А в мае этого года, случилась беда: в Сыр-Дарье утонул мой братишка. Его нашли и похоронили только через месяц, течение реки унесло его тело на 4 километра...
В том же году я поступил в Душанбинский мединститут. Конкурс был шесть человек на место.
Но тут началась Финская война. Я был активистом, комсомольцем, являлся доверенным лицом директора института на выборах. Но не обращался к нему с просьбой посодействовать, чтобы меня не призывали служить в армии. И, в соответствии с приказом министра обороны о призыве родившихся в 1919 и 1920 годах, был направлен в Красноводск, затем в Баку, после чего в Новороссийск, в воинскую часть. Родители думали, что мы поедем через Казалинск, и пришли меня встречать, но, увы, встреча не состоялась.
Через три месяца меня как отличника боевой и политической подготовки направили в Дагестан, в Буйнакское пехотное училище. Через два года я его окончил и был направлен в Белгород, где в небольшой воинской части меня назначили командиром взвода. Мы, командиры взводов, должны были готовить младших командиров. Одновременно, с личным составом, создавали противотанковые рвы для защиты Белгорода. Противник постепенно приближался к Белгороду.
...Был поздний вечер, темнота. Я с офицерами зашел в столовую на ужин. Там на нашем пути был люк, который солдаты забыли закрыть. И я попадаю в этот люк левой ногой. Боль, наступать уже не могу. Вызвали врача. Оказалось - перелом большой берцовой кости. В госпитале меня загипсовали и санитарным поездом направили в тыл. Утром слышим, что Белгород был сдан противнику...
А война продолжалась. В результате битвы на Курской дуге Красная Армия овладела стратегической инициативой и двинулась в дальнейшее наступление. Белгород был окончательно освобожден 5 августа 1943 года.
Через шесть месяцев лечения я был направлен в 1-ю гвардейскую армию, в 130-й полк 44-й пехотной дивизии, командиром противотанковой истребительной роты.
- Я понимаю, что теперь Вы поведаете непосредственно о Вашей фронтовой судьбе?
- Да. Началось с того, что я получил в бою ранение в височной области. Осколок повредил ухо. Думал, что задета голова, но, к счастью, ошибся.
Получив ранение, я хотел прежде всего собрать личный состав. Но выходит из блиндажа начальник штаба и говорит: "Товарищ Аронов, немедленно - в санчасть". Отвечаю: "Я должен собрать личный состав, он разбросан - не могу найти".- "Приказываю вам: идите в санчасть - и всё!" Я оставил за себя командира первого взвода и пошел в санчасть. Это около четырех километров от передовой. Там врач говорит: "Сейчас темно, зажигать свет не разрешается. Ложитесь, утром я вас посмотрю". Утром рану обработали, сделали перевязку. Я находился в санчасти неделю. А вернувшись на передовую, узнал, что от моего личного состава никого не осталось: при бомбардировке артналетами все 13 расчетов погибли. В 130-м полку осталось 12 человек.
Нас отвели на пополнение за два километра от переднего края. Дали пополнение, и снова - в наступление. Я воевал командиром стрелковой роты, командиром роты автоматчиков. Наша дивизия с боями неуклонно продвигалась на запад. Несколько раз пополнялся личный состав. Когда дошли до Ростока - города на востоке Германии, война кончилась. Мы пешком возвращались в Польшу, а затем шли до Москвы Пехота есть пехота!
- Каковы были самые памятные для вас события военного времени?
- Мы форсировали Днепр, причем при этой операции не был потерян ни один человек из личного состава моего подразделения - правильно была организована операция! Могу заметить, что за подобное некоторые командиры получили звание Героя Советского Союза, а я не был награжден никак. Да, такая несправедливость бывала на фронте...
Однажды в штыковом бою немец чуть не убил меня ударом приклада. Наш солдат на несколько секунд опередил его - свалил таким же ударом...
В Полесской области Белоруссии была деревня Мормовичи. Она несколько раз переходила из рук в руки, поскольку к нам не поспевало подкрепление. Когда появились наши танки, мы окончательно выгнали немцев из этой деревни. В этих краях - одни болота: наступишь и еле вытянешь ногу. Люди тонули в болотах. В таких условиях приходилось воевать...
