— Спасибо, Северус, не стоит суетиться. Я пришла за твоим советом. Советом сексолога.
— Это я уже понял, — Снейп положил ногу на ногу и откинулся в кресле. — Я тебя слушаю, Минерва.
— Я не буду ходить вокруг да около. Я знаю, как дорого твое время и знаю, что у тебя его мало, — начала Макгонагалл.
Снейп не пошевелился, а только опустил ресницы, молчаливо соглашаясь с гостьей.
— Ты знаешь, почему я стала анимагом, Северус Не потому, что мне был интересен предмет, и не потому, что я в нем была лучше других, — с горечью сказала она. — Но раз уж я к тебе пришла, я намерена быть искренней до конца. Поэтому я должна признаться, что анимагия — единственный способ для меня вести нормальную сексуальную жизнь и не страдать от холодных объятий одиночества.
Снейп молчал, но его поза и взгляд говорили о том, что он весь — внимание.
— Я женщина только тогда, когда я кошка, — тяжело вздохнула Минерва. — А когда я человек, в моей постели только книга… и плед… и чашка чая, — по ее щеке скатилась слеза.
— Звучит уютно, — мягко сказал Снейп. — Но я тебя понимаю. У меня свой плед и своя чашка… рюмка, — добавил он.
— Я не буду говорить, сколько мне лет, Северус. У меня все на лице. Не только следы глубокомысленных морщин, но и следы разгула безумной кошки, сменившей столько котов, сколько не снилось бы любой женщине.
— Тебе есть чем гордиться, Минерва. Многие дамы могли бы позавидовать, — предположил Снейп.
Макгонагалл вдруг взвилась, будто ей под хвост плеснули скипидара
— А ты знаешь, сколько времени длится половой акт кота
Снейп уставился на нее расширившимися черными зрачками.
— Понятия не имею.
— Минута, две! — с обидой выкрикнула декан Гриффиндора. — Ты понимаешь, Северус
Снейп надел маску сочувствия
— Могу тебя утешить, Минерва, некоторые мужчины держатся не дольше котов.
— А сколько криков, Северус, сколько мяуканья попусту! Пока друг друга не перекричат, не передерутся…
— За тебя же дерутся, — заметил Снейп. — И кто же побеждает
— Тот, кто не орет, а незаметно подползает ближе.
— Весьма по-слизерински, не находишь — ухмыльнулся Снейп.
— Мы ушли от темы, — сказала Макгонагалл. — Так вот, о чем я. Когда я в своей анимагической форме, я… общаюсь с простыми котами. Разве можно полюбить обычного уличного кота, скажи мне, Северус
Снейп хмыкнул, вспомнив Люпина.
— Не пробовал. А почему нет — сказал он.
— Нет, только не я. У меня всегда были завышенные требования к кота… к мужчинам. Я искала свой идеал так долго, что потеряла всякую надежду. Даже мой покойный муж не был идеалом, — вздохнула она. — И вот сейчас, когда мои волосы поседели, а лицо обезобразили морщины — я встретила того, кого ждала всю жизнь.
— Породистого
— Мерлин с тобой, Северус! Он не кот. Он анимаг, как и я. Мы понимаем друг друга без слов, вместе мечтаем, мурлычем и гуляем под луной. Мы любим друг друга больше, чем любят кошки. Мы кошки, которые любят так, как люди.
— Ну и чудесно, — Снейп потянулся в кресле и мельком незаметно глянул на часы. Разговор о кошках становился утомительным.
— Чем конкретно я могу помочь
Минерва придвинулась к Снейпу и прошептала
— Я не знаю, кто он. А он не знает, кто я.
— Что за ерунда. Кто вам мешает превратиться в людей и честно посмотреть друг другу в лицо
На глазах Макгонагалл появились слезы.
— Мы боимся не понравиться друг другу. Стать людьми и потерять то малое кошачье счастье, которое нам выпало на долю.
— Он тоже боится
— Да, Северус. Он тоже боится.
— Минерва, зачем ты подслушиваешь мои уроки, если они не идут тебе впрок Я говорил о том, что себя надо принять такой, какой ты есть, а не прикрываться чужой кошачьей шерстью!
— Это моя шерсть, — вздернула подбородок Макгонагалл.
— Нет, не твоя. Ты женщина, и ты сильная женщина. Ты должна признаться, кто ты.
— Он увидит мою седину и морщины и убежит, подняв хвост.
