– Ну так иди, если тебе надо! – рявкнул Хаган. – Я остаюсь.

– Но сюда в любую минуту могут нагрянуть пехотинцы!

Оба уорстрайдера стояли бок о бок в центре кратера неподалёку от чернеющей амбразуры входа в туннель. Мрачный пейзаж выжженной пустыни не добавлял оптимизма, как и полное отсутствие каких-либо признаков жизни, последние сферы-путешественники давно исчезли, унесённые ветрами. Только над головами Липински и Хагана кружил «Штормовой ветер» VK-141 с Ларой Андерс. Некоторое время назад аэрокосмолёт улетал и только что вернулся, принеся последние новости: ксены остановлены на второй защитной линии, правительственные войска и боевые машины на подходе.

– Пусть себе идут, – пробурчал Хаган. Кивнув в сторону автоматической пушки, он демонстративно поднял её и направил в сторону амбразуры. – Мы всего лишь местная милиция, верно? – Голос его прозвучал твёрдо, без намека на вопросительную интонацию.

– И всё-таки, ребята, не стоит вам тут болтаться, привлекая к себе внимание, – ответила Андерс по внутренней связи. – Они ведь могут поинтересоваться, где вы были во время боя.

Хаган посмотрел вверх. Катя и Лара были очень близки с того, самого первого боя на Локи, когда джекер аэрокосмолёта сбросил Торхаммеров на появившихся там ксенов. Известие о том, что Катя отсутствует уже три часа, потрясло Андерс, но она всё же оставалась реалисткой.

– Вик, нужно уходить. И побыстрее.

Хаган не мог с этим согласиться, он не хотел уходить.

– Лара, поднимайся и бери курс на Эмден. Я останусь… Когда они появятся, смешаюсь с милицией. После сражения здесь будет полная неразбериха. Меня никто не заметит.

– Лейтенант! – Липински уже кричал. – Да её нет уже три часа!

– Вик, посмотри фактам в лицо. – «Штормовой ветер» опускался на дно кратера, поднимая вихри пыли. – Катя мертва уже целый час!

– Вот этого мы и не знаем. – Он старался говорить спокойно, убедительно, логично… рационально. И знал, что это ему не удаётся. – Если ей удалось установить контакт, то они могли помочь с системой жизнеобеспечения. Мы же знаем, что в области анализа им нет равных. Камерон говорил, что ксены второй стадии можно использовать для терраформирования атмосферы целой планеты! Если она объяснила, что ей требуется, может быть…

Он замолчал. Аэрокосмолёт Лары коснулся земли, скрывшись на мгновение в кружащемся вихре пыли. Через несколько секунд вой моторов стих, пыль рассеялась, и показался напоминающий неуклюжую птицу «Штормовой ветер». Лара заговорила снова.

– Послушай, сюда идет морская пехота, а не какие-нибудь инвалиды на костылях. Я видела по меньшей мере пять «Катан» да ещё дюжину монстров, возможно, «Даймио». Вик, не глупи, когда эти ублюдки заявятся сюда, у тебя не будет ни единого шанса. Никто и не спросит. Расстреляют, не глядя, и объявят, что прикончили ксенозомби «бета»!

Конечно, она права, чёрт побери. Но и уйти… Нет… он будет ждать, пока ещё есть хоть малейшая надежда…

– Смотрите! – снова закричал Липински. – Вон там! Что-то появляется!

Хаган круто повернул «Скаута» к рыхлой чёрной рытвине в центре кратера, из которой поднималось что-то, напоминающее большой пузырь. На его матовой поверхности играло солнце… да, сфера-путешественник, но больших, чем обычно размеров, около двух метров в диаметре. Вырвавшись из липких объятий смолянистой жидкости, она двинулась в направлении страйдеров, волочась в пыли.

Липински тоже развернулся, его башенный лазер нацелился на приближающийся пузырь. Турель на брюхе «Штормового ветра» со скрипом повернулась, ощетинившись ротационной пушкой «Гатлинг», а Хаган, приведя в действие систему наведения, поднял свой «Циклон-5000». Сферы-путешественники ещё никогда не нападали, но… кто знает?

Будто не выдержав жары, верхняя часть глобуса растеклась, сморщилась, явив людям скорчившуюся внутри фигуру. У Хагана захватило дух, губы беззвучно шевелились, пытаясь произнести дорогое имя.

– Катя!

Ответа не было. Сфера растаяла – небольшая тёмная лужица на серой пыльной поверхности. Катя осталась лежать на земле. Она была жива, сенсоры «Скаута» установили этот факт почти моментально, но, похоже, находилась в состоянии шока. Маска и система жизнеобеспечения на месте, и – в это невозможно поверить! – она дышала. Каких-либо повреждений заметно не было. Хаган отключил свой RLN-90, с трудом шаря в темноте, сбросил шлем, натянул на лицо маску. К тому времени, когда он откинул люк и спустился по трапу на землю, Катя уже поднялась. Подбежав к ней, Хаган осторожно, бережно взял её за руку. Она подняла на него глаза – взгляд сомнамбулы.

– Катя! – снова позвал он, забыв, что маска приглушает голос, и положил ладонь на нагрудный интерфейс её системы жизнеобеспечения. В цефлинк хлынула информация. Резервуары почти полны, регулятор функционирует нормально. Каким-то образом ей удалось перезарядить баллоны. Хаган ощутил холодное покалывание у основания шеи, будто чьи-то заледеневшие пальцы попытались сыграть на его позвоночнике. Так вон оно что…

Память вызвала образ ксенозомби, той машины, захваченной ксенофобами и превращённой… во что-то иное. В оружие. На Алия-VI ему приходилось сталкиваться с ДалРиссовскими «машинами», переделанными таким образом с использованием нанотехники. Могло ли нечто подобное произойти с Катей? Могло ли случиться так, что после смерти её реанимировали эти аморфные твари и превратили в… о Боже!., зомби?

Часть его разума – спокойная, рассудочная – убеждала, кричала: так как Катя не может быть живой, то она не жива, а значит, перед ним что-то другое. Убей её! Убей её!

И в то же время инстинкт подсказывал, шептал: перед тобой Катя, та, прежняя. И информация, поступающая на его цефлинк, подтверждала это. Защитный костюм, правда, помят, но цел. Рукав на левой руке по-прежнему закатан до локтя. Комель на месте. Он протянул руку… отдёрнул… снова протянул и дотронулся…

Оно во мне, о Боже, оно во мне, читает меня, читает меня, здесь так темно, так темно и оно не понимает меня, не понимает того, что видит, о пожалуйста, не дай мне сойти с ума, не дай умереть здесь во мраке…

Шок от прикосновения к сознанию Кати через комель ударил по Хагану так, что он чуть не упал. Эмоции, впечатления, воспоминания, хлынувшие через комель, убедили его. Теперь Хаган знал, что перед ним Катя, ей плохо, ужас и отчаяние, вынесенные из-под земли, свежие, неприкрашенные, перебросили мостик через возникшую было трещину недоверия.