— А как это… — Жаклин прочистила горло, — а когда он Алексу ребро сломал? — как будто со стороны услышала она свой голос.

— Да этой весной, — безо всякой задней мысли и с удовольствием продолжил Бен. — Его за зиму мало выводили на прогулки — очень холодно и ветрено было, а он ведь молодой еще, да и к тому же «англичанин». Вообще-то молодого жеребца после такого застоя нужно по весне по кобылам поводить немного, а потом уже под седло ставить. А этот, — Бен кивком указал на Алекса, — приехал, увидел, что Змея выпустили на баз, и быстрее на него уселся. Да ещё и по-ирландски, без седла. Ну тот его и скинул не назад, а вперёд, да еще и копытом ударил в спину. — Увидев, как Жаклин побелела, он поспешил её «успокоить». — Да ты не думай, ничего страшного. Ты ведь, врач, да? Врачам всё кажется страшным, а на самом деле это обычное дело, когда возишься с лошадьми, — пояснил доктору Рочестер Бен и довольно улыбнулся.

Услышав такое «успокоение», врач развернулась к своему любимому шотландскому пациенту и посмотрела на него таким же взглядом, каким он минуту назад одарил свою младшую сестру.

«Следующего раза не будет», — прочитал Александр в глазах своего любимого медика и закатил глаза.

Змеем был двухгодовалый вороной скаковой жеребец. Для самих скачек его отбраковали по причине небывалого роста, силы, ширины груди и красоты — всё это для резвости и скорости оказалось необязательно. А вот племенная работа с этим красавцем могла принести немалые дивиденды. Именно по этой причине Рональд и купил его на прошлогодней осенней ярмарке в Tain.

Это уже потом выяснилось, что у красавца ещё и темперамент был… племенной — все кобылы, к которым его возили на свидания, оставались весьма счастливы и довольны, не говоря уже об их хозяевах — там, где обычному жеребцу нужно организовать семь-восемь садок, прежде чем он покрывал «невесту», Змей управлялся одним, максимум двумя подходами.

Но в содержании жеребец оказался очень сложным. Особенно невзлюбил он почему-то именно Александра. О чем недвусмысленно дал понять при первой же их встрече. Только лишь парень с Рональдом вошли к нему в стойло — дяде не терпелось похвастаться такой красотой перед городским племянником, приехавшим в гости на прошлый Новый год, как животное начало жаться по углам и фыркать на всю конюшню, явно готовясь к нападению. Тогда никто не обратил на это особого внимания, потому как жеребец на тот момент еще никого толком не знал и чурался всех подряд. Но когда парень сел на него впервые уже на базу, и Змей начал монотонно бегать по прямой линии взад-вперёд, не реагируя на удила — явный признак того, что он присматривает место, куда бы сбросить своего седока, Рональд поспешил остановить эту езду, пока не случилось беды.

Беда случилась, когда дяди не было рядом — Алекс принял поведение коня как вызов и устроил ему «раунд» в апреле, который и закончился его полным разгромом и сломанным ребром. Ну и, конечно же, как после такого парню было не загореться идеей всё-таки усмирить этого норовистого красавца и мечту всех кобыл и их хозяев в радиусе ста миль.

В этот свой приезд он кормил Змея вместе с Беном, приходил в конюшню сам, приносил жеребцу сладкую варёную картошку и долго разговаривал с ним. Тот всё внимательно слушал, картошку кушал, почти не фыркал, мотал на ус, но как только парень открыл дверь в стойло, сразу же прижался к боковой стенке. Юноша решил отложить всё это дело до будущих времён — к нему в Глазго ехала любимая девушка, которая могла неправильно понять и не оценить его сломанные рёбра, так что конь пока подождёт.

За разговорами и общением время летело незаметно и уже приближалось к девяти часам вечера — Кирку было пора выезжать в аэропорт. Поэтому Жаклин, посмотрев на Александр прямым взглядом в упор, сказала всем, что ей нужно сделать пару звонков, извинилась и вышла в комнату для гостей. Там она даже не стала включать свет, а сразу приготовилась ждать.

И дождалась.

Дверь открылась, осветив комнату светом из коридора, и тут же закрылась. Александр сходу одной рукой ринулся ей под свитер, где не имелось в наличии бюстгальтера, а другой схватил за затылок. Было такое ощущение, что он целовал, и сжимал, и обнимал её на время — сколько можно успеть за ту минуту, которую они могли себе позволить, не вызвав подозрений.

