Бетрай надеялся, что до нового разрыва не дойдет, но понимал, до чего же это зыбкая надежда.

Мария хотя и всерьез собралась замуж, но также всерьез она собиралась тщательно проверить имущественное положение Зеппа Хаутцингера. Она чувствовала себя обманутой Бетраем и не хотела тут же опять попасть впросак. Сначала она проверила, действительно ли Зепп продал участок врачу. Зепп не соврал и сумму назвал правильно. Но Мария понимала, что это жалкая сумма в сравнении с долгами, висевшими на хозяйстве Хаутцингеров.

В нескольких словах Мария объяснила ему, что он ей не пара. Зепп ничего не ответил. Он поднялся и пошел в жандармерию, где рассказал все об исчезновении Своссиля.

Глава девятнадцатая

Первые трудности с постройкой дома

Когда началась вторая рабочая неделя, Франц уже не чувствовал себя чужаком в акционерном обществе «Окружное строительство».

Он работал в бригаде каменщиков, где, помимо заработной платы, существовали еще и премии за выработку в зависимости от того, сколько квадратных метров фасада отделали все вместе. Результаты минувшей недели оказались просто великолепными, а поскольку Франц был в бригаде единственным новичком, то такой успех приписали прежде всего ему. Тем самым он заслужил окончательное признание.

Товарищи по работе были все приятные люди. Они, например, не таясь сказали ему, кто сколько зарабатывает, и Франц понял, что основная зарплата у него гораздо меньше, чем у других.

— Но все в твоих руках, — говорили они. — Сначала здесь всем так платят. Придется тебе побегать к десятнику, и не раз. А если ничего не выйдет, то и к инженеру. Многие из нас доходили даже до самого Хольтера из-за повышения зарплаты.

— Это не совсем так, — разъяснил ему Бенда, — не всегда приходится бегать поодиночке. Мы уже и все вместе ходили.

В этот понедельник Франц хотел до начала работы успеть прочитать хотя бы спортивные сообщения и потому быстро прошел через раздевалку к своему шкафчику. На скамейках он заметил множество листовок. Одну он взял. Переодеваясь, прочитал ее, но не знал, что и подумать.

Полторы недели назад, говорилось в ней, тут распространена была другая листовка, якобы с текстом циркуляра строительной корпорации. Однако она оказалась фальшивкой. Это было сделано, чтобы внести смятение в ряды рабочих, а также испортить отношения между коллективом, производственным советом и руководством предприятия.

«Ну и гангстеры», — подумал Франц, удивляясь, какие интриги плетутся в этой фирме. Он находил странным, что никто из товарищей ни словом не обмолвился о фальшивке, и решил расспросить Бенду. Сложил листовку, сунул ее в нагрудный карман, где лежала пачка сигарет, и развернул газету. Но тут раздался гудок, возвестивший начало рабочего дня.

Все направились к дверям. В понедельник утром рабочие всегда бывали преувеличенно вежливы друг с другом. Каждый уступал другому дорогу к выходу. Франц, еще не постигший этого церемониала, таким образом, одним из первых очутился на улице.

— Так ты полагаешь, это гангстеры, — сказал Бенда, указывая ему на ящик с раствором, который надо снять с подъемника. — А разве не более вероятно, что гангстеры те, кто изготовил сегодняшнюю листовку?

— Вот эту? — спросил Франц в изумлении и вытащил из кармана сложенный листок.

— Да, — ответил Бенда.

Франц покачал головой.

— Почему же те, кто обнаружил фальшивку, гангстеры?

Бенда не хотел больше водить Франца за нос и рассказал ему всю историю с этими листовками.

Франца точно пыльным мешком по голове ударили. Впервые после окончания училища он вспомнил Штадлера, своего учителя. Если б он это знал!

Штадлер пропагандировал среди учащихся идею профсоюзов, и сейчас Франц подумал, что Штадлер понятия не имеет о том, какие дела творятся внутри профсоюзов. В действительности же Штадлер прекрасно был знаком с политикой социального партнерства и ее последствиями. Однако основную проблему для Маттерсбурга и его окрестностей он видел в другом, а именно в том, чтобы проторить дорогу профсоюзам к маленьким, патриархально устроенным предприятиям.

