«От красивого слышу», — весело-зло огрызнулся тот и метнулся к старшим.
Эхо их разговора до Айвена не долетало, но было понятно и так, когда голубая искра уступила место радужной, а сама застыла прямо посередине. Арестов и Фрей держат проход, Гилрой пытается его закрыть.
Айвен хмыкнул про себя, убедившись, что ничем им не поможет, оглянулся и еле успел заметить две тусклые точки, стремительно удаляющиеся. Ллойд и Егоров?
— Эрих может уйти! — выпалил он, еще даже не успев вернуться в реальность полностью.
— Вот же ж блядство… — выдохнул Александр, уже успевший открыть дверь блока. В коридор аккуратно высовывались любопытно-перепуганные студенты. После эпизода с обрушением части зданий филиала народ с опаской относился ко всему что шатает, трясет стены или вообще материально-реальное. Лемешев зажмурился и мысленно заорал: — «ДЕЙМОС!!! Они уходят!!!» — Третий курс, материалисты, за мной, господа. Мне потребуется ваша помощь. Запрет на манипуляции снимается. Главное, не суйтесь на планар полностью. И толкните кто-нибудь корректоров. Арестов и Гилрой на планаре. Господа, кто увидит Ллойда, разрешаю бить в лицо. Только не думая и очень спонтанно. Он ведь все-таки оракул…
— Однако, полномочия у вас, — фыркнул Анжей. — Я бы с удовольствием отоварил уважаемую неуважаемую руину. Он моей группе угрожал.
Ответить Лемешев не успел. На этот раз не было игр с пространством, вот только весь окружающий мир начал словно вязнуть в старом меду. Все реже вздымалась грудь, ресницы опускались все медленнее. А потом все замерло совсем. Время застыло. Первоклашки, третьекурсники, даже снег за окном.
«У тебя есть шесть минут, Саша, — бесплотный голос Дейма был ровным, и напряжение еще не звучало в нем, но то, как чудовищно быстро утекала энергия хроника, чувствовалось даже на расстоянии. — Торопись».
«Только не сгори…»
Саша сорвался с места, точно за ним по пятам неслась дикая охота и все демоны преисподней. Дорожный бегун несся коридорами, вспарывая собственным телом вязкое время. Шесть минут — слишком мало для того, чтоб создать совершенную клетку для сильнейшего оракула-оператора современности. И что самое мрачное: как быть спонтанным, если на всех парах несешься чтоб не позволить этому самому сильнейшему предвидеть его появление и где-то на искореженном планаре, на котором время течет по-прежнему, внести крохотные коррективы в его бег.
Что делать? Кто там вопросом задавался? Станиславский?
Это ж пиздец эпический! Мордовороты-аватары у входа, сам Ллойд и бог его знает какие сюрпризы. Саша буквально слетел по ступенькам, вывалился на мороз, жадно глотнул воздуха, понимая, что этот бег ему еще аукнется. Но «наждак» в горле — самая малая расплата за скорость и спешку.
Быстрей, Сашка, быстрей. Каждый шаг, каждый вздох вытягивает силы из Дейма.
Он протаранил собой застывшие в воздухе снежинки, оставляя за спиной снежные всплески на нерасчищенном пятачке двора. Дверь. И снова взлететь по ступенькам, вломиться в бывший директорский кабинет, расталкивая амбалов-аватаров. Вот он, падла… сволочь… расселся в кресле.
О, на самом деле Матей был прав. Он мог бы убить. Вот прямо сейчас убить. Разорвать дряблое старческое тело голыми руками. Только эта кровожадная выходка нихера никого не спасет. Потому что где-то еще есть Егоров. Сука, Егоров. И с этим надо что-то очень срочно делать.
Пинком он выбил из-под Ллойда кресло. Прямой контакт на миг вернул предмет в один с ним временной поток. Но лишь на крохотный миг. Зазор между сокращениями сердца. Следующим полетел на пол сам Ллойд. Прямиком на ковер. Так тебе, мразь. Жри пыль с собственных ботинок. Дальше — все еще проще. Скатать в рулон ковер с лежащим на нем человеком, перехватить за одну сторону получившейся трубы и, впрягшись в нее — рвануть назад, попутно расшвыривая в стороны лярвы-ловушки. Меньше минуты чтоб спуститься вниз и не угробить ушлепка. Меньше минуты. Дыхания не хватает. Боже, как глупо! Как… банально. Похищать виновника всех бед, по-плебейски завернув его в ковер!
