- Как ты не понимаешь? - возмутился Филимонов и брови его от негодования подпрыгнули вверх. - Он уже двоих порешил. И третьего рядом положит. Зачем мне это надо?
- Кто третий? Ты, что ли?
- Я.
- Хе! При чём здесь ты?
- А Федька был при чём? - заорал Филимонов. - И я так же, как он. Беспредел, ты же сам сказал.
Сказал на свою голову... Глядя туманно на ручей, текущий среди зелёной травы, я срочно принялся просчитывать варианты. Когда меня отправляли вместе с капитаном сюда, я был, как никак, под подозрением.
И вот я сейчас предстану пред ясные очи майора Мущепако и объявлю,
что Гусев убит, и участковый убит, можно сказать, на моих глазах, а сам я жив и невредим, и ничего конкретно о преступнике сказать не могу.
Не видел, не слышал, не знаю. И никого не будет рядом, чтобы подтвердить мои слова... Нет, так дело не пойдёт. Мгновенно я окажусь в наручниках.
- Тогда сделаем так, - сказал я Филимонову. - Ты не хочешь светиться. Я - тоже. Я что, дурней тебя? Если ты со мною не идёшь, то моя совесть будет в разговоре с майором это самое... глуха. Я расскажу ему всё так, что через двадцать минут у твоего дома будет толпиться весь омон в полном составе. Ты хочешь этого?
- Тьфу! - всердцах ответил Филимонов. - Нах я пошёл с тобою в этот дом? Вот дурак. Не видел бы ничего и спал бы спокойно. А теперь...
И мы отправились дальше. Но шли теперь на расстоянии двух метров и не глядели друг от друга.
* * *
Поезд стоял на том же месте. Ждали собаку с проводником, которые должны были приехать следом на дрезине, но запаздывали.
После нашего экстренного сообщения двое ребят с автоматами побежали в посёлок.
Допрашивать меня взялся Мудраков. Мущепако в это время орал на Филимонова в некотором отдалении - нас сразу же разлучили и я не мог расслышать, что именно вызвало недовольство майора. Следователь был хмур и суров, и я старался как можно толковей отвечать на его вопросы.
- Вас придётся задержать, - сообщил он в конце своим писклявым голосом. - Теперь точно установлено, что наркотики были у курьера в сумке.
- Наркотики?
- Да. А их, к сожалению, в сумке не оказалось.
- Да может их там и не было никогда! - нервно усомнился я.
- Успокойтесь. Были. Мы нашли проводницу последнего вагона, откуда курьер выпрыгнул. Вернее, она сама нашлась... выползла.
- Как это понимать - выползла?
- В буквальном смысле понимать. Очнулась и выползла из кустов.
Налётчики увели её с собой, но недалеко, вон за тот выступ. И стали бить. Она сказала, что им нужна была синяя сумка с товаром; а она не видела, что курьер выпрыгнул из её вагона, и не могла сказать, что сумка была у него. Вообще-то она её видела у погибшего. А вы ещё и знаете, где она, сумка...
- Знаю. Но зато они не знают, что я знаю.
- Да. Но зато мы знаем. Поэтому задерживаем вас до выяснения обстоятельств. Я думаю, что ненадолго, - добавил он.
- Ага!Ненадолго. Это выяснение обстоятельств будет идти, пока вы не найдёте товар. А где он, в самом деле?
- Найдём. Товар - не иголка. Вы не нервничайте, это совершенно не в вашу пользу, - вдруг заявил он. - С вами ещё майор поговорить жаждет.
Увидев майора, я сразу понял, что он жаждет не поговорить. Он жаждет расправы. Поставив меня у колеса пустующей платформы, он сделал леденящий душу прищур и навёл его на меня.
- Ты помнишь, о чём я тебе говорил?
- Когда?
- Когда отправлял с капитаном за Гусевым.
- Помню. Нич-чего не говорили. Вы всё говорили капитану, а не мне.
Мущепако после моих наглых слов чуть поплыл, глаза у него на мгновенье стали бессмысленными, а усы вдруг встопорщились, но тут же опали.
- А ты стоял рядом и ничего не слышал?
- Слышал.
- Ага. Что же ты слышал? Повтори.
- Ну... Чтобы он водил меня, как козу на верёвочке. Это?
- Ка-з-зёл безрогий! Почему ты не пошёл вместе с ним в дом? Ты нарушил моё...
