Елена Грантовна Степанян Павел и Тэкла Поэма © Е.Г. Степанян, 2015 © Оформление «Теревинф», 2015 1. Pax Romana I – Что это, Ангелы? Что за река? – Это Рейн – сотоварищ потоков звездных. Звезды двинули полчища Римлян грозных, И они прорубаются издалека Сквозь леса, Сквозь германцев свирепых рать, Орошая кровью, своей и чужою, Рейнские берега, Чтобы им стать Почвой новою, Явью иною — Рейн коронуется виноградной лозою. Вот виноград обвивает Трир [1] — Древнего духа Германца обитель. Чуждый веселья скорбный воитель, Силу он черпает только в сраженье. Так пусть Дионисовой крови броженье Хлынет теплом в его сумрачный мир! Но ни вино, Ни обманные ласки Дионисийской дурманящей пляски Долго его не удержат в плену. Боги германские, скорбные боги, К северным фьордам протопчут дороги. Сердце холодное знает одну Ненасыщаемую войну. Станет Германец морским королем. Духам, исполненным скорби и боли, В битве над водною бездной раздолье. Будут рубиться, страха не зная, Кличет из битвы их бездна иная — До разделенья пространств и времен. Но звездам союзный Рейн-властелин В холодное море Несет свои воды, И голос его доходит до фьордов И даже до царства плавучих льдин. И он заставит вернуться назад Неутолимо печальную душу Бога-Германца, и он разрушит Трир, облаченный в римскую тогу, Трир, кадящий чужому богу, И вытопчет его виноград. Снова и снова На суше и в море Боги земные ведут свои споры. Всем завладеть Или все погубить — А по-иному их спор не решить. Но даже если удастся разрушить Весь мир сотворенный — Холодную душу Согреть и утешить не сможешь опять, И в бездне ты будешь От боли кричать. И пусть содрогнутся надзвездные башни От этого крика, Пусть Ангелам страшно Покажется в их ослепительной доле: – Пресветлые духи! Отведайте боли! – Свидетели звезды! Свидетели море и Рейн! Нас ваши мучения ранят Больней и острей, Чем пытки и казни, Что нам уготовили вы — Распятья, бичи и костры, И львиные рвы. Но Ангел, избывший страданье, Вернется опять И станет лучами На куполе храма играть. С улыбкой на фреске Свой собственный образ найдет И в хор славословящий Голос негромкий вольет. … … – Я вижу, я слышу, Я все понимаю умом, Но невыносимо Остаться с тобою вдвоем. Хоть дважды, хоть трижды, Хоть тысячу раз Отдай свою жизнь за меня — Не станет холодное сердце Частицей огня. И молится Каин, И лоб разбивает, И пыльные плиты Несчетно лобзает, И бьет себя плетью, И носит вериги, И вызубрил насмерть Священные книги. Но ненависть к брату Под пеплом таится, И больше, чем смерти, Любви он страшится. II
Отродье волчицыно! Что ты скулишь? Весь мир тебе отдан в добычу — И этого мало! Да хоть бы и звездное царство Ты завоевала, Но голода, сердце сосущего, Не утолишь! Боишься ли смерти? – Никто не боится ее. Она бы казалась желанной, Когда бы не зависть к живым. И день ото дня наполняется Рим Какими-то слухами, снами, А сделки с чужими богами Сулят, что мы сможем родиться опять, Чтоб в новых рождениях все наверстать Смогли упустившие счастье свое. – А если мы сыты богатством и славой, Как кровью упившиеся удавы, И счастья избыток Валит из ноздрей? И вечная молодость нас не прельщает, И оргии таинств Не обольщают, И миф позабытый В сознанье всплывает: Как с камнем в объятьях В пучину морей Бросался, постылый свой рай покидая, Бессмертьем измученный Гиперборей. Но Курций? Но Регул? Жена Коллатина? Чьи судьбы легли В основание Рима! Чему же они исступленно служили? Тому ли, чтоб мы Словно боги зажили, А все их немеркнущие деянья Спокойно бы предали осмеянью?… Лукреция славы своей с собой не взяла, Но чашей страданья До самого дна насладилась. Зачем? Неужели ей тайна открыта была, Та, что от нас Когда-то сокрылась? И если к ней не пробиться, То и тысячу раз Бесполезно родиться. И вот это в нас плачет, Это нас гложет, И вечная смерть его не превозможет. … …Но вот уже солнце встает, И пыль Клубится над Аппиевой дорогой… О Рим! Подожди еще немного! Ты вечен, что тебе несколько дней! Видишь Аппиеву дорогу? И он уже идет по ней. И цепи на его ногах звенят, Как всех благовестов предвестье! О Рим! Вы всегда теперь будете вместе, И вас ни за что не разлучат Ни зависть земных и подземных богов, Ни лукавство неистребимое Твоей грешной души. И он на встречу с тобой спешит И не чувствует тяжести Своих оков. вернутьсяГород Трир, основанный на месте древнего кельтско-германского святилища, в III–IV веках н. э. был одной из четырех столиц Римской империи. |
