Буквально это слово переводится как «смерч», хотя перевод вряд ли даёт реальное представление о действии этого кошмарного изобретения человеческой мысли. При разрыве крупнокалиберных снарядов, выпущенных главным оружием «Тачи», пушкой «Марк-3», образовывалось вихрящееся облако стальных шариков, разлетающихся в направлении цели подобно пулемётной очереди. Однако в отличие от пуль шарики скреплены друг с другом несколькими метрами тонкой, не больше одной молекулы в поперечине, проволоки, которая без труда режет лёгкую броню, одежду, плоть, кости, превращая человека в отвратительное кровавое месиво.

В некоторых местах мёртвые – или аккуратно порезанные части тел – лежали кучками по пять-шесть человек, особенно у входа в дома, возле шлюзовых камер и переходов, так что пехотинцам приходилось двигаться по тротуарам по щиколотку в крови. Неплохо зарекомендовали себя и флеймеры, предназначенные для борьбы с ксенофобами «гамма», они столь же эффективно сжигали людей. Задолго до того, как атмосфера стала непригодной для дыхания, воздух уже был пропитан запахами горелого мяса, металлокерамики и ещё чего-то отвратительного, над землёй висели облака грязновато-серого дыма.

Внимание Кимая привлекла парочка – мужчина и молодая женщина, – перебегавшая улицу. Луч лазера разрезал обоих, но когда «Тачи» перешагивал их трупы, он заметил, что мужчина ещё жив, хотя шансов у него уже не было. Дальше перед сержантом высилась целая гора трупов, человек 12-15, и ему пришлось пройти через неё. Сдерживая эмоции, Кимая с благодарностью вспомнил о кокородо, без которого выполнение таких вот приказов было бы сильно осложнено. Конечно, помогал и сам характер связи между машиной и пилотом. В инфракрасных лучах системы компьютерного поиска цели бегущие люди представлялись быстро мелькающими цветовыми фигурами, без лица – лишь иногда взгляд натыкался на зияющую дыру, – возможно, задохнувшийся в крике рот, без чувств, без каких-либо индивидуальных черт – всего лишь движущиеся мишени, вроде тех андроидов, которые использовались в тренировочных упражнениях. Обычные в таких случаях переговоры, реплики, позывные заполняли тактическую частоту, усиливая ощущение тренировочного характера операции.

– Красный-3, Красный-3! Освободи зону, отойди влево на 10 метров.

– Зелёный-5, цель 3-1-5, расстояние 200 метров.

– Оранжевый-2, замри, я стреляю.

– Кажется, несколько человек укрылись позади того здания слева.

– Нагумо! Сато! Нейтрализовать!

– Наведение. Готов! Огонь!

– Цель нейтрализована.

Но при всем этом сержант Кимая чувствовал себя не в своей тарелке. Бойня, казалось, никогда не закончится. Уорстрайдеры рассеялись по городу, повсюду находя себе работу. Одно за другим вспыхивали здания. Святые предки! Он пытался не думать, что там могут оказаться женщины и дети!

– Красный-1, это Красный-2. Объект уничтожен.

– Понял. Красный-2, переходите к объекту-4.

– Иошитоми! Возьмите свое отделение и проверьте те здания слева!

Как и было приказано, всё происходящее записывалось бортовым компьютером «Тачи». Почему его начальники так интересовались деталями этой мясорубки? Кимая не знал ответа.

Боковым зрением он заметил какое-то движение и повернулся налево. К «Тачи» шел какой-то гражданский, на лице дыхательная маска, в правой руке белый лоскут. Мужчина что-то кричал, и Кимая включил внешние микрофоны, чтобы услышать, в чём дело.

– Ханаши-о, цузуки-о! – вопил подошедший. – Ханаши-о, цузуки-о!

Бессмыслица какая-то. «Давайте продолжим разговор». Фраза повторялась ещё и ещё раз, и Кимая пришло в голову, что, возможно, это какой-то код, что-то вроде пароля.

Но перед ним гайджин… и Кимая ничего не сказали ни о каких паролях, только позывные штурмовой группы. Ему приказали не брать пленных. Опустив левую руку, сержант направил на незнакомца пушку «Марк-3» и выстрелил. Залп разрезал мужчину на дюжину аккуратных кусочков, на лице, когда голова мягко шлепнулась на землю, застыло выражение крайнего недоумения. Боги, сколько же здесь крови…

– Боже, что они делают?

– Скоты! Мерзкие долбаные ублюдки!

– Заткнитесь, вы! Тише!

Забившись вместе с десятком других людей под серо-коричневое термальное одеяло, Джеймс Мэттингли с болью в душе наблюдал через запылённые стекла за происходящим внизу. Вместе с несколькими друзьями ему удалось ускользнуть через шахтные туннели за несколько минут до вступления морских пехотинцев в город. И вот сейчас он скрывался в горах, пользуясь термальным одеялом, чтобы аэрокосмолёты не засекли тепловое излучение их тел. Неподалеку, под прикрытием скалы скорчились четыре милиционера, угрюмо и молча взирающих на то, как разрушается их город, который они не смогли защитить.

Никаких сомнений в том, кто проводит карательную операцию, не оставалось. Сам Мэттингли, в прошлом страйдер, служил в Шотландском полку на Каледоне до того, как эмигрировал на Эриду, где стал управляющим энергостанции, а потому хорошо знал особенности имперских боевых машин. Ясно, что там, внизу, бесчинствуют морские пехотинцы. Но какова цель операции? Чем объяснить столь явную демонстрацию силы? Как они собираются оправдаться за многочисленные жертвы? Похоже, им приказано не брать пленных. Мэттингли не был столь высокого мнения о себе, чтобы допустить возможность того, что это ради его головы импи готовы принести в жертву целый город. Должна быть какая-то причина… но какая?

Постепенно к нему стали стекаться сведения о других уцелевших, укрывшихся либо в лесу, либо в подземных туннелях. Несколько человек улетели на флиттерах сразу после появления Кляйнста с его ужасными известиями. При удачном стечении обстоятельств они могли бы добраться до соседних городов и поднять тревогу.

Со стороны городского купола донёсся звук взрыва… ещё один. Судя по всему, взрывают дома. Уорстрайдеры уже начали выходить из-под купола и загружаться на поджидающие их транспортные машины. В небе снова появилась эскадрилья поддержки, аэрокосмолёты кружили над уничтоженным городом, как стервятники, почуявшие добычу.

– Почему они сделали это? Почему? – закричал в отчаянии какой-то мужчина, голос его, хотя и приглушенный маской, прозвучал слишком громко, вызвав недовольные взгляды соседей. – Почему они не оставят нас в покое?