Прощай, дорогой Эдик! Прощай мой друг и учитель!

Я гордился, что в нашей газете мое имя было вписано рядом с твоим в состав ее редакторов. Это было и высокой честью и, конечно, авансом, потому что я, технарь, по существу являлся твоим учеником в журналистике, очень старательным и, надеюсь, делающим какие-то шаги вперед.

По ритуалу, заведенному в редакции в последние годы, через мои руки

проходили почти все авторские, не заимствованные из других изданий тексты. В их потоке были и твои неизменно интересные подборки информации. Я понимал, что при нашей "скоростной" работе редакторский глаз не помешает никогда, но твои материалы я всегда откладывал для наслаждения, для приятной разрядки от кропотливой, а иногда и мучительной работы со многими другими текстами. Подчас получал за это упреки главного редактора: почему, дескать, задерживаешь актуальные подборки Париянца? Ну, как объяснить, что "работа" с этими подборками дарит мне новые силы и вдохновение для дальнейших дел, а потому я обращаюсь к ней, когда от утомления уже не способен качественно делать что-то другое!

Я преклоняюсь перед профессионалами, перед мастерами своего дела. Поистине счастьем нашей газеты было то, что в ней задавал тон качеству материалов ты - настоящий мастер журналистики, прошедший многолетнюю школу в центральной прессе Латвии!

Тяжело вспоминать, что еще совсем недавно, в июле 2011 года, мы радовались твоему замечательному юбилею - 70-летию. Тогда руководство общины бухарских евреев и вся наша редколлегия желали тебе и твоей очаровательной супруге доброго здоровья, благополучия, новых радостей и счастья, творческих побед.

И вот тебя уже нет с нами. Но навсегда останутся в наших сердцах твое неизменное отношение к делу и умение вершить его, твое глубокое уважение к коллегам, твои мудрые советы, твой ободряющий юмор... А потому с нами навсегда останется Мастер и замечательный человек Эдвард Париянц.

И помним мы, что хороший человек, уходя от нас, оставляет нам эстафету высокой нравственности, а мы обязаны достойно пронести ее по своей жизни во имя блага своего поколения, но еще больше во имя правильной, достойной жизни наших детей. Пусть когда-то эта эстафета во всей своей чистоте перейдет от нас в их руки...

Много проникновенных стихов создано поэтами. Мне хочется, завершая это маленькое прощальное слово, вспомнить одно из них.

Есть убедительность - у смерти,

жестокий, жуткий реализм.

Перед ушедшими

в ответе

Нам быть, друзья, всю нашу жизнь.

Да, жизнь -

и праздники, и будни,

потери,

боль и торжество.

Другого времени

не будет

здесь, на земле, ни у кого.

А всё ли в жизни

мы свершили,

что нам

ушедшие велят,

а так ли пели,

так ли жили -

покажут

сыновей дела...

Прощай, дорогой Эдик... Ты достойно прожил жизнь, и мы постараемся быть верны твоей памяти.

2013 г.

РЕГИНА БЫЛА РЫЦАРЕМ СОВЕСТЛИВОСТИ

В летние дни 2010 года ушла из жизни наша Регина. Ушла тихо, не вовлекая нас в свои проблемы.

Так она и трудилась дизайнером газеты - без шума, без ропота и капризов.

А ведь можно было и роптать, и капризничать. Далека и неудобна была ее дорога к дому, в Нью-Джерси. А газету приходилось заканчивать и ночью. Обычно в день выпуска газеты я бывал с ней в редакции до победного конца и подчас слышал, как она, потеряв надежду добраться домой на общественном транспорте, звонила, если не ошибаюсь, сестре (в общем, нью-йоркской родственнице) и договаривалась, что переночует у нее. Намного чаще ехала в поздние часы домой - долго, нудно, дискомфортно. Но завершить газету вовремя было для нее святым делом.

