В общем смотрел я, смотрел на маонца, а потом очнулся на полу. Ну, это я позже понял, что на покрытии лежу. Сначала просто пребывал в каком-то странном состоянии: вроде, вижу, но не понимаю, что. И, самое интересное, меня это совершенно не нервирует.

Значит, лежу я на чем-то… вполне удобном. И через некоторое время осознаю, что кто-то массирует кожу головы.

Еще минут пять лениво размышляю, о том, кто это может быть…

…БОЛЬНО! Ощущение такое, будто в голове что-то взорвалось! А! хватаюсь за репку, рефлекторно пытаюсь сесть, но чьи-то руки удерживают. Это и хорошо, потому что все закружилось и меня затошнило.

Кто-то прижимает к себе, укачивает, что-то говорит… боль постепенно становится тупой и уже не ослепляет. Старательно дышу через нос. Тошнота прошла почти сразу, накатила сонливость, глаза закрываются, я решаю смежить веки всего на секундочку, а потом, с новыми силами, разобраться с творящейся херней.

***

Первое, что я увидел, когда очнулся: плавающий в белом нитевидный зрачок. Блядь!

- Твой мозг устроен совсем иначе, чем те, с кем моя раса синхронизировалась раньше. Я не думал, что для нас это будет настолько болезненно.

А голос у маонца очень приятный. Интонирует, правда, немного странно.

- Тебе тоже было больно?

- Не так, как тебе. Я все же умею работать с разумом.

- Прелестно. То есть ты залез ко мне в голову и все там перекосоёбил?

- Я уверенно могу утверждать, что не принес непоправимого вреда. В течение нескольких дней возможны головные боли, но никаких более длительных последствий не предвидится.

- Ясно. Ты, я смотрю, решил-таки разморозиться?

Маонец поморщился. Теперь его плоть не была столь совершенной, как во сне. Я видел морщинки в уголках глаз и тончайшие линии носогубных складок, а еще мне показалось, что он изрядно расстроен.

- Когда мы слились, что-то пошло не так. Общение в мире грез не дает возможности полноценно исследовать индивидуума. Наша связь была неполной. По правде, я мог лицезреть лишь фрагменты продуцируемых тобой образов. Когда наши разумы слились, я начал проваливаться во все более глубокие слои, чем глубже, тем меньше шансов вернуться, естественно я попытался «всплыть», а потом меня просто выбросило в эту форму…

- Но ты хотя бы узнал, что хотел?

- Да, информацию получил. Язык и основные сведения — усвоены.

Я еще полежал немного, приходя в себя. Маонец держал мою голову на коленях и отстраненно поглаживал волосы, задумчиво глядя на белую стену, потом он вздохнул:

- Исходя из того, что я выяснил, для выживания мне необходимо предоставить людям нечто ценное. Какие-то услуги.

После мозговыворачивающей синхронизации думалось мне не очень, потому я некоторое время пытался сообразить, что имеет в виду маонец. Потом понял — это он про работу.

- Я достаточно получаю. Прокормлю.

Мы еще немного посидели на полу, а потом я, с помощью маонца, поднялся и поковылял показывать гостю дом.

- Как мне тебя называть?

- Прабодхан.

- Пра… хм что?

- Непривычно?

- Немного.

- Можно сократить…

- Праби?

- Пусть так. Твое имя?

- Герхард, но я обычно говорю всем, что меня зовут Гарри — проще звучит. Вот это — моя комната. Здесь еще есть несколько помещений, но большинство переделаны под всякие излишества, так что тебе остается только вон та комната — я ее оставил для возможных гостей.

- Что-то к тебе никто не заходит, - маонец пронзил меня внимательным взглядом нечеловеческих глаз, - почему?

