На кухне обнаружился молодой человек, назвавшийся Степой и выразивший желание накормить Аню завтраком. Девочка чуть смутилась: все же ситуация, когда завтрак ей готовят незнакомые молодые люди, была для нее несколько странной (мужчины, готовящие еду, для нее вообще выглядели странно), но, раз уж тут такие порядки, возражать не стала. Правда, от предложения сварить ей на завтрак кашу все-таки отказалась. «Яичница с сосисками» звучало предпочтительней. Но том и порешили.

— А ты правда мог бы сварить кашу? Сам? — удивления все-таки скрыть не сумела.

— Девчонки такие смешные, — он, к счастью, совсем не обиделся, — почему-то считают, что приготовление еды — это такая запредельная сложность, нам, простым смертным, и не доступная.

— Да нет. Просто… зачем тебе? Сам же ты ее не ешь, хозяин дома — вампир.

— Зато его гости — вполне даже люди. А когда девочки с утра даже голову поднять от подушки не могут от слабости, только диетической пищей и выходит откармливать — жиденькой, с ложечки… Так что я здесь — и повар, и медбрат. Если что — обращайся, — он лихо ей подмигнул, ставя на стол тарелки. — Вернее, если что — даже не сомневайся, я сам тебя найду, напою, накормлю, со всем помогу, — продолжил уже совершенно серьезно.

— Да нет, я… — Аня отчаянно покраснела, осознав, о чем именно он рассказывает, — здесь в другом смысле «в гостях»… просто в гостях.

— Судя по тому, что ты пришла ко мне, а не я к тебе — я догадался, — легко улыбнулся Степа.

Аня кивнула, сосредотачиваясь на еде. Но совсем отмахнуться от слов Степана не получалось.

— Скажи, а слабость… Ар сказал… Мне сказали, что крови они берут немного…

— Еще совсем не было такого опыта? — он взял стул и присел рядом. — Да ты не смущайся. Крови, конечно, берут немного, но… У организма ведь нет лишней крови, верно? Вся, что есть, вся нужна. А если кровь ты теряешь быстро… Словом, чем быстрей ты ее теряешь, тем сложнее организму перестроиться и компенсировать потерю. И тем острее ощущается нехватка. К тому же, ты ведь не только кровь теряешь.

— А что? — Аня взглянула недоуменно.

— Энергию, силы. Сильнейшее возбуждение провоцирует мощнейший же выброс. А потом ты опустошен. Вплоть до потери сознания. В себя приходишь тяжело и не скоро… Но ты не переживай, откачивают всех. Если надо — еще и реанимацию подключают, тут такое оборудование в доме — с того света достанут.

— Еще и реанимация… — Аня зябко поежилась.

— Да ты не переживай, оно того стоит. После всех эмоций, что ты получаешь в процессе, все последствия такой ерундой кажутся.

— А ты когда-нибудь сам?.. — недоверчиво взглянула на него девочка.

— А то! Бывал и на моей улице праздник, — Степан просто излучал самодовольство. — Тут в гости не только человеческие девы заглядывают. А какие вампирши красивые, ты бы знала! — он мечтательно закатил глаза. — Нет, мужчины у них, конечно, тоже весьма ничего, но женщины…

— Степа, я, конечно, рад, что вхожу в категорию «весьма ничего», но ты Аню своей болтовней от еды отвлекаешь, а нам бы уже ехать надо, — хозяин дома возник на пороге кухни несколько неожиданно. — Как всегда спокойный, с легкой улыбкой и в непроницаемо черных очках. — Идем, поможешь мне.

Аня осталась одна. После Степиных слов на душе было слишком тревожно, аппетит пропал. Но поесть было надо, она понимала. Да и Ар волноваться станет, что она голодная.

Аршез нашел ее, когда Аня уже допивала чай. Полностью одетый, со строгой прической.

— Что случилось, ребенок? — то, что она расстроена, почувствовал сразу.

— Да нет, ничего, это я так… Волнуюсь немного перед поездкой, — обсуждать с Аром последствия вампирских укусов не хотелось. Что толку? Он все равно не сможет изменить эту часть реальности. Только расстроится сам оттого, что она боится. А она… боится, да. Вот Степан не боится, для него это нормально, желанно даже, а она… — А что вы такое странное с Ринатом в саду делали? — решила перевести тему. — А то просыпаюсь, а вы там… полуголые… да еще и обнимаетесь…

Он смеется.

