Я услышал звяканье металлических колец – это отец Бернард задернул занавеску вокруг умывальника.
Миссис Белдербосс прочитала молитву о прощении, и отец Бернард спросил:
– О чем вы хотите мне рассказать?
– О Реге, преподобный отец, – ответила миссис Белдербосс.
– Слушаю вас.
– Я беспокоюсь о нем.
– Почему же?
– Он не спит, преподобный отец. Я имею в виду, дома. Он долго лежит, таращится в потолок, потом встает и уходит.
– Куда же он идет?
– Ну, в этом все дело. Я спрашивала его, но он не отвечает, во всяком случае, не до конца. Он просто говорит, что не может спать и выходит пройтись, чтобы выбросить все мысли из головы. Выбросить какие мысли? Я спрашиваю его, а он меняет тему разговора или сердится на меня.
– Дело, по-видимому, в его брате?
– Вы говорите об отце Уилфриде? Нет. Я так не думаю. Рег бы сказал, если бы это его тревожило. Если уж на то пошло, он занял необыкновенно философскую позицию, когда его брат скончался.
– Вы понимаете, миссис Белдербосс, часто бывает трудно объяснить, как мы чувствуем себя, когда умирает кто-то из близких. Даже тем, кого мы любим. Люди могут надевать маску, притворяться. Уилфрид ведь ушел совершенно неожиданно. Возможно, мистер Белдербосс не совсем смирился с этим. Скорбь в любом случае – чувство совершенно особенное и в сочетании с потрясением может длиться очень долго, прежде чем с ним удастся справиться.
– Он уже целый месяц такой. Бог знает, что соседи подумают.
Последовало молчание, потом отец Бернард спросил:
– В чем именно вы хотите исповедаться, миссис Белдербосс?
– В общем, – начала женщина, – я так беспокоилась за мужа, преподобный отец, когда он бродил и бродил часами, и это при его-то сердце и больном бедре. Вам ведь доводится слышать о всяких ужасах, правда? Разные люди шляются по ночам, и они не постесняются воспользоваться слабостью таких беззащитных людей, как Рег.
– Да, продолжайте.
– Ну, я пошла в аптеку узнать, нет ли у них чего-нибудь, что могло бы помочь моему бедному мужу.
– Не уверен, что понимаю вас, миссис Белдербосс.
– Для Рега. Принять что-нибудь. Чтобы он мог заснуть.
– И что, дали?
– Да. Только Рег не принимал лекарство, вот так. Вы же знаете, какой он.
– Да.
– Так что я растолкла пилюли и высыпала ему в его Хорликс[13].
Отец Бернард прокашлялся.
– Я чувствую себя ужасно, преподобный отец, но я не могла больше выносить это. Я боюсь, когда Рег уходит. Понимаете? Это случается, ведь так? Всегда начинается с таких вот мелочей… Говорят, нужно следить за предупреждающими сигналами, ведь так?
– И как, помогло? – спросил отец Бернард. – Я имею в виду лекарство?
– Это была первая нормальная ночь Рега за несколько недель, но меня все время гложет вина, и теперь я не могу заснуть. Я ведь нехорошо поступила, правда, преподобный отец?
– Я бы так не сказал, миссис Белдербосс.
– Но я подмешала снотворное собственному мужу.
– Миссис Белдербосс, – улыбнулся отец Бернард, – когда я смотрю на вас и вашего мужа, я вижу любовь, которую Господь желал бы дать всем нам, если бы только это было возможно. В вашем сердце нет злого умысла. Самая страшная ваша вина – что вы немножко впали в отчаяние, а это участь очень многих, поверьте. Идите прочитайте молитву по четкам и попросите Господа о помощи и терпении с Регом. Он сам скажет вам, что с ним, когда придет время.
– Вы уверены, что мне больше ничего не надо делать?
– Совершенно уверен.
Последовало молчание, потом отец Бернард снова заговорил:
– У вас немного разочарованный вид, миссис Белдербосс.
– Нет, преподобный отец.
– Вы ожидали, что я скажу что-то еще?
– Нет. – Миссис Белдербосс секунду помолчала, потом вздохнула: – Ах, не знаю. Возможно, вы правы насчет Уилфрида, преподобный отец. В конце концов, всего несколько месяцев прошло. И ушел его брат, как вы говорите, совершенно внезапно.
