Жаклин сидела перед ним на пятках.
Отпив из бокала, она отставила его в сторону и на четвереньках подползла к молодому человеку.
Убрав и его бокал в сторону, она наклонилась к красивому лицу своего любимого и нежно чмокнула его в щеку, потом в висок. Александр убрал локоть и медленно улёгся головой на ковёр. Жаклин грудью прилегла к нему на его торс и опять несколько раз нежно поцеловала его подбородок и шею. Парень запустил пальцы ей в волосы на затылке и немного помассировал. А потом убрал упавшие пряди за ушки.
— Знаешь, почему я не признаюсь тебе в любви? — сказала девушка с интонациями начала длинного разговора.
— Мм? У меня масса вариантов. Это долго.
— А самый правдоподобный?
Александр пожевал губы и засунул их между зубов.
— Насколько я понял, для тебя это очень чувствительно — то, что я младше. Для тебя это… странно… это чувство, я имею ввиду, и, возможно, даже неправильно, поэтому ты не говоришь об этом.
— Версия интересная.
— Я не угадал?
Жаклин не ответила на вопрос. Девушка выглядела очень грустной. Она даже вздохнула, прежде чем заговорить.
— Видишь ли, мне трудно признаваться тебе в любви, потому что то, что я чувствую к тебе — это не любовь, — она отстранилась и села опять. — Это больше чем любовь, Алекс. — После этих своих слов Жаклин заметила, как её любимый мужчина вошел в свой излюбленный режим покерфейса. «Видимо, у него есть на это причины», — поставила она себе в голове галочку. — Это почти болезнь. Говорят, очень сильно любить нельзя, это тоже плохо, это разрушает. — Девушка потянулась к его бокалу и сделал глоток. Она отвернулась от парня и посмотрела на начинающие потрескивать дрова. — Мне нужно постараться не испортить всё своим безумием. — Александр немного оживился лицом, но промолчал. — Ты моя жизненная необходимость, Алекс, — говорила Жаклин, прислонив его бокал к своему лбу и глядя на его содержимое сквозь чистое стекло. — Ты легко и просто, даже играючи, заменяешь мне весь Мир. — Она говорила медленно и почти безучастно — было видно, что все эти слова ею прочувствованы, продуманы не по одному разу, и сейчас она их только озвучивает. — Я готова жить только одним тобой, у меня все мысли о тебе, а это очень плохо и очень тяжело, когда другой человек так тебя контролирует только лишь одним своим существованием — это нездорово. — Она быстро отставила бокал и легонько потрясла юношу за плечо, после чего слегка оттолкнулась от него и тоже легла на ковёр навзничь, только головой к его ногам. Александр поднялся и опять облокотился о ковёр. — Любовь должна быть нормальной, созидательной, дарить больше радости, чем волнений и печалей, — запустила она руки себе в волосы со лба, рассматривая белый потолок с продольными деревянными балками морёного дуба.
— Жак…
— Подожди, — подскочила девушка и опять села. — Я всё это говорю не для того, чтобы ты мне как-то ответил на мои чувства. Ты ничего мне не должен, моё помешательство на тебе — это только мои проблемы, — она уронила голову на руки. — Просто я хотела объяснить, что слова: «я тебя люблю» в моём случае не передают того, что я на самом деле чувствую. Но я сама должна с этим справиться, — поковыряла она пальчиком плед, — пока чего-нибудь не натворила. — Вот тут Александр окончательно распрощался со своим покерфейсом и напрягся. — Поэтому, я думаю, излишне говорить, что я с удовольствием родила бы от тебя ребёнка, — у парня распахнулись его «тюльпаны», — это была бы часть тебя, та часть, с которой я могла бы разделить свою любовь к тебе, хоть и опять же, думаю, что это тоже не совсем правильно — ребёнок не может быть лекарством от излишне сильного чувства… но… но мне просто ничего лучшего на ум не приходит. — Жаклин в сожалении растянула губы. — Поэтому я бы хотела попросить тебя… — она опять встала возле него на четвереньки и, опять мягко напирая губами, уложила его на ковёр, — попросить тебя забыть о контрацепции. Короче, я хочу от тебя ребёнка. Твоего ребёнка. Если ты мне откажешь, я не обижусь и не надую губы, не переживай — я вполне себе уважаю твою волю, твои желания.
Александр даже не раздумывал.
