Наклонившись ниже, я выплюнул:

— Я собираюсь, бл*дь, убить тебя, Дуров.

Дуров затаил дыхание, его лицо стало ярко-красным, что служило доказательством его гнева.

— Наконец-то я отомщу тебе.

— Отомстишь? — спросил он, и под его кожей вздулась каждая вена. — Что еще за месть, мать твою?

Мои челюсти сжались, я наклонился еще ниже. Алик смотрел на меня, пытаясь вывернуться из захвата. Но я не собирался отпускать этого негодяя.

— Посмотри на меня, — приказал я.

Здоровое плечо Алика поднялось до того уровня, что он мог вырваться, и в этот момент я ударил головой в его голову, и Дуров снова откинулся на пол. Он посмотрел на меня, и я знал, что этот мерзавец представляет, как убьет меня. Но этот бой не продолжится до тех пор, пока он не узнает, кто перед ним, или, по крайней мере, не разглядит черты мальчика, жизнь которого он однажды разрушил.

— Я сказал, мать твою, смотри на меня! — закричал я, глаза Дурова сузились, блуждая по моему лицу. — Рассмотри внимательно мое лицо, Алик. Ты узнаешь меня? Был знаком со мной? Кого ты подставил когда-то?

Глаза Дурова сделались бешеными, мечась из стороны в сторону, онемевшие пальцы все еще сжимали кинжал.

— Что ты, бл*дь, несешь? — прошипел Дуров, дергая бедром в попытке сбросить меня.

Подняв запястья, я снова ударил его руки об пол, лишь щека Дурова дернулась от боли.

— Тогда давай напомню тебе. Там на закате были ты, я и Родион. — Алик замер под моими руками, он перестал дергать ногами. — Мы были неподалеку, валяли дурака, когда ты, чертов псих, внезапно появился, вытащил нож и, твою мать, ударил им своего друга прямо в сердце.

Поворачивая свои кулаки, я лезвиями уперся в запястья Дурова, от боли он пытался стряхнуть мои руки.

Его глаза сконцентрировались на моих, и я заметил, что он пытается понять, откуда мне все это известно. Мои глаза вспыхнули, когда из его запястий начала капать кровь.

— Затем ты ударил себя ножом в живот, — я поднял колено и надавил на его все еще заметный шрам, — а потом свалил вину на… — глаза Алика расширились, когда я сделал паузу. И я понял, что он увидел мой левый глаз… тот, который выводил его из себя, когда мы были просто парой влюбленных детей… тот самый, с пятнышком синего, как у Кисы.

Я посмотрел в упор и сказал:

— Меня… Луку.

Тело Алика замерло, а потом начало биться в конвульсиях. Но это было не из-за страха, этот ублюдок содрогался от ярости, она искажала его лицо, демонстрируя чертового демона, вырывающегося на свободу.

— Видишь ли, твоему отцу надо было прикрыть тебя, когда ты немного облажался. Ты напал на меня. Потому что я был единственным препятствием на пути того, чего хотела твоя невменяемая задница — Кису. Когда меня отправили на родину, в какой-то трудовой лагерь по приказу отца Кисы, то твой отец организовал аварию на дороге. Меня доставили в грузинскую тюрьму, ГУЛАГ, мы называли его… прикрытием гребаного ринга смерти, — я кивнул в сторону толпы, — как и этот.

Алик до сих пор не шевелился, пока я все это говорил, но было заметно, как бешено, бьется пульс на его шее.

— Они накачивали меня наркотиками, пытали, делали много разного дерьма, я даже не помнил, кто я есть, били меня, пока я все не забыл, кроме как убивать… пока я не вернулся сюда, и только одна мысль занимала мой ум — убить тебя.

Я посмотрел на Алика. Он посмотрел за мою спину, и тут же толкнул меня, его тело наполнила сила, словно до этого не было никакого боя.

Тело Алика дернулось, и потом он будто сошел с ума.

— Ты трахал Кису! — кричал и плевался Алик, его руки и ноги оплелись вокруг меня, как у сумасшедшего сукина сына, каким он и был. — Ты трахал мою женщину! ТЫ! Надо было убить тебя, сука, когда у меня был шанс!