- Не знаю… так вышло. Тащить кого попало к себе не хочется, а по-настоящему близких людей нет. Понимаешь, почему-то для большинства слишком важны разнообразные вежливые условности. Непременно надо звонить не реже, чем раз в неделю, поздравлять с праздниками, пусть и по спикеру, встречаться почаще… а я зачастую настолько вымотан, что даже новости толком послушать не могу. Диктор что-то говорит, а у меня шум в ушах. Посмотрю на то, как он рот открывает и — спать. Не хочется никому звонить или писать, а уж тем более встречаться. Вот и получается - люди со мной постепенно перестают общаться. Раз не отвечу, два не отвечу и — все. Больше не пишут.

- И тебе от этого грустно?

- Бывает.

- Но ты все равно не пишешь и не звонишь? И работать меньше не можешь? - маонец наморщил идеально-гладкий лоб, покрутил недоуменно головой и резюмировал, - ты странный. Есть проблема, есть пути решения, но ты предпочитаешь оставить все как есть.

- Я купил себе красивую статую. Для компании.

- О! Неодушевленную, как ты полагал. То есть на самом деле общение тебе не так уж нужно.

- По большей части утомляет и раздражает, но изредка все-таки бывает несколько тоскливо.

- Что ж, полагаю, что мы отлично уживемся. Если не возражаешь, воспользуюсь комнатой. Надо отдохнуть. После перехода в мобильную форму чувствую себя неважно.

- Тебе что-нибудь нужно? Есть, пить, одежда?

Маонец с недоумение оглядел себя, поморщившись поправил волосы, почти полностью скрывающие тело:

- Ах, да. Неприлично. Чуть позже.

С этими словами он величественно удалился в гостевую, плавно ступая босыми ногами. Как только ему удается идти настолько тихо? Я вот, когда босиком, шлепаю, как гусь. А он не идет — плывет, неслышно касаясь пола узкими ступнями.

***

С появлением Праби жизнь моя внешне нисколько не переменилась. Я работал, приходил в купол уставший донельзя, ел и вырубался. Это если не вдаваться в детали. А если присмотреться…

Маонец почти не говорил со мной, просто садился рядом и смотрел новости. Его гладкие розовые бедра касались моих брюк. Совершенство маонца кололо глаз.

Раньше я частенько разгуливал по куполу в одном нижнем белье — к чему лишний раз переодеваться, если все равно кроме меня никто не в состоянии по достоинству оценить волосатые икры?

Присутствие Праби заставило меня критичнее взглянуть на себя. Длинные домашние брюки прикрыли колосящиеся черным волосом конечности, рубашка с длинным рукавом проделала аналогичный трюк с не менее волосатыми руками. Теперь выходя из офиса я забегал в клозет дабы рассмотреть свою физию и привести в относительный порядок шевелюру. Пару раз сходил к мастеру. Он долго неодобрительно цокал языком, глядя на результаты анализов, и прописал инъекции.

Процедура оказалась болезненной, но результат того стоил — у меня улучшился цвет лица, я стал ощущать себя бодрее.

Потом, с завистью глядя на то, как Праби легко взбегает по ступенькам, ведущим на самый верх моего купола, задумался о своей физической форме. Рядом с гладким, грациозным маонцем, я ощутил себя безобразной обезьяной с мягким брюшком и слабыми ручками. Неприятно. Впрочем, этого и стоило ожидать: многие годы я посвящал себя работе, не задумываясь, каким образом малоподвижный образ жизни влияет на тонус и общий внешний вид.

Тратить драгоценное время на бессмысленные физические нагрузки — нудный подъем тяжестей и повторяющиеся унылые упражнения — не хотелось и я обратился к возможностям современной медицины. Курс инъекций, совмещенный с физиотерапией обошелся недешево, зато сэкономил время и не потребовал значительных усилий. Я почувствовал себя увереннее и даже поймал на работе пару заинтересованных взглядов.

Конечно, я все равно оставался всего лишь человеком, далеким от загадочной совершенной красоты маонца. Не знаю, заметил ли Праби произошедшие со мной перемены — его слова, обращенные ко мне всегда были вежливы, тон — прохладен, а нечеловеческий взгляд и вовсе не поддавался толкованию.