погасить первое светило выпала Соловьёву.

- Это всё ветер, - слабо проблеяла в оправдание девчонка.

Ну да, подземные ветра в закрытом со всех сторон помещении. Новый закон Ньютона уже на подходе – где бы яблоко взять?

Следующий её удар в то же место, на сей раз даже ближе, вызвал у Корыжева нехорошие параноидальные подозрения.

- Ветер, ветер, - вякнула Вика, характерно размахивая руками и в «прозрении» округляя глаза. – Ве-етер.

Одноклассники тихо угорали, пытаясь сохранить хоть некое подобие серьёзных лиц.

Потерев переносицу, физрук свистнул в свисток, знаком велев продолжать игру. Однако когда та самая девятиклассница грохнула мячом по решётке третий раз, Виктор не выдержал:

- Никаменко, ты пытаешься отомстить или страдаешь крайней степенью криворукости?

- Что Вы, Виктор Викторович, - та широко улыбнулась. – Это ветер. Понимаете, из-за него я себе чулок порвала – когда спортивки поверх одевала, снять не догадалась. Ползаю себе, ползаю, а он взял и порвал…

Именно этот момент выбрала, чтобы мигнуть и потухнуть, многострадальная лампочка.

После уроков.

- Ты меня ждал? – нечасто Маятникова удавалось подловить на такой удивленной физиономии.

- Нет, - буркнул физрук и, прищурившись, подозрительно пригляделся – что-то здесь не так, - у меня сейчас уроки закончились.

- Ври больше, - хмыкнул тот. – У тебя на третьем окно и всего шесть уроков.

Физрук не стал спрашивать, смотрел ли брюнет его расписание… точно, «брюнет»!

- Маятников, а что ты с одним и тем же цветом волос так долго ходишь? Никак вшей для опытов там разводишь?

- Нет, - фыркнул аспирант. – Отращиваю свой натуральный цвет. До этого у Листника парики заимствовал. Врач сказал, нужно полгода дать им отдохнуть, а то облысею. Смотри, - весело усмехнувшись, тряхнул свободно свисавшими прядками. – Скоро в хвостик буду завязывать… Стоп, - остановившись, он смерил недоуменно переваривающего монолог мужчину изучающим взглядом и практически с издевкой расхохотался: - Ты… ты что, когда трахаешься, в лицо не смотришь?

Слава Богу, в вестибюле никого не было, но Корыжев всё равно воровато оглянулся по сторонам и чуть ли не за шкирку вытащил долбанутого на-этот-раз-гота на улицу – физрук не сомневался, неформала и присутствующие дети не смутили бы, не говоря о взрослых.

- Заткнись. Если мне не изменяет память, вчера тебя всё устраивало.

«Ещё как устраивало», - подумалось биологу.

Тогда, после первого раза, они не виделись около месяца. Маятникову почти удалось выкинуть из головы тот случай, как в дверь постучали. Посмотрев, кто там, Никита с изумлением признал в госте коллегу-шварценеггера, но впустил. И мгновенно был разложен на собственном полу этим самым гостем, против обычного, даже не озаботившимся, будут ли у сцены свидетели.

«Ты ж вроде натуральный мальчик», - протестовал неформал.

«Теперь не совсем», - коротко ответил тот.

Между стонами Маятников пытался образумить аспиранта, уверяя, мол, «один раз – не пидорас» и прочими подобными призывами, но, когда дело перешло из раздела «мультики» в тематику взрослого кино, одним махом выдохнул весь воздух, набранный для новой возмущенной речи, и сдался на милость захватчика.

От судьбы не убежишь, если не можешь сопротивляться – не парься, лежи и получай кайф. Даже если быть ведомым, зависимым от кого-то не хочется до скрежета зубовного.

Постепенно нашествия стали обыденными, и никто из соседей не удивлялся, когда за оглушительно громким хлопком входной двери раздавались обречённые ругательства.

- Подождите, нам по пути! – оба аспиранта обернулись на пороге.

По ступенькам к ним бежал Фёдор, то и дело спотыкаясь о длинную белую бороду, которую наверняка забыл снять. Она тянулась за ним по полу вместе с красной переливчатой мантией.

Не дожидаясь соответствующих вопросов, историк бодро проинформировал:

- Мы с детками изучали короля Артура, круглый стол и его мудрого помощника великого мага Мерлина.