— М-м-м… сладкая моя, — просто хапал он без разбору всё, что попадалось ему под губы и руки в темноте, — хочу в тебя… — пару раз даже просто лизнул её щечку.

— Алекс… — первая попыталась очнуться Жаклин.

— Да, — сказал он и пососал мочку её ушка.

— Я закажу такси на завтра на семь утра. Поэтому где-то в половине восьмого буду на вокзале.

Он отстранился.

— Понял. Но сегодня, как только посажу Кирка на рейс, я ещё позвоню тебе — хоть вас и повезёт Бен, но с тобой всё равно нужно держать руку на пульсе.

— Я бы попросила тебя этого не делать — этот разговор может затянуться далеко за полночь, а нам с тобой лучше отдохнуть и поспать.

Александр тяжело и медленно выдохнул, после чего устало и обреченно свесил руки вдоль тела.

Потом одной пятернёй взлохматил себе волосы.

— Ты права. — И чмокнув девушку в носик, добавил: — Черт бы всё это побрал.

Жаклин улыбнулась в темноте.

— Я буду ждать тебя в зале ожидания.

Он хмыкнул.

— Скорее всего, это я тебя там буду ждать.

— Договорились. — Она потянулась на носочки и обвилась руками вокруг его шеи. — До завтра? — спросила Жаклин, вдохнув запах его кожи под нижней челюстью.

— До завтра. — Он с чувством на прощание поцеловал её в губы. — Всё. Мне пора.

И Жаклин заметила, как юноша, выйдя из комнаты для гостей, тут же открыл дверь в ванную комнату и туалет, которая была чуть наискосок по коридору. А сама она включила свет и взялась за телефон.

Чарльз долетел благополучно и, поселившись в гостинице и уже отдохнув с дороги, сейчас работал с бумагами. Завтра он отправляется за город на переговоры к одному редактору.

Мери тоже заверила, что у них с Сулой всё хорошо, хоть и была в разговоре традиционно насторожена, сдержана и лаконична. Что Жаклин, собственно, полностью устраивало.

Расходились и разъезжались все сумбурно и весело.

— С богом, Жаклин, — шепнула ей Эшли, обнимая девушку на прощанье, — берегите себя там. Вы нам очень дороги оба: и ты, и он.

— Спасибо тебе большое за всё, Эшли. Ты — лучшая, — с чувством поблагодарила мачеху падчерица.

С Алексом она, понятное дело, не смогла перекинуться даже взглядом — пока дядюшка прощался с его оппонентом Кирком, а она давала последние наставления Эшли по уходу за Маркасом, обоих парней: Александр и Бена уже послали перекладывать вещи Кирка из машины в машину — Рональд никогда не отпускал младшего брата без гостинцев.

*

Александр гнал свою Q7 по ночным улицам родного города. Сейчас Глазго казался ему каким-то не таким, как раньше. Чужим.

Чужим не в смысле враждебным, а просто чужим, и всё. Каким-то уже не тем Глазго, из которого он уехал три месяца назад, другим. Другой город, другие улицы, другой родной дом, другой он, другие друзья, другие желания, другая жизнь. То, что Жаклин в эту ночь будет ночевать без него, а он без неё, взрывало ему мозг. Наверное, можно было всё-таки что-нибудь придумать, соорудить какой-нибудь форс-мажор или просто рассказать всё еще и мистеру Фортескью, заявившись к нему на ночь, а потом просто отодвинуть мужчину с дороги и пройти к любимой в спальню, лечь рядом, обнять и заснуть. Просто заснуть.

Но, конечно же, ничего такого он делать не будет — пришло время включить мозги.

Только вот загвоздка в том, что отдыхать ему тоже лучше было бы с Жаклин. А ей — с ним.

Домой Александр пришел недовольный и хмурый. Молча прошел мимо Дженни и Бена, сидящих рядом в гостиной за ноутбуком, поприветствовав одним только взмахом руки — спросить у них лишь о том, как они довезли Жаклин к дядюшке и всё, было излишне странным, а разговаривать о чем-то, кроме этого — излишне обременительным. Еще и поэтому он безжалостной рукой закрыл перед носом матери, которая хотела было с ним что-то обсудить, дверь своей комнаты, бросив через неё краткое: «Все разговоры завтра утром».