— Дело в том, мистер Малфой, что юношеская сексуальность и сексуальность взрослого — разные вещи. Когда я говорю «юношеская», я имею в виду эмоциональное состояние, присущее вашему возрасту. Подросток ваших лет спрашивает «А как это бывает Приятно Гадко Больно Щекотно Куда А как надо Что я почувствую» В то время как человек более зрелый задает себе вопрос «Кто он, мой партнер Какую часть своей души я отдам ему Нравится ли мне то, что получу взамен» И только потом следует список его достоинств или недостатков, которые, кстати, будут для вас так же дороги, как и достоинства. Этот список будет индивидуальным. Но в этом перечне будет много больше, чем арбузные груди, ноги от коренного зуба, чеховское лицо, голос, походка и все то, что вы описали в своих работах. В этом списке на первом месте будет человеческая душа.
Ученики смотрели на Снейпа, как завороженные удавом кролики. Он и о зельях иногда интересно рассказывал, но спрыснутые хорошей дозой яда и сдобренные сарказмом, эти рассказы не имели должного эффекта, поскольку омрачались сложными практическими заданиями со снятием баллов и всеми вытекающими неприятностями.
— И если грубо обобщить все то, что я вам сказал, можно предположить, что юным нужно тело, зрелому человеку — тело и душа, а пожилому — только душа. Опять же, это очень грубая схема, просто для наглядности. На самом деле не заметно, когда одна фаза сменяет другую.
Гарри Поттер поднял руку.
—Да — Снейп замер. Он смотрел, как пальцы Гарри судорожно мнут конспект.
— Значит… если юноша встречается со зрелым человеком, это плохо Ему нечего тому предложить Даже если он готов отдать всего себя Разве у молодых нет души, профессор — голос Гарри исказила боль.
Профессор с силой провел ладонью по лицу, словно пытаясь стереть собственные эмоции.
— Отдать всего себя — это безумие. И у этого безумия есть красивое название. Любовь, — глухо сказал он и вдруг взвился — Какого черта писать это в конспект, мисс Грейнджер!
Гарри продолжал стоять, глядя на профессора дикими зелеными глазами.
— Мы не обсуждаем здесь любовь. Этот предмет вы изучите без помощи педагогов. Во всяком случае, без моей помощи.
Среди девушек Слизерина пронесся вздох. Очевидно, кто-то втайне рассчитывал на помощь педагога.
Профессор Снейп вдруг выхватил из мантии свою палочку. Он быстро коснулся доски, и на ней возник красный круг. Молниеносным движением Снейп изобразил маленький сектор внутри круга.
— Если представить себе, что круг — это человеческая эмоция, которую называют Любовь, то вот эта лимонная долька — сексуальность. Вам это понятно, Поттер Вы выходите за рамки… программы.
Гарри кивнул. Его губы искривила болезненная улыбка.
— И если рассмотреть ваш вопрос в аспекте сексологии, а не любви, то могу вам сказать, что такой союз обречен. Это не равноценный обмен, это сексуальный мезальянс. Союз возможен, если один из них поднимется до уровня партнера, или второй опустится до уровня первого. У юного и зрелого человека разные системы ценностей, и кому-то придется чем-то жертвовать. Жертвы принимает только любовь, с готовностью подставляя свой алтарь. Да, мисс Патил
— Вы так рассказываете, будто речь идет о мужчинах, профессор.
Снейп скривил губы, будто выпил кислоты.
— Ошибаетесь, мисс Патил. Партнер — человек любого пола. Того пола, который вы выбираете в качестве сексуального объекта. Мы еще будем обсуждать вопрос о выборе партнера, и что движет человеком при этом выборе, — сказал Снейп.— Мы и так уже достаточно отвлеклись. Мистер Поттер, — голос Снейпа вдруг неуловимо смягчился — Почему вы стоите Я… ответил на ваш вопрос.
Гарри сел. Он опустил голову и обнял себя руками, будто ему холодно.
