База словно содрогнулась от взвывшей сирены. Сосредоточиться на расчетах, чтобы прикинуть, на самом ли деле все так плохо или у них есть еще время для паники, не получалось, и Айвен почти рычал, раз за разом начиная заново и снова сбиваясь.

- Что случилось? – его спас Зерт, вошедший в зал именно так, как нужно было Айвену, чтобы взять себя в руки и успокоиться – стремительно, но не бегом. С невозмутимым лицом и спокойным голосом. Судя по следам на лице, он таки успел заснуть.

- Пришел ответ, - отрывисто, сквозь зубы, бросил Айвен, снова принимаясь за расчет. – Пилон сходит с ума из-за сдвига земных плит, Зерт. Как в Цитадели. Они прогнозируют землетрясение, но точное время неизвестно. Пилон нужно отключить.

Зерт только сглотнул, глядя на светящееся марево вокруг пилона.

- Ты представляешь, какая там концентрация? Меня сожжет еще до того, как я до него доберусь.

- Воспользуйся аварийным отключением. Это можно сделать и отсюда. – Стакан тихо звякнул, и Айвен осекся. – Трясет. Началось. – Развернулся фурией. – Давай, Зерт!

До своей консоли тот успел добраться в последний момент. И удержался на ногах от сильного толчка только потому, что ухватился за ее край. Айвена швырнуло вперед, на терминал, он зашипел, но руки уже сами совершали когда-то вбитые намертво операции аварийного отключения. Контуры, кожух, кольцо, антиграв – в последнюю очередь. Один за другим гасли индикаторы, Зерт матерился, пилон гас, но тряска теперь была постоянной и усиливалась с каждой минутой. Сила толчков была пока недостаточной, чтобы обрушить пик или снести пилон, но база, не рассчитанная на подобное, словно расходилась по швам. Стекло покрывалось сеткой трещин, они разрастались все больше и уже через минуту первый осколок упал на пол, но Айвен словно был в другом мире. А как только погас пилон, погрузив базу в темноту, реальность тут же заявила о себе страшным скрежетом и еще одним толчком. Айвен на месте удержался только чудом, а вот Зерт на ногах устоять не смог. Растянувшись на полу, он развернулся, на мгновение застыл, а потом отчаянно закричал, глядя на то, как падает на Айвена кусок стремительно разрушающегося потолка. Поймав его бешеный, безумный взгляд, Айвен только и успел вскочить, инстинктивно заворачиваясь в крылья, словно в защитный кокон. А потом он тихо, как-то совсем по-детски закричал от боли и поздоровался с темнотой.

========== Часть 4 ==========

Айвен никогда не страдал аллергией, но сейчас, похоже, был на грани ее внезапного обострения. Не то, чтобы ему не нравились цветы, заполонившие его палату, просто после десятого букета приятное плавно перевалило за «это перебор». Айвен уже начал потихоньку их раздаривать, но меньше все равно не становилось. С тоской оглядев выстроившиеся в шеренгу на подоконнике и столике вазы и прочие сосуды, Айвен вздохнул и закрыл глаза. И не откажешься ведь – благодарность за спасение от спасенных. И не докажешь, что всего лишь делал свою работу. И вообще лежать уже надоело. И скучно. И спина вконец затекла. И покапризничать хочется. Но нельзя. Потому что стоит только начать – сорвешься уже по-настоящему. Легко улыбаться родителям, врачам и посетителям. Лгать себе было значительно сложнее. Еще жив был страх. И подрагивали кончики пальцев, стоило только подумать о том, как это могло бы быть.

Крылья спасли его. От удара, от серьезных травм, практически от смерти. Но сами пострадали настолько сильно, что врачи хором уверяли, что их восстановление невозможно. Айвен бился в истерике, отец рычал, папа выносил мозг всем, до кого мог добраться. В конце концов, врачи сдались, но искать хирурга, который возьмется за лечение крыльев внезапно ставшего героем империи Айвена пришлось далеко за пределами столицы. Но Айвену в очередной раз повезло. Рука Рея, молодого еще совсем парня, не дрогнула ни разу, и спустя долгих две недели, курса инъекций и полной неподвижности сильные, но хрупкие крылья начали восстанавливаться. Айвен шипел и ругался хуже злого папы, но терпел и тянущую боль, и жалостливые взгляды, и даже странную заботу того самого врача. Айвен вообще первые дни искренне думал, что парень – садист, питающийся чужой болью. Что однажды даже озвучил. Рей в ответ только ухмыльнулся, покачал головой и заявил, что раз у него, Айвена, есть силы на такие размышления, то со следующего дня можно начинать потихоньку работать с крыльями. Айвен покосился на него почти испуганно, и тема была закрыта.

