Гул ветра стал тише, протяжнее, и от этого у Лонгтри вдоль позвоночника побежали мурашки.

Звук был далёким, но с каждой секундой всё приближался и напоминал по звучанию сотни бормочущих в унисон голосов, идущих со всех сторон.

Лонгтри издал придушенный вопль и выхватил кольт.

Скалы и горные пики вокруг него, казалось, становились всё выше и выше, поднимались к небу и... и загибались кверху, сжимались, как пальцы в кулаке, пытаясь удержать внутри Лонгтри.

Ветер превратился в бурю. Порывы поднимали с земли пыль, песок и мелкие камешки, которые скрипели на зубах и заставляли Лонгтри зажмуривать глаза.

И со всех сторон продолжали эхом разноситься бормочущие голоса, шепчущие его, Лонгтри, имя.

И всё это превратилось в настоящую песчаную бурю, которая хлестала, и выла, и громила всё на своем пути.

Откуда-то появился тусклый свет, в котором мелькали мрачные, сюрреалистичные формы и фигуры.

Лонгтри упал на колени рядом с повозкой и натянул шейный платок на глаза. Так было надо. По другому было нельзя.

Потому что теперь песок стал обретать человеческие формы, которые тянулись к Лонгтри и хватали его.

Повозка закачалась под порывами ветра.

Лонгтри держался за неё, полагая, что это его единственная связь с реальностью.

Ветер немного поутих, и сквозь слезящиеся прищуренные глаза Лонгтри больше не видел фигур... Кроме одной.

В вихре песка и пыли стояла высокая, скелетообразная фигура в обрывках ткани.

Кусочки материи хлопали и трепыхались на ветру.

Он смотрел в направлении Лонгтри, и у того сжалось сердце и захотелось сесть и заплакать, как ребёнку.

Фигура стояла так спокойно, так неподвижно в вихре песка. Ничто живое не могло противостоять стихии, даже лошади свалились с ног.

Но фигура стояла, не двигаясь, и Лонгтри чувствовал на себе её беспощадный, полный ненависти взгляд, который разъедал мужчину, как кислота.

А потом она начала пропадать.

Постепенно, почти небрежно, фигура двинулась навстречу ветру и песчаной буре, пока не слилась с ними и не исчезла.

Несколько минут спустя ураган стих. Лонгтри лежал на земле. Его кожа была вся исцарапана осколками скал и песчинками.

Мужчина поднялся, вытаскивая ноги из песка.

Отряхнув одежду, он удостоверился, что кони в порядке, просто напуганы.

Лонгтри успокоил их и поплёлся обратно к повозке.

Тучи рассеялись.

На небе появились звёзды и луна.

Но самым странным, тем, что выбивало из колеи не давало покоя было то, что Лонгтри оказался в километрах от того места, которое помнил последним.

И не в двух-трёх километрах, а в двадцати или тридцати, если не больше.

Освещаемый луной пейзаж это доказывал.

Ровная и безжизненная пустыня.

Ни холмов, ни гор, отшлифованных древними морями.

А в повозке стоял открытый ящик.

Вождь исчез.

-15-

Лонгтри закончил рассказывать историю Смеющейся Луне и осознал, что дрожит.

Несмотря на пылающий костёр и прижимающееся к нему горячее женское тело, его трясло.

- Ты спрашивала меня, верю ли я в сверхъестественное, - произнёс Лонгтри, потирая уставшие глаза. - Думаю, должен сказать «да». Часть меня от белого человека пытается найти произошедшему той ночью рациональное объяснение, но ничего не получается.

Смеющаяся Луна крепче обняла его и бросила полный жалости взгляд.

Лонгтри дёрнул головой.

- Знаю, что ты думаешь: либо я спятил, либо разозлил старого вождя, и он преподал мне урок. И, возможно, ты будешь права по обоим пунктам.

Женщина усмехнулась.

- Ты не спятил. Ты столкнулся с мощным шаманством, способным поднять человека из могилы. Такие вещи широко известны среди наших народов, Джозеф.

- Наверно. С тех пор, как я приехал в Волчью Бухту, я не перестаю думать о том старом шамане. Они говорили, что он является частью некой древней расы. Мне нужно время, чтобы всё обдумать. Интересная пища для размышлений, не находишь?