– Точно.
– Он ведь устанет слоняться с места на место, правда, преподобный отец? Как только перестанет так расстраиваться.
– Не сомневаюсь, так оно и будет, миссис Белдербосс. Все еще слишком свежо в его памяти, должно еще пройти время. Вряд ли у людей меняются чувства по отношению к умершим, но сила чувств, без сомнения, ослабевает, если дать пройти какому-то времени. Я сильно тосковал по матушке и отцу, когда они ушли, так сильно, что даже не мог думать о них. Прошло немало времени, прежде чем я смог говорить о них. Теперь мне воспоминание о них приносит радость, я чувствую себя очень близким им, и я знаю, что они на самом деле никуда не ушли. Это чувство не лишено сходства с нашими взаимоотношениями с Богом, миссис Белдербосс. Как там у Иешуа?
– Простите, преподобный отец?
– Иешуа, глава первая: «Будь тверд и мужествен. Не страшись и не ужасайся, ибо с тобою Господь Бог твой везде, куда ни пойдешь». – Отец Бернард тихо засмеялся: – Простите, можно ли так жутко хвастаться знанием текстов? В школе меня заставили вызубрить все это наизусть.
– Вы, конечно, правы, преподобный отец, – вздохнула миссис Белдербосс. – В самой глубине души я знаю, что Уилфрид смотрит на нас сверху и охраняет нас, но просто он кажется таким… таким отсутствующим.
– Думаю, скорбь проистекает как раз из этого противоречия.
– Да, это возможно, преподобный отец.
– Постарайтесь уснуть и поспите подольше, миссис Белдербосс. Я уверен, что утром вы поймете, что не все так плохо.
– Я постараюсь, преподобный отец. Спокойной ночи.
Я слышал, как женщина прошла мимо меня и поднялась по лестнице. Когда все затихло, я выбрался из шкафчика и вернулся в комнату. Перед тем как лечь спать, я еще раз подержал в руках винтовку.
Глава 7
Поздно ночью я слышал какие-то далекие голоса. Крики. Улюлюканье. Что-то вроде звуков боевого танца. Все это продолжалось несколько секунд, и я подумал, что мне все это снится. Но утром все только и говорили об этом за завтраком, который состоял из чудесного рагу – Мать начала готовить его, как только рассвело.
– Я потом так и не сомкнула глаз, – объявила миссис Белдербосс.
– Я бы не стал особенно волноваться на этот счет, – усмехнулся отец Бернард. – Вполне возможно, что это фермеры подзывали своих собак, да, Монро?
Он протянул руку и потрепал Монро за шею.
– В три утра? – засомневалась миссис Белдербосс.
– У фермеров свое время, Мэри, – заметила Мать.
– Лучше бы, как у всех, – улыбнулась миссис Белдербосс.
– Мне казалось, что звук как будто исходил со стороны моря, – сказал мистер Белдербосс. – Как, по-вашему?
Все пожали плечами и занялись чаем. Только мисс Банс выдала еще один комментарий.
– В Гласфиниде ночью стоит полная тишина, – заявила она.
Мать бросила на нее уничтожающий взгляд и принялась собирать со стола посуду.
Я ничего не сказал, к тому же я не мог быть уверен в том, что рев ветра за стенами дома в эти ранние часы не обманул мой слух, но, когда я лежал в темноте, я был уверен, что голоса доносились из леса.
Я размышлял, не следует ли мне догнать отца Бернарда, когда все уже выходили из столовой, и рассказать ему об этом, но в этот момент из кухни донесся грохот, и мы услышали крик Матери.
Я пошел в кухню посмотреть, что произошло, и увидел, что она нагибает Хэнни над раковиной, засунув пальцы ему в рот. Хэнни схватился за край таза. Блюдо, в котором было рагу, оставленное на вечер, расколовшись на части, валялось на полу, залитом подливой с кусками мяса.
– Выплюни, – повторяла Мать. – Избавься от этого.
Хэнни проглотил то, что у него было во рту, и Мать издала вздох досады и отпустила его.
Рядом со мной появился отец Бернард. Затем пришел Родитель.
– Что случилось, миссис Смит? – спросил отец Бернард.
– Эндрю ел рагу, – ответила Мать.
– Ему явно не удалось съесть много, – засмеялся священник.