– А я такого же хочу! – мурлыкает одна из участниц собрания.
– Да ты, Валентина Николаевна, на него посмотри и на себя. Сравнила! Хорошо еще Колька твой не слышит, а то быстро бы тебе язык куда надо засунул.
– Он только это и может.
– Федька, крепче держи оборону. Знаю я их! Девчонки отымеют тебя по полной программе, стоит только отвернуться, а потом под венец потащут. Ты не смотри, что им под семьдесят, под восемьдесят – те еще проказницы!
Если взрыв бомбы производит много шума, то сейчас происходит все наоборот – наступает зловещая тишина. Все смотрят на бомжа, который сидит на скамейке перед подъездом и читает газету, видимо подобранную тут же. Кажется, он полностью ушел в чтение и не замечает никого вокруг. Но у проказниц на этот счет нет никаких иллюзий.
– Кто это тут нас старыми курицами назвал? – взвивается, заслышав звуки труб перед грядущей битвой, Светлана Анатольевна. – Молодой-хороший, это я ведь к вам обращаюсь.
– Мерзавец назвал нас клячами! – с полоборота начинает бить копытом Танюха. Улыбка ее не сулит читателю на лавочке ничего хорошего. – Наглость высшей марки! Я сейчас на него суп вылью – как раз горячий! Подлец!
– Да он тут часто шляется! – подает голос плачущая домохозяйка, тыча одной рукой ножом в небо, а другой крепко сжимая половинку луковицы. – Он в бойлерной ночевать повадился, так что ждите – скоро воду отключат.
К хору присоединяются все остальные, и Феде, чтобы насладиться сценой вполне, приходится то и дело смотреть во все стороны.
– Безобразие!
– Нет, девчонки, чувствую, это никогда не кончится! Я вечером уже боюсь на улицу выйти, вот до чего дело дошло!
– Понаехали!
– А когда ты днем-то выходила?
– Хам!
– Расселся, как у себя дома! Тьфу, противно смотреть!
– Я, честно говоря, о нем лучше думала. А еще очки носит!
– Раскудахтались! Нормальный мужик. Не пьяный, не дебоширит – и ладно, – вставляет свои пять копеек совсем древняя старуха, стоящая на балконе четвертого этажа, прямо над Александрой Ивановной и Федей.
– Татьяна Николаевна, вы, наверно, вчера чаю перепили. Этот гад назвал нас мокрыми курицами, вы что, не слышали?!
Неожиданно для всех бомж кладет дочитанную газету на скамейку, встает и сладко потягивается. Вновь наступает тишина, которую вскоре нарушает сам виновник народных волнений.
– Кого же это я тут обозвал? – спрашивает он миролюбиво.
– Нас, нас! Ему этого мало, люди добрые! Все мужу скажу – он тебе покажет кузькину мать!
– Да он и так с ней на короткой ноге, оставьте вы его в покое, – с мольбой в голосе обращается к собравшимся Татьяна Николаевна. – Человек и зимой и летом на улице живет!
Она крестится и утирает слезу.
– Сам виноват! – констатирует пострадавшая от лука домохозяйка. – Небось троих детей на жену бросил.
– Да с чего вы взяли! – встает на защиту бомжа Федя и запинается: из подъезда выходит Александра Ивановна. Она подходит к бомжу и дает ему в руки что-то, завернутое в пищевую фольгу. Когда она успела!
– Спасибо, Александра Ивановна, спасибо, милая, – бормочет бомж в полной тишине и прижимает к груди сверток. Он ее знает, вот так новость!
– Ой, девки, фильм начался! – вдруг сокрушенно пищит Танюха. – Все! Всех люблю, целую. Пошла!
Поднимается паника. Бомж тут же всеми забыт, а большинство ораторов, не дождавшись аплодисментов и занавеса, в считанные секунды покидает место действия.
– Коль, не обращай на них внимания: дохнут от скуки, вот и развлекаются. Они бабы, в принципе, неплохие, – утешает Александра Ивановна бомжа. – У нас же дурдом на колесиках, сам знаешь.
– Знаю, милая, знаю. Я и не обращаю, не обращаю. Светлана-то Анатольевна, душа-то наша, всегда меня помыться зовет. Знаю, милая! Жалеет! Характер уж такой. Прямо как у моей тещи, Царствие ей, как говорится, Небесное!
– У нее старшего сына убили, а второй пьет беспробудно. Что хочешь, то и делай.
– Знаю, милая. Все мы хороши, чего там!
– Сынок, на вот тебе! Больше ничего нет! – Над головой Феди, через балконные перила свешивается Татьяна Николаевна и неловко бросает вниз карамельку. Она снова крестится. – На доброе здоровье!
– Ой, спасибо! – отработанным тоном благодарит бомж и скачет по газону к тому месту, куда упала конфета. – Вот спасибо! Так-так-так, где ж она? Чего тут только нет, мать честная, чего только нет, просто диво дивное! Та-а-ак… Ага, вот она где спряталась, вот где схоронилась! «Раковая шейка»! Мои любимые! Я уж думал, их давно на свете нет, а они, оказывается, есть! Есть! Вот радость, вот спасибо!
Он выбирается обратно к скамейке и стоит с таким счастливым лицом, будто только что купил себе за городом трехэтажную виллу с бассейном, теннисным кортом и рядом – маленький, но очень уютный домик для гостей. В конце концов, после поклона, адресованного Татьяне Николаевне, он подмигивает Феде и пытается поцеловать руку Александре Ивановне. Та в испуге шарахается и бежит к подъезду.
– Совсем сдурел!
– Так любя же, любя, – пытается бомж утешить хлопнувшую за Александрой Ивановной дверь. – Я же от чистого, как говорится, сердца, не со зла. Эхма! Беда одна!
Потоптавшись на месте, он убирает карамельку в карман штанов, обеими руками сжимает сверток и идет прочь.
Федя посматривает то на сутулую спину бомжа, то на растущие в длину солнечные зайчики, то на трансформаторную будку.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
