Редиска вяло зашевелила ушами, мол, иди лесом, хозяин, я спать хочу.

Подняв взгляд на часы, студент зевнул и действительно надумал прикорнуть. Животину пристроил рядом с рукой, бессознательным жестом словно ограждая от всех невзгод снаружи. Широко зевнул…

Игорь пришел немногим позже. Разделся, сходил в душ и лёг рядом, прижавшись к любовнику с другой стороны.

Анжи мог бы спросить язвительно, с сарказмом, понравились ли тому чужие поцелуи – а они с «ангелом» наверняка целовались, но не стал. Следовало бы закатить истерику, но разве это стоит момента настолько отчаянной близости, в которой он сейчас остро нуждался.

Срочно… срочно дайте антибиотик… Что-нибудь от «любви-и»… Или хотя бы чтобы не колола непонятная штуковина в груди. Почему-то любовь – как синдром, патология, нечто хроническое и страшное настолько, что, даже зная об угрозе заражения, сделать ничего не получается. Любовь, словно СПИД, долбанная инфекция, которую иммунитет не замечает в профиль. Вывести бы её как-нибудь, но жаль лекарства не изобрели, и вряд ли когда-нибудь додумаются.

Подавив вздох, Анжи повернулся, крепко прижал к себе мужчину, вдыхая манящий запах его шампуня.

- Анжи?

Тот молча покачал головой, пряча её на чужой груди.

«Не говори ничего. Пожалуйста. Сейчас не время» - ясно без слов.

И они молчали, сжав друг друга в крепких объятиях. Игорь не понимал происходящего, но подсознательно чувствовал неясную тревогу.

Андрей, вырываясь из мыслей, поднял голову, и языком провёл по ключицам тёплую влажную дорожку. При выключенном свете, закрытых шторах и покрывале поверх, ни Анжи, ни кошак почти не видели друг друга. Но и в этом имелось нечто искушающее.

Волосы Андрея густой тёмной копной выделялись на светлых простынях. Он изогнулся, опускаясь ниже, поцеловал пупок и завитки колючих волос, идущих к паху. Сжал бёдра, намеренно обдавая дыханием ткань тонких трусов.

- Анжи! – Игорь дёрнулся, будто его долбанули электрошоком, и на ощупь нашел в темноте голову Андрея, придвигая её вплотную.

Тот сипло засмеялся, стянул чужие трусы до колен и поймал губами невозбуждённый член. Пальцем провёл от мошонки до головки, коснувшись своих по-блядски приоткрытых губ.

Главное, выбросить из чердака в голове любое лишнее тряпьё. Даже если оно имеет роковое значение.

Первый мягкий толчок – Анжи заставляет жар прилить к чужой плоти и постепенно начинает ритмично двигать головой, перебирая в пальцах яички. Наплевав в такие моменты на собственное достоинство и прочие элементы «настоящего мужчины», позволять грубо трахать свой рот, смотреть на себя сверху вниз и кайфовать от этого взгляда. Языком вытворять такие непристойности, о которых постеснялись написать в Камасутре, и ощущать, как не по-детски шалеешь сам. Невероятные ощущения, предусмотреть бы последствия.

Теперь глубокие толчки – до самой глотки, не считая, сколько времени длится действо – просто давиться слюной, членом в горле и знанием того, что чужая рука на твоей голове дрожит всё сильнее.

Не дать кончить – жестоко, зато потакая самолюбию и желанию поиздеваться за причинённые «неудобства». Анжи привык платить по счетам.

Он заставил партнёра перекатиться на спину, а сам навис на локтях и коленях, не обращая внимания на съехавшее покрывало. Оторвался, развратно облизнулся в темноте и задвигал рукой, заменив ею рот.

- Анжи… – шепотом срывается с губ любовника.

Он уже на грани, как не хотелось бы это признавать. Попробовал перехватить инициативу, но его жестко зафиксировали, намертво прижав к постели. Немного не похоже на Анжи, однако Игорь спустил всё на тормозах, решив сегодня просто поддаться. Он отпустил себя, и Андрей до капли проглотил вязкую, тёплую сперму, не морщась или закашливаясь.

«Сможет ли она сделать для тебя так же?», – цинично проносится в голове, но Анжи тут же отбрасывает любые мысли в сторону. Что за переходный возраст? Откуда в последнее время развелась привычка разводить сырость и сопли?