Но Смеющаяся Луна притянула его к себе и не захотела больше ничего слушать.

-16-

Следующим утром доктор Пэрри провёл около часа с трупом Дьюи Мейхью.

Пинцетами, скальпелями и секционными ножами он убеждал тело поведать ему свои тайны.

Оно не казало ему ничего, чтобы он уже не знал или, по крайней мере, не догадывался: Мейхью, как и остальных, убил крупный хищник.

Только тело Мейхью было менее обезображено и искусано, поскольку зверя спугнули.

Брюшная полость трупа была вскрыта от грудины до паха, но ни один внутренний орган не потревожили.

Причиной смерти, вероятно, была массивная кровопотеря и нанесённые травмы - либо рана живота, либо прокушенное горло.

Учитывая подобные травмы, основную роль сыграл шок.

- Вот и всё, - сказал он Вайноне Спенс.

Вайнона кивнула и накинула простыню на тело.

Пэрри сложил свои инструменты в соответствующие отделения чемоданчика.

Он даже захватил свой микроскоп для детального исследования крови и тканей.

Но это ему ничего нового не дало.

Единственным интересным, но неудивительным открытием было обнаружение в ране нескольких жёстких волосков.

И они в точности совпадали с теми, которые Пэрри нашёл в доме Нейта Сегариса.

- Давно хотел спросить, Вайнона, - начал Перри. - Как Мэрион?

Вайнона посмотрела на доктора и быстро отвела взгляд.

Это могло не значить ничего... А могло значить многое...

- Ох, прекрасно. Прекрасно.

- Она когда-нибудь спускается?

- Нет, она предпочитает уединение, а я уважаю её желания.

Пэрри кивнул. В конце концов, это совершенно не его дело.

- Ясно.

Вайнона кашлянула и снова стала прежней.

- Вынуждена вас покинуть, доктор, - произнесла она. - У меня назначена встреча.

Пэрри ужасно хотелось спросить «с кем?», но он знал, что это было бы невежливо.

Да, она была странной женщиной, но её дела - это только её дела, и никого больше.

Поэтому он прикусил язык и ответил:

- Конечно, иди, я сам справлюсь.

Вайнона усмехнулась.

- Если кто-то из моих клиентов начнёт беспокоиться, можете их успокоить... за них уже заплачено, - хихикнула она. - Это мой девиз: «никто не выйдет отсюда живым».

Пэрри уставился на женщину.

Если бы это сказал кто-то другой, он бы уже давно взорвался и осадил собеседника. Но Вайнону...

Нет, он не мог так поступить с ней.

Он знал её ещё ребёнком.

Отец Вайноны был одним из немногочисленных друзей Пэрри и чертовски хорошим шахматистом.

Вайнона всегда была замкнутой и бесстрастной девушкой.

Лишь в последние пару лет у неё появилось это мрачное, ненормальное чувство юмора.

Как и у её отца.

Вайнона, наконец, хоть чуть-чуть оживилась, и Пэрри не собирался это рушить.

Нет, пусть всё идёт своим чередом.

Возможно, благодаря такому особому складу характера у неё, как и у её отца, прекрасно пойдут дела в подобном бизнесе.

Так и студенты-медики (да и сам он когда-то!) проворачивали над трупами в анатомичках неприемлемые, прямо такие ужасные шутки.

«Всё, что надо, Вайнона, - думал Пэрри. - Делай всё, что надо».

- Всё, беги, Вайнона, чёртова кровопийца! - пошутил он.

Женщина усмехнулась.

- Как скажете, сэр.

Пэрри выдавил улыбку, но она быстро померкла.

Слишком многое беспокоило его в последние дни. Слишком многое.

Не прошло и пяти минут после ухода Вайноны, как в комнату вошёл преподобный Клауссен, и выглядел он встревоженным.

- Думаю, пришло время поговорить, доктор.

Свисающие кончики усов Пэрри, казалось, поникли ещё больше.

- И о чём нам говорить, преподобный?

- О благополучии нашей паствы, -

со всей серьёзностью заявил Клауссен. - Вы исцеляете их физические недуги, а я - духовные раны.

Доктор Пэрри не был религиозен.

С тех пор, как около десяти лет назад во время эпидемии гриппа умерла его жена, он ни разу не был в церкви.