— Кха. Кха. Кха.

Я обернулся. Аналог наших демонстративных хлопков. Хаал стоял в коридоре, тоже без одежды, и любовался нашей композицией — рабыня у ног господина.

— Прекрасно! Великолепно! — он воспользовался английским. Видимо, чтобы не поняла рабыня. — А теперь скажи ей то, что должен сказать.

А что я должен сказать? Ах, ну, да. Пороть чужих рабов мне, собственно, не разрешено. Но из ситуации как-то надо выкручиваться. Как? Да просто! Он же мне жирно подсказал!

Я легонько ударил рабыню по плечам. Она чуть вздрогнула, но осталась стоять в ожидании продолжения.

— Ты — очень хорошая рабыня. Это — наказание, достойное твоему проступку. Хаал… видел всё.

Я хотел сказать «гордится тобой», но подумал, что это будет слишком большая наглость.

И впервые я видел в глазах жреца хотя бы какое-то чувство. И оно мне нравилось. Он ничего не сказал, не похвалил меня, даже не улыбнулся. Он просто позволил себе увидеть меня, именно меня, а не посторонний предмет. И этого было достаточно. Я уже чувствовал себя восторженным щенком, которого приласкали.

— Передай Хашеп, что она рисковала с выбором. Здесь мог оказаться другой раб.

Я оценил ситуацию и решил, что можно высказать свою точку зрения.

— Значит, это был бы экзамен для меня.

Смаарр снова с интересом оглядел моё лицо, чуть шевеля носом.

— А вот здесь не тебе судить. Передай то, что я сказал.

— Слушаю, хаал.

Он кивнул и величественно удалился.

После завтрака Смаарр снова поманил меня когтем.

— Хочешь посмотреть, как будут наказывать жреца?

— А что, жрецов тоже наказывают?

— Конечно. Надеюсь, ты не думаешь, что мы — безнаказанные и всемогущие волшебники? Мы служим высшим силам, и играть с ними бывает очень опасно. Этот жрец воспользовался своей силой в личных целях.

— Ой, можно подумать, ты не так же делаешь.

— Я — нет.

— Ой, прям можно подумать.

— А что я сделал для себя?

— Ну, пусть не для себя. Но ты принудил меня к… куче всего!

— Это ты принудил меня к куче всего.

— Я? Тебя? Как я могу принудить жреца к чему угодно?

— Наверное, это я пообещал тебе отгрызть уши, если ты не женишься на Хашеп? Или под угрозой вырывания внутренностей потребовал обнародовать это событие?

— И что, этим я тебя заставил издеваться над своей психикой, совать трубки в голову и… прочее?

— Я готовлю достойного мужа для своей дочери. Что я делаю для себя?

В одной старой книжке я встречал выражение «Переспорить жреца». В том смысле, что это невозможное и бессмысленное занятие. Подписываюсь. Реально невозможное!

— А он знает о том, что нарушил?

Смаарр шевельнул ушами в смысле «Ты серьёзно?»

— Ну, не дурак же.

— И зачем мне на это смотреть?

— Ты видел, как жестоко обходятся с рабами. И, помнится, даже хотел спасти несчастного от его ужасающей участи. Теперь я предлагаю тебе посмотреть, как мы воспитываем жрецов. И сможешь сравнить. А заодно подумаешь, так ли уж была страшна участь наказанного?

Я не нашёлся, что ответить. Мне совершенно не хотелось смотреть на телесные наказания, тем более, что Смаарр был прав. Раб с пылающим пузом часто вставал у меня перед глазами. Но… Но я уже привык. Я привык к тому, что если тебе что-то говорит хаал — то это не просто так. И если он тебя ставит перед выбором в подобной форме — лучше пойти. И я пошёл.

Они стояли вшестером, все — в тех же чёрных накидках с капюшонами. Перед алтарём горели свечи. Сам наказанный был традиционно гол, что не вызывало ни у кого никаких посторонних эмоций. Он взял протянутую ему чашу и выпил. Я почему-то вспомнил Сократа. Впрочем, этот тоже был очень умным — жрец же! А они дураками не бывают в принципе.