А вообще Рей ему нравился. Он не был нежным, тихим и печальным идеалом Айвена, но и на Эр-Идана был ничуть не похож. Он был бы отличной парой, но больше, чем другом, Айвен его не видел, хотя не мог не признать, что чуткие пальцы и теплая лукавая улыбка его волнуют. Думать о чем-то еще он не хотел. И о том, что даже благодарен случившемуся хотя бы за то, что до официальной выписки из больницы, вопрос о необходимости поиска супруга, стоять не будет.

- Что за суровые мысли отражаются на твоем лице? – Рей был похож на ураган. Если бы они могли быть неторопливыми. Мимоходом разгладив складочку, залегшую меж бровей Айвена, он проверил показания приборов и улыбнулся уж слишком довольно.

- Это ведь был риторический вопрос? – на всякий случай уточнил Айвен, невольно подбираясь.

- Почти, - Рей склонил голову к плечу, изучая пациента. – Сегодня мы с тобой прогуляемся.

Айвен вскинулся, но Рей остановил его резким движением руки.

- Ты готов. И ты сможешь. Если перестанешь трусить.

Айвен поджал губы, но крыть было нечем. В собственном нежелании что-либо менять он разобрался пару дней назад. Пока он валяется на кровати, надежда на полное восстановление крыльев есть. Но стоит ему встать и попробовать… и убедиться, что подняться в воздух он больше не сможет…

- Айвен, - Рей присел рядом на край, дотронулся до его стиснутых в кулак пальцев. – У меня нет крыльев, поэтому я вряд ли когда-нибудь смогу понять, но, надеюсь, в моем профессионализме ты не сомневаешься. Так, как раньше – уже не будет. Но летать ты будешь. Может, и не так изящно и легко, но будешь.

- Мне придется заново учиться ходить, - хрипло выдохнул Айвен, сжимая его руку.

- Кто тебе эту чушь сказал? - отрезал Рей. – Как тебе вообще это в голову пришло? Твои крылья с тобой, разве только чуть изменилась форма и общий вес, но не настолько критично. Поэтому перестань размазывать сопли по своей симпатичной мордочке и вставай.

Айвен обжег его ненавидящим взглядом, и внезапно фыркнул.

- Если ты надеялся разбудить во мне злость, то у тебя ничего не вышло, - а потом еле слышно произнес. – Еще немного. Дай мне еще немного времени.

- Чтобы ты накрутил себя еще больше? – Рей покачал головой и встал с недовольным видом. – Похоже, пришла пора тяжелой артиллерии.

Айвен вскинул бровь, не скрывая опасения и мгновенно полыхнувшего любопытства. Но Рей только хмыкнул, демонстрируя, что продолжать разговор не намерен. Айвен отвернулся с независимым видом, борясь с очень нехорошим ощущением, что он еще очень пожалеет. Но Рей уже вышел, поэтому свои сомнения Айвену пришлось оставить при себе. Впрочем, бездействовать долго он не собирался и уже через пару минут разговаривал с папой. В том, что родители и будут той самой «артиллерией» - он ничуть не сомневался. Но, как оказалось, зря. В ответ на прямо заданный вопрос папа выразил вежливое недоумение и задал встречный вопрос, после которого Айвен вообще пожалел о том, что поднял эту тему. Ибо о его страхах знал только Рей. А теперь вот узнал и папа. И это действительно было очень плохо. Ибо родители – это не просто тяжелая артиллерия. Это почти катастрофа.

Измаявшись от тоскливых мыслей и тлеющих опасений, уже к вечеру он чувствовал себя разбитым и обессилившим. Лениво листая электронные страницы какой-то книги, он никак не мог сосредоточиться на ее содержании, и когда дверь почти бесшумно открылась, обреченно выдохнул:

- Рей, ты когда-нибудь отдыхаешь?

- Если ты про очаровательного молодого человека с вихрами вместо волос и уставшим лицом, то сейчас он мирно посапывает на кушетке в холле.