Не раз я предлагал ей прийти на ночь в нашу с женой квартиру, а не мучиться с дальней дорогой, но она всегда мягко отказывалась. Я понимал, что за этими отказами - скромность, щепетильность, интеллигентность. Помнится, что все же несколько раз, видимо, в ситуациях, когда иного разумного выхода не видела, она приняла приглашение главного редактора Рафаэля Борисовича - ночевать в его с Мирочкой квартире... Только два - три раза... Помню и ее регулярные смущенные отказы от предоставления ей оплаченного редакцией карсервиса.

Я написал выше, что завершить газету вовремя было для нашей Регины святым делом. Это правда, но не вся. Для нее было святым делом выпустить вовремя КАЧЕСТВЕННУЮ газету. И этим Регина была особенно близка моему сердцу.

Дело в том, что всю свою деятельность в науке я посвятил борьбе за качество нефтяных скважин. И очень хорошо прочувствовал, что КАЧЕСТВО и СКОРОСТЬ - антагонисты, враги, Кто-то сверху нацелил нашу отрасль на скоростное бурение. Я же всеми силами боролся против создания скважин-калек в жажде стать победителями по количеству метров проходки. Стать таким победителем в те времена - это стать героем труда, орденоносцем, обрести в подарок автомобиль от министра... О, сколько "пинков" мне досталось (множество единомышленников обрёл лишь через годы)! Так что стремление к качеству - в моей крови.

В газете качество и скорость - тоже антагонисты, что тут греха таить! И то, что Регина неизменно проявляла себя как стойкий борец за качество, постоянно очаровывало меня. Но эта стойкость недешево ей обходилась.

Она просто не могла допустить "грязного" дизайна и проявляла себя в этой сфере, как говорится, "святее Папы Римского", что само по себе нелегко. К тому же, да простит меня главный редактор, временами получала от него эмоциональные упреки за это свое рвение. Такова уж диалектика руководства: надо соблюсти разумный баланс между скоростью и качеством, и тут иногда нервы сдают - а вдруг ее священнодействие в отношении качества сорвет выпуск газеты?

Но срывов не было - Регина ни разу такого не допустила, хотя при этом никогда не изменила себе как борец за качество дизайна. И я имею в виду не только формальные признаки оформления газеты. Она находила удивительно точные иллюстрации к различным текстам. В частности, я был буквально восхищен теми иллюстрациями, которые она какими-то чудесными способами добывала к моим скромным рассказам. Она умудрялась глубоко прочувствовать и отразить характеры героев, ауру произведения.

Это далеко не все о том, чем Регина меня покоряла.

Она еще втихомолку редактировала и корректировала тексты в верстке, повышая их качество в добавление к тому, что делали, но не доделали те, кто занимали должности редакторов. По призванию она была и прекрасным редактором.

А, кроме того, ее захлестывал бесконечный поток звонков или визитов капризных рекламодателей и авторов - и она всегда работала с ними так спокойно и доброжелательно, словно и нет у нас совсем проблемы СКОРОСТИ.

Она не спешила, не нервничала и на самой заключительной малоприятной стадии работы: при финальной чистке газеты, то есть внесении дополнительных правок в тексты на сверстанных страницах.

Она была поистине символом качества! Ну, а если во имя качества приходилось снизить скорость - так ведь есть еще и ночные часы работы, есть возможность, если потребуется, переночевать у родственницы... Газету надо сделать на совесть!

Но и это, конечно, не все. Она была изумительно чутким и внимательным другом. Если в день выпуска очередного номера газеты мы вечером оставались в редакции вдвоем и она сосредоточенно совершенствовала дизайн, я позволял себе нагружать ее еще и своими наболевшими размышлениями, а то и волнующими меня воспоминаниями. По ее вниманию и точнейшим репликам я ощущал, что она искренне неравнодушна к тому, что я говорю. Как облегчалась, как пела моя душа после таких вечеров!

Об этом, казалось бы, слишком тихом, почти незаметном в редакционных бурях, но, конечно, уникальном и во многом незаменимом человеке хочется говорить и говорить добрые слова.