А дальше… Дальше все шестеро так и стояли, ни разу не шевельнувшись. А вот наказанный жрец…

Сначала он вскинул руки и махал хвостом. У меня появилось ощущение, что он куда-то падает. Он так этими руками махал… Потом всё-таки упал — на самом деле. На пол. Вскочил, огляделся… И начал сражаться с невидимками. Я видел, как он метался между шестью фигурами в плащах, никого не задевая, но шарахаясь и уклоняясь от невидимых противников. Потом вскинул руки к глазам и оглядел их горестно. А потом… Тело задёргалось, изогнулось… Он вытянулся, плотно прижав руки к бокам, несколько раз дёрнулся… Причём, было полное впечатление, что эти движения вызываются не мышцами его тела, а какими-то внешними объектами. Как будто он протискивается через что-то тесное. Грудь его тяжело вздымалась, как будто ему было нечем дышать, а на морде иногда отражалось невероятное страдание. Потом тело упало на пол, тяжело, как мешок с костями, как будто мышц в нём не осталось вовсе.

Ни один из жрецов не шевельнулся. Но на всех мордах застыло одинаково брезгливое выражение.

— Летс гоу, — сказал мне Смаарр.

— Что это было? — изумлённо спросил я снаружи.

— Это… Он попал в пространство драконов. Он искал силы? Ну, что ж. Вот он встретился с силой.

— Пространство драконов?

— Да. Так это видится изнутри. Он ощутил всё полностью, потому что он был там. Пусть только мысленно, но различишь ли ты разницу, если её нет? И он выбрал сражение. Храбро бился с драконами. А потом… А потом его съели.

— Живьём?

— Видимо, да. Ну, а потом… Потом дракон изверг лишнее.

— И от могучего жреца осталась кучка дерьма?

— Да.

— И он испытал всё это? Включая… извержение?

— Да. Полностью.

— И что с ним будет дальше?

— Это решаю не я. На это есть Высшие Силы. Он принял своё наказание. Если останется дерьмом — то им и останется.

— А если нет?

— Тогда — нет.

Не знаю, каково было наказанному жрецу… Но вот я себя чувствовал в дерьме по самые уши. В самом что ни на есть прямом смысле. Очень хотелось залезть в душ и вымыться.

Хашеп застала меня на пороге с сумкой и в обычной человеческой одежде. Я в это время прикидывал, взять ли местного стардаа или просто приказать кому-нибудь из рабов транспортировать себя до портала.

— Ты куда?

— Домой.

— Коля! Как «домой»?

— А вот так. Пока.

— Коля! Как «пока»? А я?

— Ты же сказала, что без меня не помрёшь. Вот и живи спокойно.

— Коля! Коленька! Что случилось?

Сердце у меня дрогнуло. Но я решительно ответил:

— Вы с твоим папой прекрасно друг друга понимаете, вот и понимайте дальше. А мне надоело. Все эти игры с моим сознанием, ваши наикрутейшие методы обучения, вся ваша суперкрутость… Нахер оно мне надо? Я — простой пилот, буду водить корабли на Луну или дальше и дрочить на твою фотку. И мои мозги останутся со мной.

Хашеп засунула руку в пасть и крепко сжала зубами, глядя на меня с ужасом.

— С меня хватит. Я полностью осознал весь ужас своего положения и ту жопу, в которую по недомыслию сунул голову. Уж это вы мне объяснили прекрасно! Я недостоин твоего величества, не хочу, чтобы из-за меня потом тебя наказывали как-нибудь… экзотически. Да и сам к подобным наказаниям не готов. Я человек и остаюсь человеком.

Я повернулся и прошёл мимо неё. Не поцеловав напоследок и вообще никак не попрощавшись.

На улице я огляделся. Город я знал из рук вон плохо, зато у меня была голова и знание языка. Разберусь. Уж что-что, а до портала всяко доеду. Там есть мои данные… Кстати, а где паспорт? Вроде бы в сумке был. Я проверил — паспорт был на месте. Так, ну что, пошли?

И остался стоять на месте. Там меня ждал мир, в котором никто не будет мять мне мозги. Он будет привычен и обычен. Я был уверен, что прекрасно проживу в нём! Ну, ещё бы, один из немногих людей, кто владеет языком хаарши «на идеально». Да и вообще, опыт за эту неделю я приобрёл отменный. Я буду жить очень здорово! Мне всё будет удаваться, и деньги будет некуда девать. Да, всё так.

Но там не будет её.