В один из моментов, он проснулся и заворочался.
— Тебе плохо? — подскочила Жак.
Тот ответил не сразу.
— Жаклин… — как-то глухо позвал он.
— Что? Что, Алекс? — поднялась девушка на локте. — Что ты хочешь? Может, тебе чаю сделать?
— Жаклин, Дэлли действительно назвала меня папой, или мне приснилось? Я никак не могу понять.
Женщина в изнеможении рухнула назад на подушку.
Наутро Александр почувствовал себя лучше. Но поскольку насморк не давал нормально жить, Жаклин всё-таки пришлось дать ему таблетку Антифлу.
В принципе, гора оказалась не такая уж и сложная. Да и тропинка шла не круто вверх, а всё время вдоль склона. Поэтому путешественники и оглянуться не успели, как оказались на вершине.
Александр всю дорогу держал Дэлли на шее, придерживая её руками за ножки в кроссовках, а Жаклин первое время вела на поводке охотницу за кошачьими скальпами, и спустила её, только когда верхушки прибрежного леса оказались под ногами.
Мама воспользовалась тем, что Дэлли назвала Александр папой как отмашкой, и теперь начала по случаю и без обращаться к парню не иначе как «папочка». Сегодня от неё то и дело было слышно:
— Дэлли, не болтай ногой. Папочке неудобно тебя удерживать.
— Папочка, у тебя нет температуры? Дэлли, потрогай папочке лоб.
— Папочка, а ты здесь где-нибудь купался? Здесь есть озёра с песочным грунтом?
Александр поначалу иногда даже вздрагивал и оглядывался на девушку, думая, что она шутит или подтрунивает, но потом понял, что Жаклин просто хочет приучить дочь слышать это слово постоянно, сделать его обычным, или даже незаметным. Чтобы оно не резало слух и не заставляло ребёнка напрягаться.
На этот раз вид с горы оказался немного другой, нежели тот «лунный» пейзаж на Torridon. Сейчас под ними простиралась не дикая, неказистая суровая природа севера, а более живой, затейливый ландшафт центра. Горы вокруг Катрины выглядели как холмы, поросшие кустарником, хотя это всё только казалось из-за немалых расстояний, и на склонах произрастали всё-таки деревья. Небольшие каменистые включения разнообразили внешний вид берегов, сделали его более интересным, эклектичным. Здесь и речи идти не могло о заснеженных вершинах, но, тем не менее, картинка дух захватывала.
Дэлли смотрела на всё это ещё более удивлёнными и ошарашенными глазами, чем в Диснейленде.
— Ого! Мам, ого! — оглянулась она на Жаклин.
Издалека хребты соседних гор, точно таких же как та, на которой они стояли, казались чуть ли не лезвием бритвы. Но под их ногами вершина составляла в ширину футов десять-пятнадцать. К тому же почва здесь была довольно плотно утоптана — судя по всему, со стороны гостиничного комплекса сюда поднимались частые гости.
Жаклин всё ждала, что Алекс что-нибудь скажет или даст понять: как он ко всему этому относится, но парень молчал. Он выглядел как человек, которому просто полегчало.
«Как он будет в Нью-Йорке без этого? — озадачилась женщина. Она доподлинно знала, что в США найти горы — не проблема, но вот смогут ли они приносить МакЛарену такое же облегчение. — Если не получится, будем летать сюда. И ездить в тот дом под стеклом», — закусила нижнюю губу она.
Говорят, что спускаться всегда труднее, чем подниматься. Но со стороны гостиничного комплекса постояльцы вытоптали предостаточное количество тропинок. Выбирая наиболее удобные из них, семья уже почти приблизилась к территории комплекса, как увидели сбоку, слева, небольшую смотровую площадку, открывающую прекрасный вид на озеро Катрина. Вернее, на ту его часть, что прилегала к гостинице. От самого подножия к площадке были проложены ступеньки. Решив воспользоваться этим благом цивилизации, Александр отпустил Дэлли, справедливо полагая, что по ступенькам дочь сможет спуститься и сама.
Эдельвейс оступилась и полетела вниз где-то в середине пути. Благо не далеко, потому что впереди неё спускалась Сула, и ребёнок упал больше на собаку, чем на каменные ступеньки. И сильнее испугалась, нежели ударилась.
