Ю.Ц.: Какие принципиальные цели вы ставили перед собой в науке, и в какой мере вам удалось их осуществить?

Г.П.: Я сосредоточился, прежде всего, на проблемах заканчивания скважин. Это, в конечном счете, проблемы продуктивности скважин - главных технических сооружений нефтяной отрасли. Мне было доверено руководство соответствующей лабораторией, и я поставил цель наиболее рационально решить задачу сохранения коллекторских свойств продуктивного пласта при освоении скважин. С этой целью была разработана специальная скважинная жидкость, которая не потеряла актуальности до сих пор. Стало возможным при минимальных затратах достигать наибольших положительных результатов: продуктивность скважин повышалась многократно.

Такая же концепция - максимальная эффективность при минимальных затратах - была принята и для разработки новых буровых растворов применительно к конкретным геолого-техническим условиям. Разработано порядка десяти видов.

Я намерен и впредь продолжать работы по поиску новых высокоэффективных материалов для строительства скважин.

Мы сотрудничали с другими научными институтами. В частности, ряд важных разработок, обеспечивающих повышение эффективности работы скважин, был осуществлен нами в содружестве с ВНИИ буровой техники. Эти работы следовало бы развивать дальше, но, увы, научно-исследовательская часть данного института перестала существовать (осталась разработка проектов на строительство скважин). Это один из примеров лавинообразного развала российской отраслевой науки, который начался в 90-е годы прошлого столетия.

В настоящее время у нас используется зарубежная техника и технология заканчивания скважин, что является весьма дорогим удовольствием, но при нынешней, весьма высокой цене нефти обеспечивается определенный положительный эффект. А что будет завтра? Хочется надеяться на лучшее...

Ю.Ц.: Какие основные трудности довелось вам лично пережить в борьбе за технический прогресс?

Г.П.: Основные трудности были вызваны, главным образом, теми условиями, в которых оказалась наука, когда в России происходили экономические преобразования конца прошлого века. В начале горбачевской перестройки, казалось, создались более благоприятные условия для науки. По существу, научную деятельность приравняли к чисто производственной и перевели ее на рельсы хозрасчета. Нашим главным маяком была провозглашена прибыль.

Но жизнь упорно показывала, что наука и производство не могут быть организованы совершенно одинаково, если думать об эффективности. Расходование денег в науке сопровождалось всё меньшей отдачей. Хозрасчет позволял нам достаточно свободно обращаться с деньгами, например, сэкономить на каких-то экспериментах и на этой основе повысить зарплату...

А вскоре наш институт отделили от акционерного общества "Сургутнефтегаз - и прекратилось централизованное финансирование исследований и разработок: дескать, ищите сами заказчиков и деньги на пропитание. Тут же из института уволилось множество специалистов. Остались три лаборатории, позже преобразованные в отделы (по строительству скважин, геологии и гидродинамике). Работать стало очень трудно, нас поддерживал обретенный ранее и не угаснувший энтузиазм. Приходилось работать в долг, без денег, при этом стало необходимо сократить численность научных подразделений.

К счастью, через некоторое время институт снова стал структурной единицей "Сургутнефтегаза"...

Ю.Ц.: Что, по вашему мнению, необходимо для благополучия российской прикладной науки в дальнейшем?

Г.П.: Я бы назвал прикладную науку главенствующей во всей научной сфере, хотя такое мнение многие назовут спорным. Да, академическая наука дает бесценные новые знания, но ведь именно прикладная, отраслевая наука должна непосредственно создавать те новые объекты техники и технологии, которыми прямо определяется научно-технический прогресс в экономике. А разве мы сегодня слышим в России какие-то вразумительные разговоры о путях развития прикладной науки, в частности, корпоративной (относящейся к отдельным компаниям, акционерным обществам и т.д.)?!

Ну, ладно, не будем раскладывать типы наук по чашам весов, но, несомненно, что российскую прикладную науку надо спасать. А в основу ее спасения, несомненно, должна быть положена четкая и разумная система ее финансирования. И здесь ничего выдумывать не надо - следует просто перенять опыт ведущих капиталистических государств и корпораций. Достаточная часть прибыли должна неизменно направляться на развитие науки и обоснованно распределяться между ее актуальными направлениями - вот суть вопроса. Тогда отечественный научно-технический прогресс станет вровень с объективными потребностями совершенствования производства.

Ю.Ц.: Ведется много разговоров о том, что Россия "сидит на нефтяной игле" - и это, дескать, очень плохо для прогресса ее науки и техники. Что бы вы могли сказать по данному вопросу?

Г.П.: В этих разговорах, по моему мнению, наряду с разумными мотивами имеется немало и сытой демагогии. Конечно, всестороннее гармоничное экономическое развитие страны - это прекрасная ситуация, и к ней надо по возможности стремиться. Хочется, чтобы Россия, успешно справилась с такой задачей в кратчайшие сроки. Но при чем тут героическое освоение западносибирских нефтяных и газовых богатств, в огромной мере обеспечивающее жизнеспособность страны?! При таких несметных богатствах недр было бы нелепостью слепо копировать, к примеру, экономическое развитие Японии, где о богатствах недр говорить просто не приходится.

С другой стороны, гроша не стоит мнение о том, что "качать нефть" - примитивное дело, а такое мнение мы подчас слышим. Нет, это дело очень наукоемкое и весьма комплексное. Ему служат, кроме буровиков и эксплуатационников, геологи, геофизики, химики, математики, прибористы, машиностроители, специалисты по автоматике и телемеханике и многие другие. В частности, возьмем точную проводку глубоких наклонно направленных и горизонтальных скважин. Думаю, она приближается по используемой автоматической системе контроля и управления к выводу спутника земли на космическую орбиту.

В общем, несомненно, что развитием нефтяной отрасли стимулируется прогресс во многих других областях науки, техники и производства. От дел, творимых нефтяниками, никому плохо не будет!

Ю.Ц.: А стоит ли уповать на развитие нефтяной отрасли - ведь известны мнения, что нефть скоро кончится?

Г.П.: Я предлагаю быть оптимистами. Мрачные прогнозы о запасах нефти мы слышали десятилетиями, но пока они не сбываются.

После бакинских и грозненских планета подарила нам богатые нефтяные месторождения Татарии и Башкирии, грандиозные нефтегазовые богатства Западной Сибири. Теперь начато освоение нефтяниками и просторов Восточной Сибири.

Новые технологии позволяют сегодня добывать нефть и на старых месторождениях: ведь там оставлено в недрах не менее 30% запасов нефти. Подобную задачу будут решать наши дети и внуки и в Западной Сибири.

А еще впереди - увеличение глубин бурения, разведка подземных богатств морских шельфов на Севере... Обязательно будут новые открытия!

Ю.Ц.: И напоследок - лирический вопрос. Вы сегодня гость Америки. Каковы ваши впечатления?

Г.П.: Понимаю, что подробно отвечать невозможно. Буду предельно краток. Я в Америке не первый раз, плодотворно взаимодействовал с ее специалистами-нефтяниками, а в ходе нынешнего визита получил удовольствие и от знакомства с живущими в Нью-Йорке представителями русскоязычной общины...

Впечатляют и природа, и инфраструктура страны. Мне здесь нравится. Скоро отправлюсь домой со светлыми, как и прежде, воспоминаниями.

9

Моя родная газета многократно проявляла дружеское внимание и лично ко мне. Это случалось и на её юбилейных торжествах, и, особенно, когда я подходил к своим юбилейным рубежам. Это проявлялось и в том, что неизменно принимались к публикации мои философско-лирические эссе, посвященные самым разным темам.