Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

(Ж-ж-ж-ж… ш-ш-ш-ш, — жужжал и шипел точильный камень, кушая стальную браслетку.)

— И потому, констэбль, для меня было ясно, что преступник рано утром захочет кушать и пить и вследствие закоренелой человеческой привычки пить по утрам кофе он будет искать место, где ему это кофе дадут. А так как — следите за цепью моих рассуждений, констэбль! — рестораны открываются не раньше одиннадцати, то преступник вынужден будет, говорю я, спуститься в портерную и измененным голосом, подняв воротник к лицу, спросить себе кофе!

Здесь и констэбль и Кенворти бросили разом такой пронзительный взгляд на Боба Друка, что несчастный преступник зашатался.

— Сказать по чести, сэр, после этого можно сесть, где сидишь, и не встать! — с восхищением проговорил констэбль. — Все равно, сэр, умнее, чем ваша логика, ни с какой стороны не придумаешь!

Кенворти принял комплимент, как заслуженный.

— В том-то и заключается практика, любезный, — самодовольно закончил он свою лекцию. — И когда я теперь пойду в Скотланд-Ярд, мистер Лестрад выйдет ко мне, держа в руках телеграмму: «Ужасная неприятность, Ник, — скажет он мне, потому что, констэбль, он зовет меня просто по имени, как близкого человека: — можешь себе представить, этот негодяй сбежал из ульстерской тюрьмы!» — Неужели, Лестрад? — отвечу я спокойным голосом: — а мне показалось, я держу его за моей спиной с наручниками на руках и под охраной этого молодца, констэбля номер… Ай!

Пронзительный крик вырвался из груди знаменитого сыщика. Констэбль вздрогнул и обернулся. Прямо перед ним на земле валялись перепиленные наручники, а Боба Друка простыл и след.

— Собака! — воскликнул Кенворти, кидаясь на точильщика — ты освободил государственного преступника!

Точильщик встал со своего сиденья, глядя на сыщика честными серыми глазами, полными слез:

— Этого, сэр, я от вас не ожидал! — дрожащим голосом ответил бедняга. — Коли я заслушался себе в убыток вашей соловьиной речи, так меня пожалеть надо, а не крыть такими словами! Как же это я мог его освободить, сударь, если он не заплатил мне за работу ни полпенса!

— Что правда, то правда, — вступился констэбль, — не отчаивайтесь, мистер Кенворти! Тут поблизости есть хороший ресторанчик; где публика обедает за полшиллинга. Часа через четыре, по вашей логике, сэр, мы спокойно можем, сидя за столиком, рассчитывать…

— Дурак! — бешено прервал его Кенворти, выхватывая свисток и издавая пронзительный свист. — Оцепи дом! Устрой засаду на черной лестнице! Опиши швейцару наружность преступника! Вооружи дворников! Он мог скрыться только в этот дом и никуда больше!

Глава тридцать шестая

БРЮКИ МАЙОРА КАВЕНДИША ОКАЗЫВАЮТ БОБУ ДРУКУ ЧУДОДЕЙСТВЕННУЮ ПОМОЩЬ

Что правда, то правда! Боб Друк скрылся именно в парадный подъезд серого домища, предварительно перечитав все блестящие дощечки с фамилиями жильцов, висевшие возле дверей.

— Один шанс из тысячи, но все-таки шанс! — бормотал он, несясь стремглав вверх по лестнице. — Коли я знаю человеческую природу не хуже мистера Кенворти, я спасусь. Ага! Вот он!

Друк остановился перед массивной дверью со сверкающей надписью:

Д-р СУЛЬПИЦИЙ БЛЕССИ

венеролог

и изо всей силы дернул звонок.

— Стакан воды! Доктора! Заприте дверь! — шепнул он изнеможенным голосом, вваливаясь в переднюю и падая на руки прехорошенькой горничной в чепчике. Тотчас же из-за дверей выглянул тощий доктор с синим носом и красными глазками.

— Сударь, я уповаю на врачебную тайну! — плачущим голосом простонал Друк. — Брат моей невесты гонится за мной! Он выдает себя за сыщика! Могу ли надеяться, что такой знаменитый доктор… ай! Я слышу шаги! Он подкараулил меня! Он идет сюда!

— Ни слова, молодой человек! — воскликнул доктор Блессинг, хватая своего пациента и втаскивая его в кабинет.