Еще один эпизод. Зима, всё в снегу. Мы - в белых маскировочных халатах. Нас семь человек-разведчиков. Надо идти в расположение немцев... Приблизились к ним, уже слышим их разговор. Сделаешь лишнее движение - уничтожат. Видим, что дальше двигаться невозможно. Потихоньку стали возвращаться назад. Нам вслед стреляли трассирующими пулями. Двое из нас были убиты, трое ранены. Только двое вернулись невредимыми, среди этих двоих посчастливилось быть мне. Горячей пищи не было. Сухари и вода... Бывало, что месяцами не имели горячей пищи - возникали острые желудочно-кишечные заболевания...
- Нам, кому не довелось быть фронтовиками (я, например, в 1944 году только пошел в первый класс), интересно знать, каков был, если можно так выразиться, механизм награждения вас основными боевыми наградами - орденами, как это осуществлялось.
- После одного из боев мы отошли от передовой на 5 - 6 км для передышки. К нам пришел командир корпуса и сказал, что меня надо наградить орденом Красной Звезды. У военачальников была возможность наблюдать, как мы воюем (имелись, в частности, мощные бинокли). Орденом Отечественной войны II степени я был награжден тоже по указанию командира корпуса. А орден Отечественной войны I степени получил по указанию командира полка.
- Спасибо! А где вы встретили День Победы в 1945 году?
- Мы наступали на Росток. 8 мая пришли в близкий к нему населенный пункт и остановились для получения нового задания. Было приказано всем построиться для получения этого задания. Нас повели на опушку леса. И приказали: "Ройте себе блиндажи - будем ночевать". А 9 мая утром узнали, что война кончилась. Нам дали три дня, чтобы привели себя в порядок, а затем двинулись пешком в сторону Польши и далее. После каждых 70 км пути отдыхали.
- Юрий Семенович, как складывалась ваша жизнь после войны?
- В конце войны я был в чине капитана. Попросил в отделе кадров демобилизовать меня, поскольку хотел продолжить учёбу, начатую перед войной.
Мне сказали, что не могут этого сделать. Я трижды обращался с той же просьбой, и только на третий раз мне пошли навстречу.
В учебе было пропущено восемь лет. Мои однокашники уже работали на кафедрах. А меня восстановили... на первый курс. Учился пять лет, окончил институт в 1952 году и был направлен в Гармскую область Таджикистана.
Поработал месяца три, и вдруг меня вызвали в военкомат. Начальник военкомата сообщил, что я снова призываюсь в армию, поскольку в воинских частях требуются врачи. Меня направили на Дальний Восток, а затем на Камчатку.
Прослужив на Камчатке месяц, записался на прием к командующему Камчатской флотилией. Говорю ему: "Я воевал, прошел войну командиром роты, лишь в самом конце войны меня назначили командиром батальона, оставив в чине капитана. Одновременно таких же офицеров продвинули значительно выше. Воспринимаю это как несправедливость по отношению ко мне. Неужели и теперь, на флоте, такая несправедливость будет продолжаться? Если я не нужен, демобилизуйте меня - я буду работать гражданским врачом..."
Через несколько дней меня вызывают в штаб нашей медицинской службы. Вижу, что оформляются документы на мое очередное звание. Через два месяца я получил звание майора.
Кстати, на Камчатке я провел медовый месяц с Раисой Николаевной, с которой живу и сегодня. Нам выделили маленькую комнатку, где поместились только кровать и тумбочка. Служил на Камчатке шесть лет.
Оттуда меня перевели в Баку, в Краснознаменную Каспийскую флотилию, врачом гидрографического отряда. Затем служил шесть лет в военном городке на Аральском море врачом торпедных катеров. Там выполнялось специальное правительственное задание. При всём этом оставался майором.
Попросил перевести меня в Туркестанский военный округ, где надеялся получить должность подполковника. Прибыл в Ташкент. Там был направлен на военную кафедру усовершенствования врачей преподавателем токсикологии.
