Бабушка, их мать, тоже старалась быть полезной, но самочувствие не давало ей возможности в полную силу помогать старшей дочери. После развода Грета вернулась в старую квартиру и много времени проводила с племянницей. Так что Галю сестры вырастили фактически вдвоем. Симона понимала, какую неоценимую поддержку оказала ей Грета, и была очень благодарна ей. Все вместе они были семья. Правда, душу Симоны где-то очень глубоко внутри изъедала некая ржавчина. Она не могла объяснить, что это было, потому что никогда не признавалась в этом чувстве даже самой себе. Может, это была глухая ревность, поскольку Галя и Грета были очень близки, и Симона иногда думала, что Галя привязана к Грете больше, чем к ней, Симоне. «У меня две мамы». Грета всегда смеялась, когда Галя так говорила, Симона тоже смеялась, но немного неискренне.
3
Симона возвращалась домой на полчаса позже обычного в некотором возбужденном волнении. У нее на это была неожиданная причина. Она нетерпеливо открыла дверь ключом и с порога позвала сестру:
– Грета ты дома?
– Да, дома.
Слышно было, как Грета выключила телевизор.
– Обед готов.
– А Галюша еще не пришла?
– Нет еще. А ты хочешь ее ждать?
– Да нет, наверно. Она тебе не звонила?
– Нет.
– Мне тоже. Ладно. Слушай, Гретка, тут такое дело… даже не знаю, как сказать…
– Ну, Сим, говори как есть. Что-то случилось?
Симона постаралась не заметить «Симу», хотя она терпеть не могла, когда сестра ее так называла.
– Нет, ничего не случилось. Понимаешь, я зашла в мебельный магазин…
– Что?! Не может быть!!! Симона, ты? Зашла в магазин? Мебельный? Ты здорова?
– …и увидела там стулья. Мне они очень понравились.
– Так… Дай прийти в себя. И в чем проблема?
– Но нам же не нужны стулья. У нас есть стулья.
Грета рассмеялась.
– Симона, ты все-таки удивительное существо! Раз в жизни тебе захотелось купить, и ты еще раздумываешь! Нашим стульям сто лет, почему не купить новые современные?
– Они как раз сделаны под старину. Даже чем-то похожи на наши.
– А сколько стоит один стул?
– Дорого.
– Ну и ладно! Давай купим, Сим! Я буду в этом участвовать. Давай пополам.
– Я же тебе не из-за денег рассказала…
– Да, я понимаю. Тем более, давай купим. Хоть сейчас!
– Ну, сейчас уже поздно. Понимаешь…Я уже давно на них смотрю… вернее… я уже туда однажды заходила…Может, они тебе и не понравятся. Там есть и другие стулья… И подешевле…
– Симона! Давай завтра. Я – с удовольствием!
– Ты знаешь, даже не пойму, почему вдруг… Но я их тогда заприметила и подумала – красивые стулья. А сегодня иду мимо, дай, думаю, зайду, наверное, их уже раскупили. Но нет, стоят, ждут. И так мне захотелось… ну, можно и обойтись, конечно…
– Симона!
– Короче говоря, лучше, чтобы ты на них взглянула.
– Ну конечно! О чем разговор! Мы же договорились!
Грета, подперев щеку рукой, смотрела, как сестра аккуратно доедает второе. Симона часто говорила в таких случаях: «Перестань смотреть. Дай поесть спокойно», на что Грета отвечала: «Мне нравится смотреть, как ты ешь». На самом деле Грету с детства изумляла некая дисциплинированность Симоны в отношениях с едой. В отличие от самой Греты, которая вечно добавляла себе то приправы, то гарнира, излишки которых потом оставались на тарелке, или доливала полчашки чая, который потом оставался недопитым, Симона принимала предложенную порцию еды как приказ, не подлежащий обсуждению, и распределяла гарнир или приправу таким образом, что их хватало на все блюдо. Ложечка горчицы, к примеру, длилась до окончания второй сосиски. Кусок торта продолжался в течение всей чашки чая.
Вот и сейчас Симона отправила в рот последний кусочек курицы в сопровождении предназначенной для него завершающей дозы пюре, сделала финальный глоток яблочного компота и с легкой усмешкой обратилась к сестре.
– Хватит смотреть. Вкусно! Спасибо тебе за обед.
