– В дежурную травму.

Рытов наконец вышел из оцепенения. Он встал, покачиваясь, окликнул Ольгу.

– Давай его сумку, я сгоняю к нему.

– Адрес…

– Разузнаю, – тётка уже суетилась рядом с фельдшером с носилками и агитировала окружающих на подмогу. – Уже известно с больницей?

– В Склифосовского.

Сознание прояснилось до кристальности. Рытов позвонил начальнику сисадминов и поручил залезть на сервер из дома, выяснить и прислать адрес Комерзана ему на телефон. Вызвал такси до Сухаревки. Проследил Дана до кареты “скорой помощи” и, дождавшись такси, позвонил Пашке. Всё это время не отвлекался на суетящихся вокруг коллег, ненужные сейчас звонки и сообщения, даже с Ольгой не стал ничего обсуждать. Пашка взял трубку на восьмом гудке, видимо, уже легли.

– Паш, спите?

– Почти. Чего у тебя?

Пашка говорил тихо – значит, Нодари уже дремал.

– Дан упал с лестницы. Его “скорая” увезла в Склиф. Он без сознания.

Рытов выдохнул, чувствуя, как задрожало внутри, будто сжатая пружина в желудке разжалась, да ещё и колено ушибленное заныло. Водитель тактично включил радио, из динамиков тихо заиграла попса. Пашка будто и не зевал только что в трубку.

– Где ты находишься? – рядом с трубкой Нодари забормотал «что случилось?». – Кто такой Дан? Как он упал?

Рытов отвернулся к окну, закрыл глаза. Он был так благодарен сейчас Пашке за этот встревоженный тон, за готовность включиться.

– Дан – тот мой коллега…

– Я так и подумал. Дальше.

– Я подскользнулся на лестнице, он меня попытался поймать, и в результате мы свалились оба. Мне ничего, а он… без сознания.

– Где это произошло?

– В боулинге, на Смоленке.

– Нам нужна консультация юриста?

«Нам». Рытов замотал головой, будто Пашка его видел. Нодари на заднем плане продолжал пытать Пашку и, судя по шуршанию, пытался подслушать.

– Нет, это несчастный случай.

– Хорошо, – и быстро протараторил мимо трубки вводную для Нодари.

Рытов откинулся на сидении. Ему стало немного легче, будто стоматолог сейчас удалённо исцелит Дана, и всё будет хорошо. В трубке опять зашуршало.

– Алеко, послушай меня, – характерно начал Нодари так громко, словно в рацию. – Если он без сознания… Слушаешь?

– Слушаю.

– Да. Если он без сознания – то, скорей всего, это сотрясение или ушиб головного мозга. Куда его повезли?

Пашка ответил раньше Рытова. Нодари удовлетворённо агакнул.

– А-атлично, там хорошая травма, сделают ему КТ или лучше МРТ. Милицию вызывали?

– Э-э… Нет, насколько мне известно. А должны?

– Ну, всё-таки травма. Мало ли, драка, ссора.

– Нет. Несчастный случай.

– Свидетели?

– Да, несколько.

– Это хорошо. Нам приехать?

«Конечно, приехать», – зашипел Пашка за трубкой, и Рытов малодушно подумал согласиться. Ему так хотелось, чтобы с кем-то, чтобы не одному.

– Нет, не надо, – он хмуро посмотрел на часы. – Я позвоню, как что узнаю.

– Алеко, – тут же взялся за ценные указания Нодари. – Ты скажи врачу, что брат. Они всё равно не проверят, а с тобой хоть поговорят и к нему пустят. Слышишь?

– Слышу.

Брат. А нужно оповещать родню? Портфель Дана лежал на коленях, он расстегнул застёжку, заглянул внутрь. Телефон Дана мигал красным индикатором.

– Нодари, – Рытов достал связку ключей, пригляделся к брелоку в виде восточного башмачка. – Он может не очнуться?

– Ну что, он прям с десятого этажа летел?

Чувствовалось, что он говорит как успокаивающий друг, а не как врач. Но Рытов послушно поддакнул.

– Сейчас врач посмотрит, поставят капельницу, и очнётся – куда денется.

Рытов кивал, угукал. Сейчас все его утренние нервяки и заморочки казались такой ерундой. Слева забелели колонны НИИ скорой помощи имени Склифосовского. Рытов откуда-то помнил название целиком.

Врач, с лицом таким же бледно-зелёным, как и его шапочка, потёр глаза.

– Вы насчёт Комерзана?