— А теперь я еще раз вернусь к вашим работам. Скажу откровенно, одна вещь мне сразу же бросилась в глаза. Почти все вы написали мне о каких-то стереотипах, которые невесть кто вам навязал, которые будут мешать вам жить и не позволят правильно выбрать своего спутника. К сожалению, наш мир стоит на стереотипах. Мы подражаем родителям, мы подражаем друзьям. Мы носим фасон мантий как у всех, давимся шоколадными лягушками, потому что ими давятся все, любим арбузную грудь и длинные ноги, потому что их любят все, и читаем Чехова, потому что кто-то нам сказал, что классиков надо читать всем. Если вам нравится так жить и дальше, то ваша судьба будет настолько предсказуема, что мне неинтересно об этом говорить. Дом как у всех, работа как у всех, семья как у всех. Но в один прекрасный день вы откроете глаза и поймете, как ненавидите свою работу, как вас раздражает общество друзей, и, что самое страшное, тот близкий человек, которого вы назвали когда-то супругом, превратился в вашего врага. Сказать вам, почему так произошло
Ученики смотрели на профессора во все глаза.
— Вы не позволяете себе быть самими собой. Не позволяете любить в себе то, чего нет у других, а есть только в вас. И пока вы не примиритесь с собой, с тем, кто вы есть, вы будете цепляться за арбузные стереотипы и в конечном итоге разочаруетесь.
— Как это сделать Как можно быть собой, профессор — спросил вдруг Невилл.
— Прежде всего, быть честным. Не только с собой, но и с друзьями. Например, не поддакивать тем, кто называет женскую грудь дойками, в то время как вы сами считаете, что это грудь, которую с трепетом целует мужчина и которой касаются губы младенца.
По классу пронесся вздох. Очевидно, голос Снейпа действовал на многих своеобразно.
— Дело в том, что наше социальное и сексуальное благополучие зависит не от того, насколько мы соответствуем абстрактным нормативам, таким как длинные ноги или большая грудь, таким как, кто сколько раз имел половую связь и в каком возрасте он ее начал. Это благополучие зависит от того, насколько свойства объекта согласуются с нашим самосознанием и нашей системой ценностей. И если мы будем примерять на себя чужие одежды, они никогда не будут нам впору. Мы будем выглядеть в них нелепо и чувствовать себя несчастными. Ваше домашнее задание будет выглядеть… немного необычно. Я прошу вас написать список того, что вызывает у вас чувственное волнение. Но при этом не будет относиться к человеческому телу. Запахи, цвета, звуки, цветы, любые предметы, явления. Я прошу вас написать это, честно прислушавшись к самим себе. Это пригодится, прежде всего, вам.
Профессор Снейп обвел взглядом задумавшихся учеников.
— Всё. Все свободны, — сказал Снейп. Его лицо приняло выражение привычной хмурости и высокомерной недоступности.
Профессор Макгонагалл вздохнула.
— Альбус, тебе не кажется, что он заметил, что мы подслушиваем Эта реплика про лимонные дольки…
— Конечно, заметил. Он, как ты помнишь, не только зельевар и сексолог. Все замечать — его прямая обязанность, Минерва.
— Северус ничего не делает наполовину, я вижу.
— Если бы он хоть что-то сделал для себя самого, — проворчал Дамблдор. — Для своей личной жизни он не постарался и на треть.
— Может, у него нет времени. Теперь-то уж точно нет, — вздохнула Макгонагалл. — Уж я как никто знаю, сколько времени занимает подготовка к лекции…
— За это можешь не волноваться. Он не готовится, а говорит то, что думает. Это же очевидно, — сказал Дамблдор.
— Тогда… Я знаю, чем это кончится. Министерство не любит, когда говорят то, что думают. Думающие преподаватели сидят сам-знаешь-где.
— Минерва, ты слишком мнительная, — махнул рукой Дамблдор.
Минерва Макгонагалл деликатно поскребла ноготком дверь.
— Северус, — позвала она.
Снейп развеял защитные чары, и профессор Макгонагалл вошла в комнату.
— На консультацию — мрачно спросил Снейп.
— Как ты угадал — поразилась декан Гриффиндора.
— Я догадливый. В последнее время, — безрадостно ответил профессор.
Макгонагалл нервно помяла в руках носовой платок с вышитым гриффиндорским львом.
— Северус… Мне нужна твоя помощь, — вздохнула она.
— Я весь ваш, мэм, — обреченно сказал Снейп. — Чай, кофе, коньяк — он покосился на подставку с метлой, прикидывая в уме, удастся ли трансфигурировать ее обратно или предоставить это коллеге.
