- Держи ее! Еще одна нищенка. Посмотрите-ка, совсем молоденькая, за нее, думаю, больше отвалят, чем за этих дохлых старух.

Кристи не переставала вырываться из рук, схвативших ее, как клещи.

- Хватай ее за космы, а то убежит, - вопил другой, бросившись на помощь с веревкой в руках. Девушку связали и пристроили к остальным. Объяснять, кто она такая, не было никакого смысла. Да и кто ей поверит? Леди не разгуливают в таком виде по грязным дорогам и без сопровождения.

Кристи, покорившись, побрела следом за остальными. Примерно через час-два эта процессия вошла в ворота какого-то замка, обитатели которого в молчаливой растерянности наблюдали за ними. Кто-то позвал хозяина, и тот вскоре появился, не менее удивленный непрошеными гостями. Это был пожилой человек шестидесяти пяти - семидесяти лет. Его темные с проседью волосы, зачесанные назад, открывали большой умный лоб. Костюм светло-серого цвета сидел мешковато, кружевное жабо белой рубашки подпирало подбородок. В руках он держал палку, словно без нее ему трудно было передвигаться. Его лицо имело бледный нездоровый цвет, но взгляд был мягкий и теплый. От глаз во все стороны разбегались морщинки, придавая лицу лукавое выражение.

- Что тут такое? Объясните, зачем вы пожаловали в мои владения? - он строго посмотрел на пришедших людей.

- Господин, не соизволите ли вы купить у нас их. Думаю, вам понадобятся лишние слуги. Мы возьмем недорого,- промямлил один из охранявших и попятился назад.

- Я не собираюсь никого покупать, мне и своих слуг достаточно, - резко проговорил хозяин.

Кристи сорвалась с места в надежде просить помощи и защиты, признавшись, кто она такая. Но, пробежав несколько шагов, так и приросла к месту: к пожилому господину подлетел всадник на черном коне, при виде которого она чуть не лишилась чувств. Это был Генрих, как всегда красивый и самоуверенный, вот только рука висела на перевязи.

- Господи, он что ранен? Очевидно, поэтому и находится дома, а не в королевском войске. Вот, значит, куда она попала.

У Кристи пропало всякое желание открываться: опять она в нелепой ситуации. Но теперь ей очень хотелось, чтобы именно ее купили.

- Что случилось, отец? Тебе нужна помощь? - спросил Генрих своим могучим голосом, вогнав в ужас торговцев живым товаром.

- Пока не требуется, сын мой. Эти люди продают слуг, а я объясняю, что они нам не нужны.

Кристи взмолилась:

- Господин хороший, возьмите меня, пожалуйста, я буду делать все, что прикажете, только не оставляйте меня у них! Богом заклинаю вас, у меня нет сил идти дальше, - и упав перед ними на колени, она протянула Генриху дрожащие руки.

- Возьми ее, отец. На кухне нужна помощница: Мария заболела. Посмотрим, на что годится эта замарашка, - и, развернув коня, поскакал по дорожке.

Кристи ликовала. Спектакль, который она устроила, удался, ее все-таки купили. Было только обидно, что Генрих не узнал ее. Когда Бригитта, так звали пожилую служанку, с брезгливым равнодушием повела ее мыться, девушка весело улыбалась. Женщина отвела ее в специальную комнату, где показала чан с теплой водой и мыло, а сама удалилась, унося двумя пальцами и держа подальше от себя порванное грязное платье новой служанки. Если бы Бригитта знала, что этот наряд был надет всего несколько часов назад, то была бы несказанно удивлена происходящим. Самой же Кристи казалось, что все это было в другой жизни. Увидев себя в зеркале, она не узнала в этом взлохмаченном и грязном существе самое себя, не удивительно, что и Генрих ее не признал.

Помывшись и переодевшись в другое платье, которое ей принесли, старенькое, но все-таки чистое и выглаженное, девушка сидела и сушила свои длинные волосы. Бригитта одобрительно оглядела ее с ног до головы и повела на кухню, где ей дали стакан молока и большой кусок свежего хлеба. Голодная Кристи все это тут же съела.

Повариха оказалась толстой, но на редкость подвижной женщиной с сильными и красными от постоянного жара плиты руками. Одета она была в широкую цветастую юбку и кофту, которая едва прикрывала полную грудь, на голове красовалась белая косынка. Улыбнувшись и похлопав Кристи по спине, как единственная властвующая в этом царстве, повариха объяснила ей будущие обязанности:

- С утра подметешь пол, поможешь натаскать воды и вычистишь песком все кастрюли до блеска. Я не потерплю грязи. После завтрака, обеда и ужина хозяев вымоешь посуду. Пока все, если будут другие поручения, я скажу тебе.

