— И нафига мы им сдались, с их супертехнологиями?

— Да кто ж разберет? Может, самоизоляция надоела, а может, у них ресурсов каких не хватает, природных ископаемых там всяких. А задружиться все никак повода не возникало. Наши ж их бояться до жути. А тут мы вернемся, всем расскажем: да все у них там здорово, нормальные люди…

— Кажется, снижаемся…

Снижение больше напоминало падение. Причем свободное. Потому что днище «автобуса» на немыслимой скорости уходило вниз, а их тела за ним не поспевали. Нет, они еще не отрывались от пола, но чувство, что вот-вот оторвутся и врежутся в потолок, их не оставляло.

Перепуганный визг на несколько голосов. Внезапная резкая остановка, от которой тошнота подкатывает к горлу. И тишина. Минута, другая.

Задняя дверца бесшумно откидывается вверх. Они приподнимаются, готовясь покинуть «автобус», но стоящий у выхода хвостатый, тот самый, что был, видимо, ответственный за их перевозку, обрывает их коротким и небрежным:

— Сидите на месте.

Сам он на них даже не смотрит, а вот стоящая рядом молодая женщина разглядывает прилетевших с явным интересом. Она тоже носит очки, а волосы у нее короткие, пышные, чуть спутанные ветром. Длинное, до пола, кремовое платье необычного покроя, видимо, форменная одежда служащей гостиницы, развевается на холодном ветру. Вместе с порывами ветра холод проникает и в салон.

А женщина улыбается:

— Ну, здравствуйте, путешественники. Летать не надоело еще?

Ей улыбаются в ответ. На этой штуке как бы да, хватит.

— Ребят, мне нужен один человек для помощи в одном крайне нелегком деле. Найдется среди вас рыцарь?

Рыцарем вызвался быть светловолосый любитель техники. Едва он вылез, дверь стала закрываться.

— А мы?

— Ждите, — это уже их нелюдимый сопровождающий.

Ждали. Минут пять, не больше. А потом «автобус» стремительно взмыл вверх. Еще один перелет, еще одна остановка. Возле двери кроме их сопровождающего еще один хвостатый абориген, только не в комбинезоне, являющемся, по-видимому, военной формой, а в костюме, подобном тому, что был на Ринате. Чиновник? И в руках какие-то документы.

— Так, ребята, давайте знакомиться, — бодро начинает он. — Кто тут у нас… — взгляд в бумаги, — … Бочарова Анна?

— Я, — не всегда приятно быть первой по списку. Взгляд местного чиновника, хоть и скрытый традиционными черными очками, вызывает тягостное чувство. Ане кажется, что она ощущает его физически, как прикосновение. И этот взгляд ощупывает ее лицо, фигуру… И, наконец, вновь утыкается в бумаги.

— Ведерникова Дарья.

И вот уже Даша замирает под его взглядом, словно кролик перед удавом. Пара секунд превращаются в вечность.

— Джаниева Гаяна.

— Гаянэ, — робко поправляет его девушка.

— Гаянэ-э? — тянет мужчина чуть насмешливо, не отводя пристального взгляда от очередной жертвы своего повышенного внимания. — А в документах Гаяна. Напутали. У нас таких имен нет. Да и внешность у тебя… необычная, — кончик его языка мечтательно скользит по верхней губе. — А давай-ка ты, Гаянэ-Гаяна, своей рукой мне тут правильно напишешь. Вылезай.

Она послушно выбирается наружу.

— Идем, тут удобней будет, — они скрываются из вида, и только голос мужчины еще доносится. — Вот здесь, разборчиво и по буквам: фамилия, имя. Чтоб не было у нас разночтений…

Дверца захлопывается. Они ждут, напряженно прислушиваясь… И ничего больше не слыша. А «автобус» вновь взмывает в воздух.

— Это не гостиница, — Даша почти плачет. — Что угодно, только не гостиница.

— Надо не выходить, — предлагает молчавший до того парень. — Или выходить только всем вместе. Они же обещали поселить нас всех вместе, а сами…

— Да пусть объяснит, что вообще происходит, — Анина соседка справа решительно привстает и стучит в перегородку, отделяющую их от водителя. — Эй, зачем вы оставили тех ребят? Почему высаживаете по одному? Куда вы вообще нас везете?!

