IV Цестилий, прокуратор Иконии – Икония – город невежд и ослов. В театре не бывает представлений, Одни только казни. Здесь не с кем сказать и двух слов. Даже у лесных варваров Жизнь разнообразней. Книг не читают, даже в руки не берут. Докатились. Наследники Эсхила. Нет, это не только у них, Повсюду жизнь прогнила. Прорицатели правы, Нас великие ужасы ждут. Так! Кажется, уже начались, И прямо под моим окном. Ломится орущая толпа К римскому прокуратору в дом. – Игемон! Там внизу Фамир И с ним чуть не сотня оборванцев. Требуют немедленно казнить Какого-то чужестранца. – О боги! Я собирался Пораньше лечь спать. Ночью, что ли, я должен Этого бродягу искать? – Его не надо искать, он тут. Он связан, И стражники его стерегут. (– Да что стряслось? С чего это Фамир в таком раже? Купил и эту чернь, и городскую стражу! Он, конечно, первый в Иконии богатей, Но никогда не опускался до подобных затей. Ой, я так хотел спать. А вот назло не пойду У тебя, скотина, на поводу.) – Хорошо, пусть он войдет. Будь счастлив, Фамир! – И ты будь счастлив, Цестилий! – Мир тебе, мир. Скажи, Фамир, какая беда В столь поздний час Привела тебя сюда? – Игемон, его надо казнить! Он колдун! Он на весь наш город Наведет беду! – А как стало известно О его злых делах? Я хочу знать, Оправдан ли твой страх? – Ну хорошо. У меня есть невеста. Тэкла, дочь Тэоклеи. – Мне эта матрона известна. – Так вот, она понаслушалась Всякого вздора, Что несет этот Павел, Засевший у Онисифора, И заявила, что она мне больше не невеста, И хочет до конца дней Сохранить свое девство. (– Позор! И он сюда пришел Позором своим похваляться. Да сделай ты вид, что сам Решил от нее отказаться.) – Фамир! Я не вмешиваюсь в семейные дела. А вдруг эта девица С ума сошла? А может, она тебя приревновала? Ведь ты у нас Антиной, Красавец, каких мало. – Ты ошибаешься, игемон! Это все из-за этого Павла. Все дело в нем. И у меня есть свидетели, Что в любую минуту Он может учинить в нашем городе Всеобщую смуту. (– Еще бы, животное, У тебя хватит денег Найти свидетелей, Что я сам изменник. И в Рим сообщить!) – Фамир, послушай! У прокуратора всюду Глаза и уши. Человек этот безобидный, Он рассказывает басни, Что жизнь прекрасна, А после смерти еще прекрасней. Ну хочется людям Порассуждать, помечтать. Ну скучно им, понимаешь, Только есть и спать. – Ты что же? Намерен его отпустить? – Закон превыше всего. Мы обязаны допросить И Онисифора, и матушку, И прежде всего – девицу. Я прикажу им всем Завтра сюда явиться. – Да за ночь этот разбойник успеет сбежать. – Его запрут И будут в оковах держать. Доброй ночи, Фамир! Ты любимец судьбы, Но по ночам отдыхают И последние рабы. V Павел в заключении – Девочка-девочка, Они же тебя бросят львам! Господи! Ты смилуешься над нами! Господи! Ты поможешь нам! Что там за шум? Так, она уже здесь. И стражники набивают цену. А как же из дому смогла уйти? [2]Тем же путем? Или перелезла через стену? Хоть смейся! Ведь то же самое сделал бы и я. Не зря же сказано: «Плоть моя и кость моя». … – Прости меня, прости! Ты из-за Тэклы попал в беду! – Обо мне не тревожься, дитя, Я завтра же отсюда уйду. Меня и раньше бы отпустили, Но Господь даровал нам этот миг. Будь благословен, Цестилий. – Вот я принесла хлеб и виноград. – Да, мое дитя. Но ты скорей возвращайся назад. Мы непременно увидимся опять. А до той поры Ты меня будешь ждать. Я тебя всегда услышу И всюду найду. Уходи, Тэкла, а то в худшую попадешь беду. – Я на все готова и все стерплю. Главное, что я тебе сказала, Как я тебя люблю. – Уходи, Тэкла, уходи скорее! – Поздно! Это голос Моей матери Тэоклеи. … – Матереубийца! Этого стыда Я не прощу тебе никогда. О боги! боги! Стражник! Сколько с нее ты взял? – Возьми еще! И еще! Только б никто не узнал! … – Бесстыдница! Я бы убила тебя сама! Но все поймут, за что. О, я схожу с ума. – Нет на мне никакой вины! – Молчи, тварь! Мне лучше знать! И запомни, я тебе больше не мать. Нам обеим конец. Я добьюсь, что тебя сожгут. А потом я руки на себя наложу. вернутьсяСогласно Житию, святая равноапостольная первомученица Тэкла подкупила привратника родительского дома золотыми запястьями, а темничных стражников – зеркальцем в драгоценной оправе. |