Мир дрогнул ожидаемо, но все равно неожиданно. Словно вздохнул, ожил стуком, звуком шагов, шелестом снега за стеклом. Странно, но криков не было, никто не пытался кинуться вслед. Дорога был свободна. Только глубже, на уровне планаров билось… что-то. Словно Ллойд еще не очнулся, словно все еще находился в двух местах одновременно.
Острое желание просто пнуть скатку. Вот так, стоя на верхней площадке лестницы. Чтоб он покатился по ступенькам вниз, повторяя мультяшные мемы. Но сукин кот тогда точно дух испустит.
Вес головы и плеч серьезно оттягивал руки, но Александр упрямо пер вперед мешок дерьма, ошибочно поименованный человеком.
Каблуки пижонских ботинок с грохотом и эхом бились о ступеньки, так что когда Лемешев распахнул дверь и вывалился на заснеженный двор, жадно глотая ледяной воздух, он почти молился, чтоб хоть кто-то из третьекурсников додумался пробежаться следом.
— Сука… какой же ты тяжелый!..
На краю зрения мелькнул темный силуэт, на мгновение скрылся в снежном вихре и материализовался прямо на пути большой черной собакой. Настоящей, не иллюзорной собакой со злым, голодным взглядом и оскаленной пастью с мощными клыками. Пригнув голову, пес сделал пару шагов навстречу и зарычал угрожающе, настороженно следя за замерзшим человеком.
— О нееее, барбосятина… — Александр медленно покачал головой. Снег, повинуясь порывам инфернального ветра, взвился вокруг него колючей искристой стеной. Подойди только. Сунься. И бритвено острые снежинки мгновенно рассекут на полосы.
Только пес ближе не подходил. Но и отходить не собирался, пустившись в бег по кругу. Словно ища слабое место. Он то замирал на месте, прислушиваясь-приглядываясь, то снова переходил в неторопливую трусцу, заставляя разворачиваться следом, чтобы не потерять его из вида. Медленный, словно тщательно выверенный темп, от которого даже воздух вокруг накалялся все больше. Что-то еще было в этом псе, что-то неправильное, странное.
Что-то не так. Не так с псом, не так с тем, как размеренно он бежал, какие правильные круги вокруг наматывал. Все было не так.
Александр прищурился. Можно было прозакладывать, что этим кабысдохом управляют. Может даже эта сука, замотанная в ковер. Но если так, то существует вероятность подляны. И хрен его знает, каковы у этой подляны условия. Сойти с места или не двигаться? Бля, ну как же не хватает Гейра с Натаном! Просмотреть вероятности, оценить риски и сделать шаг.
Что не так? Что не так?!
Он вертелся на месте, бросив куль-сверток в снег. Холодно. Несмотря на щиты — все равно адски холодно.
Дерг… предчувствие дурного. Дерг…
Кружит вокруг него. Значит, связано с ним. С другой стороны — на себя плевать. Он готов рисковать даже собой. Но не мальчишками и не Деймом. Дейм — самое слабое его место. И Ллойд об этом знает. Что ж ты сделал, урод фриковатый?..
Смех Эриха был неожиданным, глухим из-за ковра.
— Твой дар ничем тебе не поможет, мальчик. Не сейчас. Ты слишком слаб без своего якоря и группы. Вы все — лишь половинки.
— Ты прав… — процедил Лемешев, присаживаясь поверх ковра, совершенно наплевав на удобства пленника. — Но знаешь, я прямо сейчас могу свернуть тебе шею. Вморозить тебя в кусок льда. Переломать в твоем теле все кости. И в этом мой дар мне только поспособствует.
— Я вижу твою ярость, Александр, — почти мурлыкнул Ллойд. Казалось, что ему неудобств собственное положение ничуть не приносит. — Ты с радостью убил бы меня, но я нужен тебе живой. Пройдет еще как минимум лет двадцать прежде, чем ты научишься по-взрослому огрызаться.
— А зачем? Если вместо меня и куда лучше меня это сделают Деймос и Гейр? — фыркнул Лемешев. — Да, я с радостью бы тебя убил. Голыми руками разорвал. Но я просто подожду.
— Ты так наивен, Александр, — Эрих хрипло рассмеялся. — Впрочем, я тоже никуда не тороплюсь. Можем подождать, мне здесь тепло.
— Вот и славно, — в следующий момент Лемешев поднялся на ноги и, примерившись, пнул пленника куда-то в район головы. Убить — не убьет, ничего не сломает. Но вырубит — точно.