Грета кивнула.
– Грет, ты не забыла, о чем мы говорили?
– Нет, конечно. Завтра идем за стульями.
– А куда мы старые денем?
– Посмотрим. Некоторые выкинем.
– Жалко!
– А куда их! Их уже не починишь.
– Да… такие хорошие стулья.
– Были.
– Были. А сейчас… они уже…допотопные.
– Какие-какие? – со смехом переспросила Грета.
– Допотопные.
– Та-ак. Понятно…Привет от Никиты!
– А при чем тут Никита?
– А помнишь, он как-то сказал, что ему нравятся наши столы и стулья, потому что они такие допотопные.
Голос Симоны стал ледяным.
– Послушай, Грета, во-первых, я этого не помню. Во-вторых, неужели ты думаешь, что слова какого-то мальчишки… мне совершенно все равно, что он думает!
– Да дело не в нем. Просто после того, как он так сказал, ты вдруг заметила, что стулья допотопные.
– Если бы их можно было починить…Но ты сама говоришь… Послушай, я так редко чего-то хочу. Имею я на это право? Я увидела что-то очень симпатичное. И подходит нам по духу. Так что твой Никита совершенно тут ни при чем.
– Ну, хорошо, хорошо. Никита ни при чем. Хотя я не понимаю…
– Грета!
– Успокойся, Симона, нет так нет. Какая разница!
Несколько минут сестры молчали.
– Ладно, я пойду к себе.
– Тогда я тоже. Пойду досматривать фильм.
4
Симона уселась за стол, на котором были разложены ее черновики и выписки. Стул под ней заскрипел. Сколько им лет? Страшно сказать. Два стула уже «вышли в тираж», на них нельзя сидеть, отваливаются спинки. Надо бы реставрировать. Но дороговато. Конечно, Симона помнила, как Никита назвал стулья допотопными. Но она не поэтому зашла в мебельный. А потому что она сама подумала, что, может быть, действительно, пора купить новые. Но когда Грета так бесцеремонно об этом заговорила, да еще с усмешкой, Симона очень рассердилась. Именно за ее тон. За эту усмешку… Никакого такта. Симона подошла к окну. Потрогала землю в цветочных горшках – сухая. Надо полить.
Никита! Дикость какая-то! Сказать такую чушь!
При чем тут он? Только и слышно последнее время – Никита, Никита. Как мы жили раньше без Никиты? Откуда он взялся вообще?
Она вспомнила, как Галя однажды пришла домой после института.
* * *
– Что так поздно?
– У нас было несколько сдвоенных семинаров. Потому что на той неделе преподаватели куда-то уезжают. И они нам сделали трижды по две пары! Представляешь? Мы уже вообще ничего не соображали.
– Безобразие! – возмутилась Грета. – Они не имеют права так делать. Дети с утра без обеда, без отдыха…
– Да нет, мы там кофе попили. С булочкой.
– Правильно, скоро у вас у всех гастриты начнутся. Надо обедать вовремя и регулярно.
– Но я же не могла одна встать и сказать – знаете, мне надо пообедать.
– Почему не могла? Вот встала бы и сказала – и уверяю тебя, многие бы тебя поддержали. А если вы, как овцы, подчиняетесь – ну и нечего потом возмущаться.
– Ладно. Забей.
Симона передернулась. Грета усмехнулась.
– Кстати я там встретила одного парня из нашей школы. Представляете, он тоже на втором курсе, только на другом факультете.
– Что за парень?
– Парень как парень. Обычный. В школе мы почти не общались – он из «Б», а я из «А». Так, на дискотеках, на линейках. Но никаких контактов. Я его, правда, раньше уже видела в институте – смотрю, рожа знакомая. Но он меня то ли не заметил, то ли не узнал. Ну, я думаю – мне-то что. Пошел к такой-то маме.
– Галя!
– Ну, хорошо. Пошел к черту! Так тебе легче?
– Зачем вообще ругаться?
– Я не ругаюсь, я просто рассказываю. Ну вот. А тут вдруг он ко мне подходит – слушай, откуда я тебя знаю?
– А ты что?
– Я ему говорю, я к тебе в снах являлась. А он: нет, серьезно? Мне кажется, что я тебя знаю. Ты меня знаешь, говорю, но плохо. Ну, так, слово за слово, он вспомнил, где меня видел.