— Да откуда ты знаешь, — сердито сказал Снейп, — может, у него полно своей седины и морщин Почему он тебе не открылся А твоя седина… Распусти волосы, — вдруг сказал Снейп.
Минерва удивленно моргнула глазами. Она подняла руки и вынула из волос шпильки. Каскад живого серебра заструился по ее плечам.
Снейп схватил ее за плечи
— Ты красива. В тебе есть красота английской королевы. В тебе есть достоинство настоящей леди. И если он этого не увидит, он тебя не достоин, гнусный похотливый кот!
— Не говори о нем так, — Минерва посмотрела на профессора с надеждой — Полагаешь, мне открыться
— В любом случае. Возможно, что твой кот… занимает высокое положение на магической социальной лестнице, — вдруг сказал он. — И трусливо ждет окончания выборов.
— Ты провидец, Северус — поразилась Макгонагалл. — Я это почувствовала… что он…
— Что он породистый, — фыркнул профессор. — Я сразу тебе сказал.
Профессор Снейп влетел в свою комнату и запечатал заклинанием дверь. Он ринулся к стопке домашних работ по Сексологии и через секунду держал в руках работу Поттера
«Крылья ворона. Лилии. Свист ветра в Астрономической Башне. Тучи. Запах листьев. Холод металла. Шум леса. Ночь. Звезды. Крик козодоя. Скрипка. Рояль. Хроноворот. Туман. Пар над котлом. Запах дождя. Дым. Солнце на рассвете. Солнце на закате. Все вокруг напоминает о нем!
Черный цвет. Потому что это цвет его глаз.
Бледная луна. Потому что я вижу в ней его лицо.
Огонь свечи. Потому что я чувствую огонь его сердца.
Запах мяты. Потому что так пахнет его мантия.
Тишина. Потому что это тишина Подземелий.
Бархат. Потому что это его голос.
Темная метка. Потому что я боюсь, что однажды он не вернется.
Змея. Потому что она похожа на его имя.
Кровь. Потому что я бы отдал ему свою жизнь».
Под текстом был старательно изображен большой красный круг.
— Ммерлин, — простонал Снейп и повалился в кресло.
Профессор Снейп перестал метаться по комнате. Несколько раз он писал ответ под работой Поттера и тут же стирал заклинанием. Он чуть было не нарисовал в ответ черный ромб, потому что это была та геометрическая фигура, с которой он себя внутренне отождествлял. Слова «Вы переходите все границы», «Я ваш преподаватель», «Это юношеская романтика», «Неуместный пафос», «Возьмите себя в руки, Поттер» и прочие критические замечания к сочинению были уничтожены заклинанием. В какой-то момент было уничтожено и само сочинение — сначала разорвано, потом испепелено проклятьем. Остаток ночи ушел на восстановление пергамента. И только когда первые солнечные лучи робко коснулись кровель древнего замка и окрасили его башни в нежно-розовый цвет утра, профессор Снейп принял новое решение.
Он сел к столу, расправил многострадальный пергамент и, окунув перо в красные чернила, начал аккуратно и методично вычеркивать слова в тексте. Ровной красной линией он зачеркнул и крылья ворона, и лилии, и свист ветра, и все остальное. Линии напоминали свежие кровавые царапины. Пергамент стал похож на бледную руку Судьбы, взрезанную безжалостным лезвием. Но Северус Снейп был слишком слизеринец. Он не закрыл дверь Судьбы. Он оставил щель, лазейку, куда проникал ветер надежды.
Он вычеркнул все слова в сочинении Гарри.
Кроме одного.
Громкий настойчивый стук в дверь оторвал профессора от проверки бездарных работ по Зельеделию.
— Открыто, — буркнул Снейп. В последние дни посетители к нему являлись так часто, что не было смысла запечатывать дверь заклинанием.
Профессор поднял голову от стопки контрольных. В дверях стоял профессор Гилдерой Локхарт, театрально склонив кудрявую голову и изящно опираясь рукой о дверной косяк.
— Чем обязан — неприветливо сказал Снейп.
— Профессор, — Локхарт жизнерадостно раскинул в стороны руки — Сколько лет, сколько зим!
Снейп встал и слегка наклонил голову в знак приветствия. Он пожал протянутую руку писателя, намеренно сжав чуть сильнее, чем требовал этикет. Локхарт невольно поморщился.
