Расселит в глубинах, как рыб,

Собьёт в косяки и на мель

Погонит под утро в туман.

А утром белёсой блесной

Луна перед солнцем замрёт.

Ударит вдруг солнце в луну

Лучами, как бьёт шереспёр,

И канет в пучине луна

Под брызгами ярких лучей.

Прокатится солнце – и день

Погаснет, как в поле костёр…

У каждого должны быть облака,

Дожди и бури, лютые морозы,

И солнце яркое, и нежная рука

Любимой женщины, любимой и единственной.

Я расскажу вам вкратце жизнь свою,

Всё было у меня, всё было;

Дожди такие – ночи без рассветов,

А холода – дыханье в горле стыло,

И солнце – раскалённый паровоз

С железным лязгом в душу заходило.

А женщины?..

Да, были и они,

Друзья, подруги, милые знакомки…

Любимой не было, мне явно не везло,

Возможно потому, что я в пустыне;

Среди лесов, забытых деревень,

С утра до вечера, до чёрной темноты

Пахал поля или валил деревья.

Я проклинал весь мир, печальный и безвинный,

Который на «круги своя» тащил меня.

Я бросил лес, на шахты укатил,

Чтоб оценить, как сладко мне жилось

Среди природы, под просторным небом.

Я понял тьму, когда гремел обвал,

Я понял жизнь, когда, зрачки сужая

Шахтёрской лампы, ужас наплывал.

У каждого должны быть облака,

И небо ясное, и женщина родная.

Коль это есть, то жизнь вам потакает,

Счастливчик вы – невзгоды вас щадят.

Крик в степи,

Ну, а что это значит? —

На кургане сова ночью плачет

И хохочет, и стонет навзрыд,

Потому, что не каждый убит…

Казаки возвращались из плена,

Не надеясь, что ждёт их измена,

А сова на кургане – вещала,

Что на родине – радости мало:

Ждут их пытки и казни троцкистов,

Произвол сионистов неистов;

Всем, кто выжил, не будет пощады,

По России бесчинствуют гады.

Птица вещая кычет и стонет…

Казаки, чуя верную смерть, —

Жизнь на карту, – при сабельном звоне —

От своих у станиц умереть.

А ветер создал напряженье,

Дрожат под ветром провода.

Река наморщилась. Движенье

Остановилось навсегда…

И время, что нас губит люто

Беспомощно, – застывший лёд.

Секунды нет.

Стоит минута,

В часах отсутствующий ход.

И в жизни щедрость расточая,

Глазеет счастье на меня:

– Вина вам,

Или крепче чая,

Иль вы не пьёте среди дня?..

– Конечно, нет.

Зачем мне влага,

Когда бессмертие в душе,

И ни к чему сейчас отвага

Мне в переполненном ковше…

Вот ветер шевельнул крылами,

А вдруг

Он ураган взметнёт!.. —

Гадаю я,

Что б было с нами,

Когда б ничто не шло вперёд…

Когда вам душно от тоски,

И вы с поникшей головою…

Пошли бы берегом Оки,

Шуршать опавшею листвою.

Взгляните в даль,

Там, за Окой,

Такие чистые просторы.

Махните на тоску рукой,

И поведите разговоры,

О том, что жизнь дана одна,

И Бог один

Во всей вселенной.

Зато лукавый сатана,

Так многолик в судьбине

Бренной.

Он искушает нас давно,

Он оскверняет наши мысли.

Так улыбнёмся —

Не дано

Нас победить. Мы не раскисли

О зле забудем, господа,

Товарищ, прекрати крамолу…

Промчалась жизнь,

Вы никогда

Не возвратитесь в эту школу.

Уроки, данные житухой,

На ваших лицах и дворцах…

Не ходят больше к вам главбухи,

А проклинают вас в сердцах.

Наш День Победы – символ и величие.

Природа-мать наветам вопреки:

Цветы ему, а русские обычаи

Хранят нам с орденами старики.

А жлоб указ дарует им не с милости:

Он помнит данный фюрерам урок; —

Предательство низводит до невинности,

Но, обыватель в мыслях – недалёк.

Победа вырастает из величия

Народов и бесстрашия времён.

Науку побеждать, её отличия,

Читайте на полотнищах знамён.

Таланты высоко,

Возможно, их не тронут.

Но вот беда, —

Таланты в алкоголе

Тонут,

Им тоже

Не легко…

Говорят мне други: ты устал,

Ты сойдешь с дистанции заране.

Предназначен жизнью пьедестал?

Будет погребён в густом тумане.

Да, как будто я перекипел,

Не сияют зори над дорогой.

Незаметно я преодолел

Тот предел, определённый богом.

«Господи!..» – вовек я не молился.

И сейчас нет идола в душе…

Всё живу на первом этаже

И пока с землёю не простился,

А устать – не значит, что не встать…

Хороша бывает передышка.

Вон, смотри, целуется мальчишка

С родниковой нежностью опять.

Нет запрета пить из родника,

Если ты не поражённый скверной,

Мне судьбой даровано пока

Чувствовать, что где-то есть соперник.

Пусть болтают, что давно устал,

Не сияет слава в ореоле.

Пешеход не примет пьедестал,

Жизнелюб – перебедует горе.

Взяв тетрадь, ушёл на сеновал.

И, пока там сочинял рассказы,

Новый день в рассвете засиял,

Безо всякой скверны и проказы.

Что для тебя мои восторги,

Ты их в упор не признаёшь

И говоришь, что только в морге

Писатель истинный хорош.

Не закипаю от обиды,

Ты в нашем времени права.

Я говорю: «Мои планиды,

Пусть прорастёт на вас трава».

В забвенье легче человеку,

Сложней творцу, трудней поэту…

По целине, по белу снегу

Промчусь, как вихрь, и кану в Лету.

И до весны!.. А то до лета…

Нет, лучше до такой поры,

Когда известная примета

Лавиной скатится с горы.

Весь мир затих – там, за холмами,

Во чистом поле, за лесами,

Порвали ветры провода.

Нет электричества, беда!

Померкло торжество экранов,

Друг дружку люди признают

И сетуют, что очень рано

Ко сну сегодня отойдут:

«А раньше, помнится, лучину,

Коль в доме нету керосину,

В прищеп зажмёшь,

Кудель прядёшь…

Носки, перчатки, рукавицы —

Навяжешь, любо погордиться…

А нынче, милая, беда,

Порвали ветры провода!..»

Стоят соседушки, судачат,

Притопывая, снег толкут,

В карманы зябко руки прячут

Да ветры буйные клянут.

Мне заботы не дают

Ни минуты продыха.

Вместо крыльев – стропы пут,

Я живу без воздуха.

Ах, житуха ты моя,

Жизнь моя – без проблеску…

Рассержуся нынче я —