– Что? – спросил он, отстраняясь, будто почувствовав ее отвлеченность. Его глаза были мутными и красными, а улыбка – мягкой.

– Ничего, – ответила она. – Ерунда.

У них оставалось всего полчаса или около того, прежде чем он отвезет ее домой, а потом отправится работать над очередным саундтреком, который записывал мистер Мак-Махон. Она не хотела провести это время, думая о Наташе Хоуленд. Она была частью ее прошлого, пусть там и остается. Даже если Таша приползет к ней – чего она никогда не сделает, – Бекка не захочет иметь с ней ничего общего. Если бы это Бекка оказалась возле реки, кто знает, вытащила бы она свою лучшую подругу? Вот тебе и навечно. Только умереть можно навечно. От этой мысли у нее похолодело внутри. Умереть и любить Эйдена. Она еще крепче обняла его за шею. Это – навсегда. Она была уверена в этом.

Мама отправилась за покупками и взяла меня с собой. Неудивительно, что она так поступила. Чего ей не хватает, так это умения общаться, и она восполняет это наличными. Полагаю, что это, в общем-то, неплохая замена, учитывая, что папа зарабатывает достаточно, чтобы поддерживать тот порядок, к которому мы привыкли. Ненавижу эту фразу. Мама постоянно ее произносит, причем так, чтобы это прозвучало как шутка, но на самом деле это не шутка. Это, скорее, угроза. Напоминание о том, что делает брак крепким. Я уверена, что она любит папу, но только до тех пор, пока он в состоянии нас обеспечивать. Она старается быть с ним милой, хорошо выглядеть для него, ходит в зал и ухаживает за лицом, но все это имеет цену. А он, похоже, и не против. Ему нравится что-то покупать ей. Даже те вещи, которые ей совсем ни к чему, – например, уже несколько месяцев не используемый «MacBook Air» [3], такой же, как у меня, соответствующий подарок – как мило! Ее «iPad-mini» – единственное, что она хоть иногда берет в руки, а еще у нее есть «Kindle» [4] и множество других электронных устройств, которые, по его мнению, облегчают ей жизнь. А они просто накапливаются в доме. Если, конечно, я не нахожу им применения.

Все, чего мама действительно от него хочет, это чтобы он продолжал ежемесячно выплачивать задолженность по кредитке, когда она тратит несколько сотен на туфли, обеды и «вино для девочек». И он, конечно, так и делает. Потому что таким образом показывает свою любовь. Но это их жизнь, не моя. Я просто еще один аксессуар. Если от этого безумия они счастливее, то кто я такая, чтобы открывать им глаза? Особенно учитывая сумму на карманные расходы, которую получаю каждый месяц. И свободу. Все это в мою пользу.

Из больницы мы возвращались как семья, но как только переступили порог дома и они убедились, что я не инвалид, папа не знал, куда себя деть. Он отправился поработать в свой кабинет, так что у нас появилось достаточно времени, чтобы поиграть в дочки-матери. Не знаю, как отнеслась к этому мама, но я от такой перспективы мысленно застонала. Я просто хотела расслабиться в своей комнате. Сделать то, что мне нужно было сделать. Подумать. Возможно, почитать пьесу перед прослушиванием. Подготовиться к возвращению в школу. Пойти на шопинг в одиночку. Я проверила на телефоне все свои страницы в социальных сетях, пока она заваривала чай и отрезала порции от шоколадного торта – совсем тоненькую для себя и побольше для меня, но такая доброжелательность начинала надоедать. С тех пор как стало ясно, что я не собираюсь продолжать свое оборвавшееся свидание со смертью, излияний любви стало значительно меньше. Драма закончилась. Хотя это окончательно произойдет, когда я вернусь в школу. Я посмеиваюсь над собой из-за этого – из-за всей этой суеты.

После того как мы допили чай и съели по куску чересчур сладкого торта, мама заявила, что ей придется отказаться от обеда, чтобы компенсировать калории, даже несмотря на то, что она худая как жердь. И я подумала, не стоит ли и мне пропустить обед, ведь я съела еще и батончики, и эта мысль меня раздражала. Мне не нужно худеть. Я знаю, что у меня хорошая фигура. Так же, как и у нее. Я с трудом поборола соблазн сказать ей, что худоба не всегда идет стареющей женщине, но зачем портить момент?

Интересно, в молодости она была такой же худой и подтянутой? Ее кожа отличается от моей. В некоторых местах она уже начинает обвисать. Моя же упругая, плотно прилегает к мышцам, мое тело – отлаженный и сильный механизм. Ее тело местами совсем старое. Обвисшая грудь. Свисающая кожа на локтях. Я никогда раньше не замечала этого шепота физической смертности. Последние пару дней я стала замечать за собой одержимость темой смерти. Думаю, этого стоило ожидать. Моя комната сейчас кажется мне немного странной. Войдя в нее после того, как я сбежала от разговора про калории, я уставилась на окно – надежно запертое, – а потом на дерево с веревочной лестницей на некотором расстоянии от дома. Выпало много снега. Я бы не хотела лезть по ней в такую погоду, несмотря на то, что я сильная.

Я сидела на кровати, лениво листая «Суровое испытание», и размышляла о том, когда меня позовут. (Она безумно предсказуема, моя мать. Но ведь большинство людей такие.) Оказалось, через двадцать минут. Я уже собрала сумку и обулась, когда она постучала в дверь, чтобы предложить мне проехаться по магазинам.

– Я бы хотела подарить тебе что-нибудь миленькое, – сказала она, будто это помогло бы мне разобраться с тем, что со мной случилось. – Может, новое пальто для такой ужасной погоды?

У меня достаточно пальто, в чем можно убедиться, заглянув в мою гардеробную, но одежды никогда не бывает слишком много. Я улыбнулась в ответ. Во многих отношениях у меня далеко не худшая мать, это точно.

Я надела шапку и заправила под нее волосы – чтобы меня труднее было узнать. Не то чтобы я была знаменитостью, но сегодня утром под больницей были репортеры и фотографы, и могу поспорить, что я хреново получилась на их фотографиях. Они хотят сделать фото со мной и Джейми Мак-Махоном. Может, я и соглашусь. Я не могу решить, хочу я говорить с ним или нет. Я не захотела общаться с ним в больнице, но есть вероятность, что это может быть интересным. Мне кажется, что я уже знаю его. Может, стоит с ним увидеться. Подумаю об этом позже. Это не срочно.

Мы шли мимо магазинов, в которых в середине недели было безлюдно из-за противной погоды, и через час или около того – все-таки немало времени заняла покупка трех топов, юбки, пальто и пары зауженных джинсов – я упомянула, что хотела бы подарить Хейли и Дженни браслеты дружбы или что-то в этом духе, чтобы они знали, как много для меня значило их присутствие там. Я опустила глаза на свои ботинки и попыталась не покраснеть. Я не хотела выглядеть слишком благодарной за то, что они навещали меня, и не хотела, чтобы они думали, что я очень нуждалась в этом.