Папа подлетел к ней и подхватил быстрее,
чем она успела вообще, что-либо почувствовать, но рёву всё равно было много.
Может, даже больше от своего упущения и неосторожности, чем от боли. Жаклин, спускаясь последней, кинулась было успокоить ребёнка, но потом, невольно засмотревшись на то, как это делает Александр, отступила.
— Ну-ну, не плачь. Ну, моя каирдеач, — перешёл он на гэльсикй и дальше продолжил нашёптывать что-то дочери, перемежая английские и гэльские слова, вытирая слёзы со щёчек малышки и легонько, невесомо целуя её личико.
Наконец Дэлли, отложив свои разборки с судьбой в виде злых ступенек, начала прислушиваться к тому, что говорит её папочка. Она всхлипнула ещё пару раз по инерции, после чего уставилась на его губы, как бы желая не только услышать, но и увидеть слова, вылетающие из его рта, чтобы по их виду распознать, что они означают.
Папочка не выдержал и заулыбался. Потом засмеялся и прижал к себе дочь сильно-сильно.
— Пойдёмте, покушаем. Я есть хочу, — взял он её поудобней, и направился вниз.
Жаклин очень хотелось убить их официантку. Спустить её с тех ступенек. Эта рыжая «швабра» не обращала ни малейшего внимание даже на то, что у симпатичного клиента имеется дочь. Очень на него похожая, между прочим. Да. Эта непрофессиональная девица всё время крутилась возле их столика и посылала Алексу такие флюиды, что хоть топор вещай. Во всяком случае, Жак ощущала их довольно отчётливо. От метода эмоционального взрыва девушку спасло только то, что симпатичный клиент, воспользовавшись тем, что сегодня неплохо кушала даже Дэлли, её не нужно было уговаривать, не обращал на официантку внимания не больше, чем та на его дочь, а полностью отдался еде. И хотя, кажется, от этого только ещё больше вырос в глаза рыжеволосой работницы гостиничного комплекса, но вот она, взаимностью похвастаться, увы, так и не смогла.
Жаклин казалось, что ещё чуть-чуть и эта кокетка выхватит у Александр тарелку из-под носа и прикажет обратить внимание на себя.
«Хоть бы она так и сделала, — представила Жаклин картинку. — Ей тогда жить останется четверить секунды», — посмотрела она, с каким аппетитом её мужчина поглощает картошку со свининой в луке.
Возвращались уже без приключений и в обход горы.
К вечеру Александр сделалось хуже, но он долго не мучился, а лёг и уснул.
На следующий день, ещё немного побродив по окрестностям, после обеда они вернулись в Глазго.
Чем ближе подъезжали к городу, тем серьёзней и сосредоточенней становился папочка. Жаклин поняла, что он что-то задумал, но молчала.
Только лишь появившись дома, парень отвёл её в сторону.
— Я сейчас еду на кладбище. — Он очень серьёзно и даже как-то нервно посмотрел на девушку.
Она в растерянности оглянулась по сторонам, потом запустила руку в волосы и наконец кивнула.
— Да-да, ты прав. Я с тобой. Давай не будем брать с собой Дэлли. Пусть она останется с Алисой.
Александр тоже кивнул, и его лицо смягчилось.
Они оставили дочь бабушке, а сами направились на Сайтхилл.
Ворота кладбища были распахнуты, поэтому Алекс въехал сразу на территорию. Он остановил машину возле небольшого пятачка с лавочками. Найдя нужную аллею, парочка прошла вдоль, выстроившихся в ряд на лугу могильных обелисков, чем-то напоминающих каменных великанов.
Но у мистера Фортескью плита оказалась невысокой и небольшой. К своему стыду, Жаклин её видела впервые.
— Здравствуй, дядюшка, — поздоровалась племянница с надписью на плите. — Это мы.
Александр молчал. Девушка тоже затихла. Мужчина искоса наблюдал за Жак и когда убедился, что она не плачет и не расстраивается сильно, обнял за плечи и впился в губы жадным поцелуем. Так обычно целуют, когда не хотят, чтобы видели их лица. Оторвавшись, он ободряюще сжал её ладошку и сделал шаг в сторону. Девушка вопросительно вскинула на него голову.
— Не ходи за мной, — отстранённо чужим голосом попросил её парень. — Встретимся возле машины, хорошо? — попятился он по направлению к восточной части кладбища. — Жди меня там.