Это не драма, это жизнь. Фраза стала кредо, хотя тихий голос, подозрительно принадлежащий одному знакомому кошаку, упорно твердил: «Любовь не лечится. Правда, Анжи?..»

Игорь глубоко вдохнул, приходя в себя. В темноте он не видел любовника, но витавшая в воздухе тревожная муть в полной мере коснулась и его. Поэтому мужчина резко поднялся на руках и притянул Андрея к себе.

- Что-то случилось? – дотронулся пальцами до его лица.

Андрей помотал головой и, отвернувшись, на коленях подлез совсем вплотную. Прислонился, сглатывая ставшую вязкой слюну.

- Анжи… – прозвучало слишком беспомощно.

Игорь, ничего не понимая, обнял Андрея одной рукой, второй устанавливая точку опоры на кровати.

- Ничего. Совсем ничего, – практически беззвучный смешок, только странная, истинно кошачья вибрация в районе лёгких. – Вспомнилась бредь, пока тебя ждал.

- Ясно…

Отпустило, но не до конца. Муть плотоядной, вечно голодной тварью витала под потолком.

Анжи прекрасный актер, но Андрей не умеет врать. В один момент хотелось на манер Станиславского вынести вердикт «Не верю» и вытрясти из паршивца все его правды – сколько их там схоронено в нутре – чтобы под телесной оболочкой кроме девственного вороха чувств ничерта не осталось.

Однако кошак быстро взял себя в руки, насильно убеждая мозги, что ему показалось. Уверенно выпрямился и крепко обнял Андрея обеими руками. Укачивал его, словно малого ребёнка – наплевав на первые по-детски упрямые попытки высвободиться.

Докачался. Мелкий заснул минут через пять, посапывая на плече Игоря. Тот повернул голову, до рези в глазах всматриваясь в каждую черту. Впрочем, это лишнее, кошак и так знает, как выглядит Анжи, когда спит.

Ничего особенного, просто серьёзность и напускная распущенность слетают лица, и оно становится спокойным, немного ранимым и слишком искренним, чтобы не поверить в некоторые сонные обещания.

Выдохнув, мужчина уложил любовника и лёг сам, покрепче прижав его к себе. Зарылся носом в мягкие волосы… нет, муть не испарялась.

С тревогой Игорь заснул, долго не размыкая объятий.

А на следующий день Алёна пришла снова.

Они снова смеялись, снова болтали, а Андрей почему-то не мог насмотреться на кошака. Ненавистно скривился: отношения Алёны и Игоря складывались до тошноты правильными. Сперва дружба, лёгкий флирт вроде подколок и двойственных вопросов, затем… Нет уж, Андрей предпочитал не знать, что кроется за последним многоточием, но и молчал, часто затихая посреди чужого веселья.

Он не мог. Не мог заставить себя прервать тошнотворную идиллию – хотя бы потому, что с девушкой Игорю станет стократ лучше, чем с каким-то приблудным шизиком.

Ещё бы, кого заинтересует мудак с раздвоением личности? С каким-то «Андреем» внутри и «Анжи» – снаружи. Их отношения и так длились на удивление долго.

Всё чаще случалось – Андрей незаметно покидал парочку, забираясь на кухонный подоконник. Иногда к нему присоединялась Редиска, но удивительное дело: они с Алёной начали привыкать друг к другу. Кошка наглела, мостясь рядом, а девушка со смущённой улыбкой чесала её за ухом.

Чего не видел Анжи – как по окончании обсуждения очередной интереснейшей темы, Алёна и Игорь спохватывались, не обнаружив рядом с собой «третьего лишнего». Они переглядывались, синхронно поднимались и шли в кухню. А увидев там трогательно скрючившегося Анжи, не могли сдержать улыбок.

Откровенно говоря, Алёна обожала парня. Если Игоря она именно любила, то к Анжи испытывала чувства, подходящие старшей сестре. И наблюдая за ним в такие моменты, она первая подходила ближе, застывала, очарованная, и мягким движением убирала упавшую ему на глаза прядь.

- Он удивительный, правда? – слышала шепот возле уха, и кивала на: – Поздно уже. Пойдем, провожу.

- Хорошо, – несмело улыбалась, неспособная спросить о большем.

Игорь был тем мужчиной, которого она, казалось, искала всю сознательную жизнь, поэтому боялась сделать неверный шаг, способный запросто разрушить весь воздушный замок.