— Ты что, в отпуске? — спросил Франца кто-то из рабочих, поскольку он давно уже стоял без дела, уставившись в одну точку.

— И вам на все это наплевать? — изумился Франц.

— Нам совсем не наплевать, — возразил рабочий рядом с ним. — Просто тебе это все в новинку.

— Ладно, — сказал Франц, — но не станешь же ты мне внушать, что тут каждый день такое бывает.

— Видишь ли, Франц, — заметил Бенда, — они все так ловко обстряпали, что сразу и не сообразишь, как им ответить. Они ведь не утверждают, что именно я сфабриковал циркуляр. Они вообще делают вид, будто не знают, кто его размножил. Но затрагивают они меня только косвенно, понимаешь? Они совсем не дураки. Но и мы тоже!

Франц понял.

Только теперь до него дошло, как мужественно вел себя Бенда, размножая циркуляр строительной корпорации, и как мужественны были его товарищи, помогавшие ему. Ну, решил он, теперь и мне дело найдется.

— Я придумаю, что тут можно сделать, — сказал он, — даже если придется всю ночь глаз не сомкнуть.

Товарищи предупредили его, что руководство фирмы только того и ждет, чтобы кто-то из окружения Бенды необдуманным поступком спровоцировал открытую борьбу.

— Знаю, знаю, — надменно заявил Франц, — но ведь надо действовать! Иначе что же получается?

Слыша его столь решительные речи, товарищи не подумали, что он все это говорит лишь под горячую руку, а сочли его разумным и отважным парнем.

На следующий день Франц был угрюм и неразговорчив. Товарищи решили, что он тщетно ломает голову над тем, что можно предпринять в связи с этой бесстыдной листовкой. Но на самом деле Франц о ней и не думал.

— Ну что, опять размышляешь? — подтрунивал один.

— Быстро же улетучился твой воинственный пыл! — подначивал другой.

«Да что они знают!» — думал Франц, делая вид, что не слышит.

Когда Венда через некоторое время спросил, что с ним сегодня, Францу все же пришлось ему кое-что объяснить.

— Всегда одно и то же. Если уж начал сдавать позиции, пиши пропало. Так было, когда я после школы остался у хозяина, вместо того чтобы сразу пойти учиться. И теперь так же, когда я остался в деревне, вместо того чтобы перебраться в Вену.

Из этих слов Бенда, конечно, мало что мог понять, и Франц пояснил, что он имеет в виду. Вначале описал воскресный семейный совет, где его отговорили переезжать в Вену. Рассказал и об участке, на который его родители копили деньги, и о деньгах, которые родители будущей жены хотят дать на постройку дома.

— Что ж тебе еще надо? — спросил Бенда.

— Что мне еще надо? — Франц рассмеялся. — Вчера приезжаю домой и узнаю, что мы получим не ту землю, которую нам обещали, а другую, за деревней, электричество и воду туда надо тянуть черт-те откуда. На одно это уйдет целое состояние. Ухнут все деньги, которые дает отец Эрны. Теперь ты можешь вообразить, что это будет за строительство.

— Если так, — сказал Бенда, — я бы на это не пошел!

— Наоборот, именно теперь! — воскликнул Франц. — Пусть не думают, что им удастся меня удержать от постройки дома.

— То есть? — удивился Бенда. — Я думал, ты не хочешь строиться.

— Знаешь, — проговорил Франц, — теперь… Как бы мне тебе это объяснить… Теперь все обстоит совсем иначе.

Он рассказал Бенде о сделке между Зеппом и доктором. Особенно зол он был на доктора, которого назвал паршивой собакой, ведь он не только хитростью добился этого участка, но еще и звонит по всей деревне, будто бы Франц избил беззащитного подрядчика Хёльблинга и нанес ему тяжкие повреждения. Любого, кто готов его слушать, доктор уверяет, что с Францем сведут счеты еще до суда. Вообще с тех пор, как он ушел от Хёльблинга, многие ему ничего, кроме трудностей, не пророчат, не могут ему простить, что он теперь больше зарабатывает.