Рытов вскочил, сцепил руки, будто схватился сам за себя. Врач устало нахмурился, посмотрел в большой жёсткий лист, видимо, выписку после процедур.

– Значит, смотрите. Ушиб головного мозга. Отёк приличный, но состояние стабильное. Ишемии сосудов нет. Сегодня полежит в реанимации, понаблюдаем. Протянули ему кислород, понизили давление, прокапаем противоотёчное, завтра с утра его посмотрит невролог. Документы все привезли?

– Только паспорт пока, я вот ждал новостей. Сейчас поеду домой за полисом.

– Да, полис обязательно. Смену одежды, еду пока не везите, если не очнётся – будем кормить через зонд.

Врач попытался скрыть зевок, от чего его лицо смешно исказилось. У Рытова похолодел загривок. «Если не очнётся». Доктор спохватился.

– У него неплохие анализы, ничего непоправимого нет. В ближайшие часы будет ясно.

Рытов закивал, непроизвольно прижал ладонь к левой стороне груди. Врач проследил этот жест.

– Может, вам корвалольчику?

Рытов стыдливо пихнул руку в карман брюк, криво улыбнулся.

– Нет-нет, я в порядке.

Врач кивнул, заканчивая беседу. Оставив номер своего мобильного на случай любых новостей, Рытов умчался прочь.

В длиннющем доме на Анадырском проезде возле станции со странным названием «Лось» было, по ощущениям, подъездов сорок. И Рытов вышел из такси не с того конца. Колено, будто вспомнив, что и оно участвовало в инциденте, дерануло болью, прострелив аж до копчика. Ковыляя в сумраке, он вглядывался в табличку с нумерацией квартир на каждом подъезде. Нужная оказалась в самом последнем. Перебрав несколько ключей возле двери, как домушник недоделанный, он наконец попал внутрь.

Прихожая была маленькой-маленькой, словно лифт. В одну сторону из неё шёл узкий коридорчик на такую же крохотную кухню, в другую – дверь в единственную жилую комнату. Везде был такой порядок, что Рытов машинально снял туфли, чтобы не напачкать, прошёл хромая. Мебели было минимум: «рогатая» вешалка, зеркало с полкой на стене. В комнате оказалась односпальная кровать, тумбочка, кресло в углу и перекладина на двух ножках вместо шкафа. Рытов позволил себе поразглядывать жилище Дана – ему надо было перевести дух, да и колено разболелось адски. Поперебирал одежду на вешалках, погладил тонкий плед на кровати. Значит, вот куда возвращается строгий Комерзан после работы. Раздевается, вешает одежду на плечики, надевает домашнее. Кстати, где у него это домашнее?.. Спортивные брюки нашлись на спинке кресла, майку он взял первую попавшуюся с вешалки, трусы и носки обнаружил в верхнем ящике тумбочки. Всё это время с подоконника на него смотрел аккуратный пузатый кактус. К счастью, папка с документами сразу нашлась в той же тумбочке внизу. Полис зеленел поверх остальных бумажек. Рытов уложил вещи в найденный в коридоре целлофановый пакет, оглядел ещё раз квартиру и открыл в телефоне приложение с вызовом такси.

– На беседу с врачом в реанимацию к 10, – сообщила сестра в приёмнике, не отрываясь от компьютера. – До утра вам ничего не скажут.

Рытов оглянулся на металлические в дырочку сидения.

– Я подожду?

– Ждите, – она пожала плечами и равнодушно добавила: – Но в реанимацию вас всё равно не пустят.

Рытов сел в самый угол. Уехать он не мог. У него будто терялась связь, как у мобильного телефона при отдалении от станции. Здесь ему было спокойнее. Он и в такси-то сидел в холодном поту, отгоняя от себя мысли о том, что его ждёт по приезде. С закрытыми глазами сидеть было некомфортно – больничные звуки нервировали. Зелёненький врач проходил пару раз мимо, но у него были пациенты помимо Дана, и Рытов его не дёргал – что толку? Последний вопрос от Пашки пришёл около часа, а сейчас уже четвёртый. Светает потихоньку.

Он пытался составить план действий. После разговора с врачом надо начать разыскивать родню. Спросить в кадрах, какие бумажки нужны для больничного. Снять копии всех анализов и найти хорошего невролога для дополнительной консультации. Разузнать насчёт лекарств – в больнице наверняка всё только недорогое и самое необходимое. Закинуть удочку насчёт приплачивать сестре, чтоб смотрела получше.