Кровь отхлынула от моего лица, когда его слова дошли до меня. Каждый миллиметр моего тела напрягся, я отпустил руки Дурова, откатываясь в сторону, и, удерживая его за волосы, поставил на ноги, с грохотом ударяя о стену клетки. Толпа взревела, зрители стали проталкиваться вперед, хлопая руками по металлическим прутьям, призывая меня убить его.

Но ублюдок Дуров лишь улыбнулся и провел пальцами у меня под носом.

— Понюхай это, Лука. Они только что были в киске этой шлюхи, — его глаза загорелись, и он продолжил: — Когда я избил ее за то, что она трахалась с тобой, — в его глазах бушевало безумство. — Я брал эту суку снова и снова, пока она уже не могла двигаться, пока она не прошла через всю боль… из-за того что трахалась с тобой.

Я пытался сделать вдох, но не мог. Киса. Бл*дь. Что он сделал?

— Да, ублюдок. Я видел, как ты вчера вечером трахал мою женщину, так что я преподал ей гребаный урок. Если бы я знал, что ты — Лука чертов Толстой, то перерезал бы каждому из вас горло, чтобы вы могли вечно любить друг друга в той бухте.

Отступив назад, я соединил вместе кулаки, Алик же на это улыбнулся, пожимая плечами.

— И как мы поступим с этим дерьмом, Лука? — спросил он, вытянув губы и явно забавляясь тем, я был в аду, куда он отправил меня на двенадцать чертовых лет.

— Это закончится сегодня.

Алик продолжал улыбаться.

Толпа обезумела.

И мы рванули навстречу друг другу с жаждой смерти во взгляде, мой удар пришелся в его живот, шипы достигли цели первыми.

21 глава

Киса

Во рту пересохло.

Мой язык был похож на наждачную бумагу, а губы распухли и потрескались.

Я приоткрыла глаз, веко нависало, словно налитое свинцом. Я окинула взглядом незнакомую комнату. Было темно. Мое дыхание участилось, когда я попыталась вспомнить, где нахожусь. Затем мой взгляд задержался на дальнем необставленном углу комнаты, застланным полиэтиленом… сверху по стенам от него виднелись капли крови.

Я приходила в себя.

Пляж.

Рейз… мой Лука.

Его воспоминания.

Спортзал.

Серж…

Серж!

Всхлип вырвался из меня, когда я вспомнила о событиях прошедшей ночи.

Алик!

Нет!

Алик узнал обо мне и Рейзе. Он угрожал Сержу, и Серж… нет, Серж погиб, пытаясь защитить меня. Мой милый защитник Серж.

Слезы тяжелыми каплями сорвались с моих глаз, сожаление охватило меня, и я заставила себя подвинуться вверх на кровати. У меня болела каждая частичка, платье собралось на талии, кожа была покрыта кровью и синяками. Он избил меня до полусмерти.

Внезапно меня затошнило, я подползла к краю кровати, меня вырвала на пол, голова болела, словно били в барабаны.

Я едва могла видеть.

Непрекращающееся тиканье заставило вздрогнуть, доносящиеся резкие металлические удары сокрушали мой мозг. Я медленно повернула головой влево, замечая старые часы на потрепанном прикроватном столике. Вглядываясь в циферблат, видя время на часах, я пыталась понять, что это означает для меня.

Пытаясь сфокусироваться на том, что это было, проскользнула щекой по испачканным простыням. Я посмотрела на вторую руку с отметинами вокруг, мои веки становились тяжелыми от каждого удара, когда вдруг, мысль о «Подземелье» мелькнула в моей голове, и я замерла.

Чемпионат «Подземелья»!

И в этот момент я перестала дышать. Алик и Лука должны были сразиться!

Приложив все усилия и заставляя встать себя с матраса, я стала дышать спокойно, превозмогая боль, и смогла дотянуться до своих ног. Наклонившись, всхлипывая от сильной боли, я заметила свое платье, обувь, куртку, которые были разбросаны по полу.

Это была борьба, но я была настроена решительно, мой взгляд наткнулся на дверь, и, опираясь рукой о стену, я стала передвигать ноги шаг за шагом, удерживая себя в вертикальном положении.

Я понятия не имела, где находилась. Знала лишь, что где-то около доков, но нигде именно.

К счастью, дверь была не заперта. Алик, очевидно, думал, что в таком состоянии после его наказания я не смогу двигаться, иначе бы запер меня. Мне нужно было добраться до «Подземелья». У меня не было выбора.