Раньон знал, кто это.

Он поднялся, вытащил свой самовзводный кольт 38-го калибра и открыл дверь.

В лицо ему ударил порыв ветра со снегом.

И, несмотря на вес и силу, мужчине пришлось отступить на пару шагов.

Сжав зубы и прищурив глаза, он заставил себя пойти вперёд, пробираясь по сугробам, которые иногда уже доставали ему до середины бедра.

Он подошёл со спины к ворам и поймал их врасплох.

- Эй, чёрт бы вас побрал, - крикнул Раньон, пытаясь заглушить вой снежной бури, - бросайте брёвна!

Ворами оказались трое костлявых индейцев, одетых в накидки из шкур бизона, а на ногах у них были гамаши из оленьих шкур.

Они уронили дрова и уставились на Раньона огромными, тёмными глазами. Тощие, голодные, замёрзшие. И доведённые до отчаяния.

- Пожалуйста, - произнёс один из них на английском. - Холодно.

Его английский был неплох для краснокожего, и Раньона аж всего затрясло.

Он всегда с пренебрежением относился к дикарям из племён Кроу и Черноногих, а особенно к тем из них, кто считал себя достаточно цивилизованными, чтобы разговаривать на языке белых.

Раньон, как любой уважающий себя нетерпимый белый, ненавидел индейцев.

Раньон родился и вырос на волне антииндейских настроений, и в нём воспитали ненависть ко всем, чей цвет кожи отличается от белого.

Лично ему индейцы не сделали ничего плохого, но Раньон знал, что во время набега племя шайеннов убило его бабушку и дедушку на индейской территории, а его отец смотрел с укрытия, как эти ублюдки снимали с них скальп.

- Вам холодно, да? - спросил Раньон.

Тот, кто умел говорить на английском, кивнул. Двое других просто смотрели.

Раньон знал, о чём они думают. Видел ненависть в их глазах. И чувствовал, что эти подлые и лживые отпрыски дьявола с огромным удовольствием перерезали бы ему глотку, а не вели разговоры.

- Мы попали в бурю, - произнёс индеец. - Нам нужны дрова для костра. Утром мы всё вернём.

- О, да, не сомневаюсь. Даже не сомневаюсь.

- Пожалуйста.

Голос был искренним, и будь это даже бродяга или самый мерзкий убийца, эта искренность тронула бы Раньона.

Но это были дикари.

И Раньон знал, что стоит показать им хоть каплю жалости и сочувствия, как они через минуту рассмеются тебе в лицо.

А потом вернутся и убьют тебя, как только выпадет такой шанс.

Краснокожие дьяволы-язычники не уважают сострадание; они принимают его за слабость.

- Если тебе холодно, краснокожий, - произнёс Раньон, целясь индейцу в лицо из 38-го калибра, - я могу тебя согреть. Беги!

- Пожалуйста, - повторил индеец. Он не лукавил. Ему сложно было переступить через свою гордость и умолять о нескольких щепках дерева, но он это сделал.

- Убирайтесь отсюда! - завопил Раньон. - Убирайтесь отсюда к чёртовой матери, пока я вас здесь не перестрелял!

Трое индейцев медленно начали отступать спиной вперёд, не сводя глаз с белого человека.

Слишком часто членов их клана убивали, стоило им только повернуться к белым спиной.

- Мы умрём, - произнёс один из мужчин. - Но и ты не выживешь.

И они двинулись прочь.

Но слишком медленно.

Отплёвываясь от летящего в лицо снега, Раньон прицелился в индейца, считавшего себя равным белому человеку.

Он мысленно нарисовал на спине краснокожего мишень и нажал на спусковой крючок.

Звук выстрела был едва слышен на фоне воя сильного ветра.

Видимость была плохой, но Раньон заметил, как один из индейцев упал. А потом его скрыла стена снега.

- Проклятые дикари, - сплюнул Раньон и направился обратно в хижину.

Сидя у печки и грея окоченевшие руки, Раньон ухмылялся, зная, что спас мир от ещё нескольких вороватых краснокожих.

Эти ублюдки замёрзнут.

Раньон улыбался.

-7-

Было уже очень поздно, когда началось царапанье.

Раньон дремал на стуле, по-прежнему сжимая в руке кольт, а на столе лежал неразложенный до конца пасьянс.