— В гостиницу, — перегородка отдергивается, их сопровождающий, оказавшийся еще и пилотом, смотрит на девчонку, словно на таракана. — Сядь, помолчи. Мешаешь.

Девочка садится, буквально падает на свое место и больше не произносит ни слова. Остальные тоже молчат, испуганные, подавленные.

Остановка. И еще один хвостатый мужчина с пилотом. Вот только пилот в этот раз не безмолвствует.

— Вот, прекрасный экземпляр, — ловко нагнувшись, хватает за предплечье девочку, что посмела требовать у него ответа и выволакивает наружу. Дверца закрывается, но они еще успевают услышать, — а вы посмотрите, какие уникальные характеристики. Для ее возраста…

Они опять улетают.

— И как же «все вместе»? — растерянно спрашивает Аня.

Мальчишки молчат. И только Даша — жалобно, растерянно:

— Ноги не идут…

Аня только кивает. Страшно. Безумно страшно.

Еще посадки, высадки, взлеты… Их остается двое. Забрали Дашу, забрали мальчика, чьего имени Аня так и не узнала. А у последнего решила все же спросить:

— А тебя как зовут?

— Никита. А ты Аня, да?

— Да.

Помолчали.

— Вот и все, Ань, — негромко заговорил Никита. — Открывается дверь… Одного из нас просят выйти подышать кислородом… И мы никогда больше не увидимся…

— Нет, — она уже понимает, что да, но признать это еще не готова. — Нет, увидимся, завтра, они же обещали. Или послезавтра, ну, когда самолет починят…

— Из Сибирии не возвращаются, — он тихонько качает головой. — Они просто на стали сеять панику… А сами… похоже, по хозяевам раздают. Заметила — мужчины девочек берут, женщины мальчиков?.. В личную собственность, точно… А что у них тут принято делать с пленниками, можно только догадываться. Не зря про них столько слухов ходит…

— Перестань. Слухи ходят от незнания. Вот и ты ничего не знаешь, и сеешь панику, — Ане от всего происходящего и так было жутко, а слова Никиты слишком походили на правду. Ту страшную правду, в которую до последнего не хочется верить, которую напрочь опровергали слова Рината… Но слова Рината оказались просто словами: то, в чем их везли, не было автобусом, а места, где оставляли, не были гостиницами. А из Сибирии еще никто и никогда не возвращался. — И при чем здесь — мужчина, женщина? Совпало просто…

— Совпало, конечно, — он невесело усмехается. — И лучше даже не думать, с чего б.

— Ерунда все это, — она решительно тряхнула короткими волосами. — Нет у них мест в гостиницах, вот, в частном секторе и селят. Кто взять согласился.

— Ты новости когда-нибудь смотрела? Про аварии и стихийные бедствия? Пострадавших селят компактно и не по гостиницам — в спортзалах ближайших школ и подобных спешно оборудованных местах. Мы здесь иностранцы, чужаки, у них строжайше закрытое государство — какой частный сектор? Какое распыление по одному? Ты хоть представляешь, какие расстояния мы между посадками пролетаем?

— Но у них же… другая техника… технологии… и представления, наверно, другие — и о расстояниях, и о том, где иностранцев селить, — она отчаянно ищет доводы против его предположений. — Мы их не понимаем просто… А рабство — это… оно в слаборазвитых странах бывает, а здесь ты же сам видишь… — голос срывается и она бессильно закрывает лицо руками.

— Держись, — он неловко касается ее предплечья. — Слезы здесь не помогут, точно.

— А что поможет?

— Не знаю… Ну, давай загадаем, хочешь? Если мы с тобой еще встретимся, то все обязательно хорошо у нас будет. И домой мы вернемся…

— Мы встретимся, обязательно, — она опускает руки, и упрямый огонек надежды загорается в глубине ее глаз. — Уже завтра. И домой полетим. Ну, не домой, в Пермь. Хотя, я не представляю, как я после всего буду физику решать…

Их транспорт вновь пошел на посадку. И говорить стало невозможно не только из-за неприятных ощущений. Один из них прилетел. И уже через пару минут узнает, что же случается, когда остаешься один на один с этим чужим и чуждым миром. Солгал ли Ринат… Прав ли Никита… И было ли совпадением то, что девочек забирали мужчины…