- Он сам сказал, чтобы мы остались у калитки.
- А Филимонов говорит, что ты отказался.
- Что?! - изумился я. - Вот трепач! Это он отказался идти со мною, когда капитан вышел из дома с ножом и упал на крыльце.
- Я всякую лажу от вашего брата слушаю каждый день уже двадцать пять лет! - взревел майор. - Фраер! Врать научись сначала!
И далее он стал прямо и нелицеприятно высказывать своё мнение о моей личности. В таких случаях я завожусь обычно втечение первых же трёх секунд, как жигуль с безотказным двигателем, но на этот раз в голову мою пришла холодная и трезвая мысль: он меня провоцирует. Ему,
значит, это надо. И искра, зашипев, погасла. Я отвернулся и стал молча смотреть вдоль вагонов.
Вдоль вагонов в нашу сторону направлялась группа людей. В центре её медленно шла женщина в железнодорожной форме, голова её была накрыта низко надвинутым платком, прикрывавшим лицо. Под руку её держал дюжий омоновец. Рядом вышагивали Мудраков, дознаватель Синичкин,
железнодорожник, встретивший нас в самом начале, вероятно - бригадир;
а позади этих людей стоял, сунув руки в карманы куртки, Филимонов. Он стоял и смотрел мимо них на нас с майором. Заметив, что я гляжу на него в упор, он повернулся и зашагал прочь.
Кто это? - подумал я про женщину. Наверное та, что выползла из кустов. Лицо платком прикрывает, потому что в синяках. Куда они её ведут?
- ... Если бы ты пошёл с ним, он бы жив остался! - рычал, между тем, Мущепако. - В двоих сразу нож не кинешь, этот тать не решился бы на твоих глазах его зарезать. А у него трое девок, между прочим!
Такие слова переполнили чашу моего терпения.
- А ты, майор, почему не пошёл с ним? Подчинённого под нож послал! зашипел я.
У майора зримо отвалилась челюсть. Омоновец, ведший под руку проводницу, вытянул шею и уставился на нас.
- Скажешь, не знал? И я не знал!И капитан не знал! - продолжал я ораторствовать. - А кто виноват?
Теперь уже не только омоновец, но и вся компания, за исключением женщины, уставилась на нас.
- Вы соображаете, с кем разговариваете? - зловещим тоном спросил Мущепако, переходя внезапно на "вы".
- Соображаю! - запальчиво отвечал я, понимая, что в настоящий момент соображаю как раз плохо.
- Так, - сказал Мущепако, оглянувшись на приближающихся. - Сейчас сделаем так...
Но больше он ничего не сказал. Потому что откуда-то сверху, с горы раздался выстрел; женщина в руках омоновца взвизгнула и стала валиться на землю.
- Бери её! - крикнул омоновец бригадиру, кинувшемуся на помощь,
а сам прыжком развернулся лицом к горе и сдёрнул с плеча автомат.
- Говно! - смачно сказал майор Мущепако кому-то. - Свидетеля не уберегли... Ложись, а то запустит с горы из автомата веером!
И он присел у чугунного колеса. Я опустился рядом.
- Под вагон кантуй! - распоряжался омон, сканируя автоматом по горе. И на ту сторону.
- Синичкин! - гаркнул майор и встопорщил усы. - Сюда давай.
Выстрелов больше не было.
- Вижу! - вдруг крикнул кто-то справа. - Толя, на склоне берёза и куст выше, видишь? Он за кустом.
- Ага!Счас мы тебя, суку...
Могучий Толя в два прыжка перескочил к громадному валуну и сноровисто прилёг за ним, выставив ствол. Чёрт возьми... Коли началась стрельба, то одним выстрелом дело не кончится.
Я взглянул на гору. Склон её был покрыт травой и редкими кустами и вверху закруглялся, так что с того места, где сидели мы, вершины видно не было. Ниже, где начинался крутой спуск, из земли торчала тонкая берёзка и повыше неё рос пышный куст.
- За тем кустом, товарищ майор, - сообщил вполголоса лысый дознаватель, после длинной перебежки оказавшийся рядом.
- Знаю. Куда проводнице влепили?
- Да там у них суматоха, не поймёшь. Похоже, лёгкое пробило.
Мущепако выдал длинную заковыристую тираду, после чего как-то вдруг успокоился.
- Так. Остаёшься с этим вот... свидетелем. А я - к ней.