— Ну и фантазии у тебя, ребенок. Он всего лишь показывал мне, как вырастить дерево.

— А обниматься зачем?

— Чтоб я энергию мог почувствовать, токи силы. Понимаешь, он их через меня пропустил, это чувствуешь, словно… Возникает ощущение, будто сила — моя, я ей управляю… — он стал задумчив.

— И каково это?

— Словами передать сложно, — Ар отодвинул ближайший стул и присел. — Понимаешь, я никогда раньше не соприкасался… с такой силой. Теоретически знал, конечно, что прежде мой народ ею обладал, а единицы и после перехода в новый мир сохранили… Но чувствовать это самому, так, словно это мое… Впервые в жизни мне жаль, что я не родился лет на пятьсот пораньше. Совсем в другом мире. С совсем другими способностями и возможностями… Понимаешь, не вырезать из дерева подобие дерева, а просто вырастить его — таким, каким захочешь…

— А вы вырастили сейчас? Большое?

— Нет, не большое, росток. Тоненький прутик, который ты из маленького зернышка вытягиваешь сам — кормишь его своей силой, уговариваешь изгибаться так, как это нужно тебе, выпускать новые веточки там, где ты это задумал… — Аршез смотрел на нее широко распахнутыми глазами, но казалось — не видит. Он все еще в саду, все еще тянет из земли свой «тоненький прутик». Да уж, вампир… аккурат из эльфийского леса. Даже ей представить такое смешение было сложно. Каково же ему?

Обойдя стол, Аня прижалась к нему со спины, обнимая. Какой же он, все-таки… Если бы еще не вся эта кровь…

* * *

В школу Ринат повез их на своей машине. Человеческой машине по человеческим дорогам. Сказал, его школа временно базируется на территории пустующего летом детского садика, и вампирские машины, зачастившие в это заведение, смотрелись бы слишком уж невероятно.

— Проект специального здания уже закончен, — рассказывал Ринат по дороге, — место тоже уже подобрали. На берегу реки, в окружении леса, вдали от населенных пунктов, чтоб любопытные вокруг не бродили. Будет большая зеленая территория — и для прогулок места хватит, и для занятий спортом. Очень хотелось бы закончить строительство до сентября. Правда, мне осторожно намекают, что от осознания того, что я — вампир, бетон быстрее не затвердеет, и технологические паузы придется выдерживать, если я не хочу, чтоб все строение разъехалось, как карточный домик…

Светлейший Риниеритин непринужденно болтал, делился планами, обращал Анино внимание на те или иные достопримечательности, мимо которых они проезжали. И Аня послушно вертела головой, рассматривая сквозь стекло то одно, то другое здание, временами задавала уточняющие вопросы, чтоб поддержать разговор и продемонстрировать Ринату, что его экскурсия интересна и познавательна. Беря пример с Аршеза, она пару раз попыталась назвать его полным именем, но, видимо, неудачно, потому что он это пресек, и с улыбкой попросил и дальше звать его исключительно Ринатом, и ни на кого не обращать внимания.

Аршез в беседе участия не принимал. Просто сидел, крепко обнимая одной рукой свою девочку, и размышлял о чем-то. Не слишком веселом, судя по ощущаемым Аней эмоциям.

Двухэтажное здание детского садика располагалось внутри квартала, среди жилых домов, окружавших его со всех сторон. Двухметровый забор, ограждавший его территорию, сплошь состоял из тонких кованых прутьев, и скрыть что-либо от посторонних взглядов был попросту не способен. В настоящий момент двор был пуст, песочницы на детских площадках закрыты темно-синими чехлами, застывшие в безмолвии качели невольно притягивали взор ярко-красным пластиком сидений, на дорожке одиноко лежал забытый мяч.

Ворота открывались автоматически, и потому гостеприимно распахнулись, стоило им подъехать, и закрылись вновь, едва их машина оказалась на территории. Которая, как внезапно выяснилось, вовсе не была безлюдной.

Мяч не валялся на дорожке, в него играли трое ребят. Качели не пустовали, на них сидела девушка, беседуя с двумя стоящими возле нее подругами. Вот разве что песочницы своего вида не изменили совсем — все те же чехлы — но, видно, лишь потому, что старшеклассников игры в песочке не заинтересовали.