Ему снилось, что он в Волчьей Бухте выпивает под вкусную закуску в тепле и уюте.

Но тут Раньон открыл глаза.

Он не в Волчьей Бухте.

Он в чёртовой лачуге ждёт наступления утра.

Которое, похоже, никогда не наступит.

Протерев заспанные глаза, Раньон опустил кольт и прислушался.

Он что-то слышал. Какой-то непонятный звук.

В этом он не сомневался.

Раньон был не из тех, кто просыпается среди ночи без причины.

Мужчина склонил на бок голову и сосредоточенно слушал.

Снег до сих пор засыпал хижину, а ветер завывал и заставлял стены хижины дрожать.

Но было кое-что ещё.

Низкое, почти жалобное стенание на фоне порывов ветра.

И царапанье. Словно кто-то проводил когтями по деревянным стенам лачуги.

Раньон сглотнул. Вдоль позвоночника потекли струйки пота.

Индейцы. Точно, индейцы. Кто же ещё?

Они каким-то образом выжили в минусовую температуру и теперь вернулись.

Возможно, целой группой.

С ружьями, ножами и в дурном настроении.

Как сказал тот краснокожий?

«Мы умрём. Но и ты не выживешь».

Раньон поёжился.

Не стоило стрелять в того индейца... Надо было пристрелить всех троих!

Следовало выследить этих ублюдков в бурю и убить. Застрелить всю троицу и уберечь себя от возможных неприятностей.

И они бы не заявились сюда, как сейчас.

Раньон снова закурил.

Надо было взять с собой больше патронов для кольта, но он не ожидал подобных проблем.

Хотя стоило бы предположить: эти дикари всегда выискивали одинокого белого, которого можно было ограбить и убить.

И сейчас они ступали тихо-тихо, окружая хижину.

Он слышал, как они скребут по стенам.

Но то, что он услышал следом, было необъяснимо. Рычание. Низкое, гортанное, звериное рычание.

Человек не может издавать такие звуки.

Может, они взяли с собой собак?

Раньон слышал, как оно принюхивается, тычась носом в ошкуренные доски, низко рычит и фыркает, как бык.

Раньон прицелился из 38-го калибра в дверь.

Первый, кто войдёт в хижину, попрощается с жизнью.

Дверь начала ходить ходуном и трястись, будто кто-то тянул её на себя.

Доски дрожали и стонали от действующей на них силы.

Гвозди выдирались прямо с мясом.

Вся хижина начала ходить ходуном, шатаясь взад и вперёд, пока что-то рвало и царапало её снаружи. Строение не было рассчитано на подобное давление.

Крыша стала рушиться, и вокруг Раньона посыпались доски, припорашиваемые тотчас снегом.

Потух фонарь, поглощённый метелью.

Раньон вскрикнул и начал выбивать ногой доски, составляющие заднюю стену его хижины.

И в тот момент, когда он вырвал несколько досок и наполовину пролез в открытую дыру, дверь разлетелась в щепки.

Раньон пробирался через сугробы, слыша за спиной дикий вопль, который не мог быть человеческим.

Раньон бежал сквозь пургу, падая, поднимаясь и стараясь убраться оттуда поскорей.

А за ним не утихал злобный, отвратительный вой и что-то ещё, похожее на скрежет зубов.

Он развернулся и дважды выстрелил в расплывчатую тёмную фигуру.

Огромную фигуру.

Теперь Раньон даже слышал запах этого чудовища: запах разложения, гниющего мяса и свежей крови.

Раньон завизжал. Высокий, полный безумия крик разорвал ночную тишину.

И что-то ответило на этот крик лаем и воем.

Раньон повалился на снег. Морозный воздух разрывал лёгкие, окоченевшие пальцы стискивали рукоять кольта. И Раньон увидел, как массивная тёмная фигура прыгает на него сверху.

Слишком большая, чтобы быть человеческой. Гигантская.

Раньон выпустил ещё четыре пули, и револьвер выбили у него из руки.

Только вот...

От его запястья поднимался пар...

Онемевшая от холода рука ничего не почувствовала. Но за пару мгновений до следующего нападения Раньон рассмотрел свою руку.

Существо срезало его кисть от предплечья вместе с револьвером.

И пока его разум пытался справиться с этой безумной мыслью, чёрный расплывчатый силуэт атаковал вновь.