— Жаклин, но ведь я же только что тебе сказал, что я равнодушен к детям! Ты хочешь, чтобы я зачал ребёнка с абсолютно ровным к этому нутром? Но ведь это тоже неправильно. К тому же, ты пойми, я тоже хочу захотеть своего ребёнка, я тоже хочу его ждать с нетерпением, волноваться… и что там ещё бывает… не знаю я. — Он притянул её к себе и пососал её губки. Так, чуть-чуть. Без фанатизма.
— Помнишь, я тебе сказала, что Чарльз меня этим летом сильно обидел? — после того, как он оторвался, она наклонила голову и приложила ухо к его груди.
— Да, помню. Я ещё тут же захотел утопить его в Айсис. — Он опять пальцами начал массировать её затылок.
— Да, ну так вот, он обидел меня примерно такими же словами, какие сказал ты сейчас. — Девушка поднялась. Александр тоже.
— Он не хотел детей?
Она вздохнула.
— Хуже. Ему было всё равно. Вот примерно как тебе сейчас. Этим летом, приезжая тогда в Глазго, я обнаружила, что беременна. — Жаклин опять принялась усаживаться рядом, поправляя полы махрового халата на коленях. Она одновременно и не знала куда себя деть от этого разговора и наслаждалась им. Это смахивало на мазохизм хорошей такой, конкретной степени. — Во-о-от, я приехала домой, полная решимости забыть встречу с тобой и рожать ребёнка своего мужа. А Чарльз меня встретил примерно такими же вот словами о том, что пока ему всё равно, что вот родится ребёнок, тогда он обрадуется, да и вообще, радоваться детям, а тем более будущим, это глупо и странно. — От нахлынувших воспоминаний девушка чуть помолчала. — Я разрыдалась, и к утру у меня случился выкидыш. После этого секса у нас не было. Наверное, со мной действительно что-то не так, раз мои мужчины не видят во мне матери своих детей.
— Не говори ерунды. — Александр отвернулся в сторону с раздражением. Потом повернулся и опять чмокнул Жаклин в щечку. — Ты думаешь, что я, как и твой Чарльз, могу и в тридцать не захотеть детей?
— Можешь. Вполне можешь. — Жак усиленно закивала головой. — Почему нет? Насколько я поняла, ты увлечен своей карьерой, Нью-Йорком, а когда у тебя уже начнёт что-то получаться, а я в этом ни секунды не сомневаюсь, ты неминуемо с головой уйдёшь в работу, как и мой муж.
— Жаклин, но я хочу в будущем иметь детей! — воскликнул Александр. — Уже хочу! Сейчас! — он ткнул пальцем в пол возле себя. — Но хочу в будущем. И вообще, я не представляю, как можно не хотеть детей от любимой женщины в тридцать?!
— В тридцать два, — спокойно поправила его девушка. — Александр, — она погладила его по плечу, а он накрыл её ладонь своей, — конечно же, тебе детей ещё рано, с этим спорить может только полный идиот. Поэтому решение в любом случае за тобой. Я не Кира и приму его любым, каким бы оно ни было. Но если ты будешь настаивать на контрацепции, я соглашусь только на совместные, равные усилия.
Оба замерли. Жаклин от мнимой неожиданности, от того, что якобы проговорилась, Александр — от неожиданности настоящей.
— Ты знаешь про Киру? — у него брови сдвинулись к переносице.
— Мне очень жаль. — Она опять утвердительно закивала. — Я нарочно проговорилась, потому что тут есть ещё один момент…
— Подожди, извини, я тебя перебью, тебе рассказала Эшли?
— Да, — «мяукнула» девушка. — Только не ругайся на неё, пожалуйста. Уверена — она хотела как лучше.
— Эшли мне мстит, — сказал парень, как ножом отрезал, и опять откинулся на ковёр.
— За что?
— За то, что взял её в свидетели первую. Ну да ладно… ну так и что же она тебе рассказала?
— Да немного. Сказала, что вы с Кирой встречались, а потом расстались, и из-за этого она повесилась.
— И всё?
— Всё. Насколько я поняла, это всё, что она знает.
— Ну да, конечно! — воскликнул полный скепсиса юноша. — Эшли знает гораздо больше. Уверен! Но теперь уже поздно это выяснять. Ну, так ты говоришь, что ты не Кира. Пф-ф… — юноша весь на эмоциях запустил себе руку в волосы, — конечно, ты не Кира. Теперь таких, как она, я за милю чую!