В ту же минуту раздался резкий звонок. Горничная в чепчике открыла дверь. На пороге стоял Ник Кенворти, дыша как паровоз и вращая глазами:

— Будьте добры сказать мне, звонил ли к вам…

Доктор Сульпиций Блессинг прервал его речь:

— Войдите, войдите! Правда, у меня нет приема, но вы сегодня первый обратились ко мне за помощью, а я в ней никогда не отказываю красивым молодым людям, жертвам нашей гибельной цивилизации. Давно ли вы захворали, сударь?

Кенворти судорожно отшатнулся:

— Так у вас никого не было?

— Говорю вам, вы первый…

Ник Кенворти резко поворотился и сбежал с лестницы. Доктор подмигнул хорошенькой горничной в чепчике. Та закрыла дверь, положила цепочку, задвинула засов.

Сульпиций Блессинг потер руки с сознанием исполненного долга и возвратился в свой кабинет. Боб Друк лежал на диване, ломая голову над тяжелей задачей: он припоминал, нет ли у него где-нибудь хоть какого-нибудь прыщика, пятнышка или пореза от бритвы.

— Дорогой юноша, — произнес доктор, садясь к столу, надевая очки и разворачивая огромнейшую толстую книгу, похожую на Библию, — не волнуйтесь! Все обойдется! Брат вашей невесты, между нами говоря, в высшей степени мускулистый человек с бицепсами, ушел ни с чем. Теперь отвечайте на мои вопросы, как на исповеди. Ваше имя?

— Кав… Кав… Кавендроп!

— Кавендроп? Ага. Возраст?

— Двадцать семь лет.

— Пол?.. Впрочем, это само собой подразумевается. Ну-с, а теперь — когда и при каких обстоятельствах вы захворали?

Наступила самая трудная пауза в жизни Боба Друка. Он тяжко вздохнул, заморгал и опустил глаза в землю:

— Собственно говоря, доктор, я не совсем уверен, в точности ли я подцепил эту самую болезнь, или она гнездится в моем организме, так сказать, в скрытой форме, до поры до времени невидимо людскому глазу!

— На этот счет, молодой человек, не беспокойтесь! Исследование вашей крови…

— Ай! — воскликнул Боб Друк. — Не надо исследовать кровь! Я вам все расскажу, сэр, как родному отцу с матерью. Дело это в высшей степени запутанное и таинственное.

Доктор снисходительно улыбнулся и похлопал по толстой книге.

— В этой книге, сударь, собрано и запечатано могильной плитой столько тайн и загадок, что вы можете безбоязненно говорить о своей!

— Начну, уважаемый доктор, с того, что мне пришлось гостить в одном родовом замке. Дело было весной, я был обручен с очаровательной молодой девушкой. Не судите о ней по ее брату. Это не родной брат, а сводный. Моя невеста, сэр, в высшей степени милая, благовоспитанная и приятная девушка, вся в локончиках, с голубыми глазами, нежным голосом и большой наблюдательностью. Эта девушка могла бы сделать честь любому герцогу. Я был влюблен в нее. Она тоже была влюблена в меня. Мы были влюблены друг в друга. И представьте себе, сэр, когда до свадьбы осталось всего три дня, я почувствовал, что ее брат, сводный, а не родной, сэр, — подозревает меня!

— Но, позвольте, вы уже были больны?

— Нет, сэр, поручиться вам не могу. Я не медик. Я юрист. Я ручаюсь только за внешние факты, а не за внутренние!

Упорство Боба Друка произвело на доктора самое неприятное впечатление. Пробормотав себе что-то под нос, он открыл лампочку, придвинул кресло к свету, умыл руки и остановился перед пациентом:

— Я вас попрошу, молодой человек, раздеться!

Боб Друк съежился и втянул голову в плечи. Но неумолимый Сильпициус Блессинг настойчиво дотронулся до ворота его пиджака. Несчастный Боб, чувствуя себя посрамленным, стащил пиджак и жилетку. Но тут взгляд доктора Блессинга уперся во что-то, обмотанное вокруг его живота. Друк побагровел: он забыл про штаны Кавендиша! Между тем роковые штаны, повязанные вокруг его туловища, так и торчали всеми своими швами наружу, и большая шелковая метка:

Major Cavendish

явственно говорила о том, что Боб отнюдь не был их собственником.

— Мистер Кавендроп, что это значит? — возмущенно воскликнул доктор, уставившись на злополучную реликвию. — Что это значит, я спрашиваю вас… ах! ах! Кавендиш!

34
{"b":"585912","o":1}