Кристи была рада, что ее не заставили чистить и готовить овощи. Вот смеху-то было бы: ведь она даже не знает, как держать нож, чтобы чистить картофель. А разве она знает, как подмести пол или вымыть посуду?

- Простите меня, уважаемая, я не знаю, как все это делать, но обещаю в ближайшее время научиться, - искренне призналась она, - так уж случилось, что в роли служанки я оказалась впервые, - и грустно вздохнув, посмотрела на повариху.

- Ничего, я тебе все покажу, как-нибудь справимся. Моя дочь будет тебе помогать, пока не привыкнешь.

Первую неделю Кристи вечерами падала с ног от усталости и мгновенно засыпала.

По утрам, берясь за веник, она поднимала такую пыль, что начинала задыхаться сама. Кастрюли не хотели отчищаться от копоти и блестеть, Кристи ободрала о песок все руки, пытаясь их оттереть. А посуда? Это было сущим наказанием: как живая, он выскальзывала из рук и с грохотом разбивалась. Когда молочник последовал за тарелкой, повариха не выдержала:

- Больше не прикасайся к посуде, иначе бить будет уже нечего. Господа голову мне оторвут за такую расточительность. А что скажет управляющий? - она в ужасе закатила глаза, - представить страшно! Лучше иди, помой овощи, благо, они не бьются.

Кристи вытерла руки и с опущенной головой побрела в другой конец кухни.

Что ж, она выдержит и это, ведь сама выбрала такую долю. Стоит только отскрыться графу Блэквуду, а он, как показалось Кристи, человек добрый и умный, тут же все мучения закончатся, и ее отвезут домой. Но хочет ли она этого? Нет! Видеть Генриха, пусть хоть мельком, было для нее наивысшим счастьем. Сгорая от любви, Кристи молча томилась в душной кухне и только вздыхала.

Часть 3

Каспер Мак-Ковен был безутешен. Как могло случиться, что столь дорогое ему дитя исчезло?! Похитителя сразу же скрутили и доставили в замок, где он все рассказал. Но когда пришли на то место, в котором должен был дожидаться компаньон с похищенной девушкой, не нашли никого. Несколько дней крестьяне прочесывали лес, но их молодая госпожа пропала. Все молча думали, что ее уже нет в живых, и с каждым прошедшим днем эта уверенность все возрастала.

От Рауля тоже не было никаких известий. Замок погрузился в траур: граф в одночасье лишился сына и любимой дочери. И если Рауля он все еще надеялся увидеть живым, то дочь потерял навсегда. Это было расплатой за то, что он позволял ей делать все, что хотела. Если бы она не пошла в лес одна, то не случилось бы такого. Это горе почти убило его. Как теперь жить без нее, без ее нежной улыбки, звонкого смеха, всегда звучавшего в этих теперь молчаливых стенах. Никто не подбежит к нему и не повиснет на шее, обхватив руками. Как жить, не видя ее зеленых, таких родных глаз, не любуясь ее золотыми кудрями. Граф ел, спал, двигался, занимался делами, но душа его словно умерла вместе с дочерью. Радость и веселье больше не посетят эти ставшие такими серыми и унылыми стены, где любила играть и смеяться его дочурка.

Генриху не нравилась вызывающая манера поведения Амелии Браун. Отец с детства твердил ему, что они помолвлены и должны будут пожениться. Но у Генриха не было намерения это делать, зачем иначе столько лет правдами и неправдами он старался отдалить ее от себя. Ему вовсе не хотелось связывать свою жизнь с вечно капризной двадцатитрехлетней особой. На что она надеется? Неужели не понятно, что ей давно пора иметь мужа и кучу детей? Нет ведь, как пиявка, уцепилась за него, прождав столько лет. Очевидно, надеется, что отец все же заставит его жениться. Может, так оно и вышло бы, не встреть он юную рыжеволосую богиню, перевернувшую его душу. Слишком часто Генрих вспоминал о ней. Тот поцелуй, такой чистый и нежный, как сама невинность, не выходил у него из головы. Снова и снова собирался он поехать к ней, но не решался, опасаясь, что она забыла его или уже вышла замуж. Лучше не знать этого, так легче, чем сознавать, что потерял ее навсегда. В военном походе он встретил Рауля, который, как всегда, восторженно и с любовью вспоминал о сестре. Говорил, что многие засылают сватов, и, возможно, она уже выбрала кого-то себе в мужья. Вскоре в одной из битв Генрих был ранен и возвратился домой.