Роберт Брум с нежностью вспоминал время, проведенное у бабушки. Тогда он впервые прикоснулся к таинствам науки, захватившей его впоследствии всего без остатка. Как благодарен он отцу, отставному армейскому лейтенанту, научившему его любить охоту за насекомыми и долгие походы вдоль моря, когда они усердно собирали крабов, морских звезд и всевозможные ракушки причудливых форм! Бабушка вскоре смирилась с батареей банок с трофеями, выстроившихся на полке. А чем плох 1875 год, когда отец купил дачу в Липлгуде и перевез туда семью? Часами бродил Джон и его повзрослевший сын Роберт по берегам шотландских речушек. Старший Брум увлекся ботаникой, и младший не захотел отставать от него…
Боже мой, как быстро летит время — это было ровно 70 лет назад!
Но, может быть, воспоминания о юных годах навеяли пещеры в известняковых обрывах Стеркфонтейна, которые он осматривает вместе со студентами профессора Дарта Шеперсом и Ричем? Это они вдохновили его на поездку из Претории, где он работает куратором палеонтологии позвоночных и физической антропологии Трансваальского музея, и вот теперь их знакомит с достопримечательностями Стеркфонтейна управляющий — Джон Вильям Барлоу, единственный из администрации карьера, кто остался на воскресенье. Не рвение к службе и отнюдь не бескорыстие заставляли его в дни отдыха оставаться здесь. Дело в том, что по воскресным дням из Иоганнесбурга и других окрестных городов в Стеркфонтейн наведывались туристы, желающие осмотреть огромные пещеры, протянувшиеся в глубь каменных пластов. Лучшего гида, чем Барлоу, им не сыскать, и он не отказывался от обязанностей экскурсовода, поскольку они давали дополнительный доход. А если к этому прибавить некоторую сумму денег, которую можно было выручить от продажи ископаемых костей, часто попадавшихся в древних пещерах, то увлечение Барлоу воскресным бизнесом не вызовет удивление.
Управляющий и на этот раз старался угодить посетителям. Высокий почтенный старик лет семидесяти, который приехал в Стеркфонтейн с двумя молодыми людьми, определенно знал толк в пещерах и в том, что в них можно найти.
Более сорока лет назад Роберт Брум впервые провел многомесячные раскопки открытых им костеносных пещерных отложений в северной части Квинсленда, одного из районов Австралии. На этот отдаленный материк его привело желание найти подходящий для здоровья климат и жажда изучения уникальных австралийских сумчатых. К этому времени прошло шесть лет, как он получил степень доктора медицины и окончил университет в Глазго, где он учился у великого лорда Кельвина. Тогда же Брума увлекли проблемы происхождения млекопитающих, и он подумал, что Австралия может стать подходящим местом для поисков ответов на эти вопросы.
Раскопки оказались и впрямь удачными: Брум обнаружил интереснейшие останки вымерших сумчатых, а также собрал большую коллекцию пресмыкающихся. Двенадцать опубликованных работ — таков итог его пребывания в Австралии. Не следует забывать, что все это он совмещал с интенсивной врачебной практикой.
Нет, что ни говори, а красоту австралийских гротов не сравнить с пещерами Стеркфонтейна, как бы велики они ни были! Что это за камеры, где уже несколько лет назад сколоты, раздроблены и сожжены в печах тонкие сталактиты, подлинное украшение подземелий! И все же, опускаясь к подножию холма, Брум радовался, что представился случай вернуться к пещерам.
«Как любопытно складывалась судьба, какие причудливые зигзаги выписывал жизненный путь», — думал Брум, направляясь вслед за Барлоу, к так называемой «чайной комнате» управления рудника, где должны были показать «нечто примечательное».
В Австралии Брум не задержался. В 1896 году он выехал в Южную Африку, где к этому времени открыли странные ископаемые рептилии, по облику напоминающие млекопитающих. «Вот где следует искать разгадку появления на Земле первых млекопитающих», — решил Брум. В январе 1897 года он был уже в Кейптауне. Однако организовать поиски ископаемых оказалось не так-то просто, так как не нашлось денег. Бруму не оставалось ничего другого, как снова заняться медицинской практикой.
Но не таков доктор Роберт Брум, чтобы смириться и отказаться от мечты. Заглянув как-то в район Кароо, известный обилием ископаемых костей, он перевелся туда на работу, чтобы в свободное от службы время заниматься изучением костеносных слоев. Заметив, что медицинская практика мешает серьезным занятиям палеонтологией, Брум без колебаний расстался с нею и занял место профессора геологии и зоологии колледжа Виктория в Стелленбохе. Семь лет продолжалась интенсивная работа, и около сотни статей, которые написал Брум об ископаемых Кароо, сделали его имя известным в кругах палеонтологов. Брум решил проблему происхождения млекопитающих. Он без колебаний присоединился к точке зрения Коупа о том, что предков их следует искать среди рептилий, напоминающих по облику млекопитающих.
К сожалению, те, от кого зависело продолжение работ, не проявили особого интереса к его открытиям. Из- за постоянных материальных затруднений он оставил профессорскую должность и вновь вернулся к лечению больных. Что касается собранных им коллекций, то поскольку правительство Южно-Африканской Республики не высказало желания сохранить их в местных музеях, Брум отправил их в Нью-Йорк в Музей естественной истории. Американцы в благодарность обещали, как только он пожелает, предоставить возможность выехать в Нью-Йорк для обработки этих коллекций.
Потом началась мировая война, и Брум, выехав в Англию, до 1916 года работал в лондонском госпитале. Вернувшись в Южную Африку, он снова в свободное от практики время продолжил изучение ископаемых рептилий. Открытие австралопитека впервые заставило его задуматься над проблемами происхождения человека. Брума всегда привлекали загадки возникновения нового в животном мире. Недаром он посвятил свою жизнь исследованию древнейших млекопитающих. Брум первый поддержал выводы Дарта и приложил немало усилий для их утверждения. Не имея возможности вести раскопки, он не давал покоя Дарту, вдохновляя «юного коллегу» продолжить исследования, и не переставал ругать его за недостаточную настойчивость в дискуссиях с противниками. Брум продолжал изучение черепа бэби даже тогда, когда большинство антропологов отступилось, решив, что в Таунгсе открыта заурядная антропоидная обезьяна.
Возможно, мечта заняться проблемой происхождения человека так и осталась бы для Брума несбыточной, тем более что за плечами был уже груз шестидесяти лет, однако неожиданно ему представился шанс попытать счастья и в этой области. Генерал Смутс, руководитель научной ассоциации, обратил внимание на скромного врача из провинции и был удивлен, что один из выдающихся специалистов-палеонтологов, заслуги которого в науке неоспоримы, не может посвятить себя научным исследованиям. Подумав, Смуте предложил Бруму занять пост куратора Трансваальского музея Претории, и в августе 1934 года Брум покинул Магасси. Ему исполнилось шестьдесят девять лет. За последние полтора года он собрал великолепную коллекцию ископаемых рептилий и обработал ее, выделив 23 новых рода и 44 новых вида животных. Свои выводы Брум изложил в шестнадцати статьях. И теперь, когда репутация с лихвой подтверждена, можно приступить к охоте за австролопитеками, причем обязательно за взрослыми, чтобы выбить почву из-под ног лондонских авторитетов!
Охота началась в старых, давно заброшенных известняковых карьерах, расположенных в 13 милях к западу от Претории в долине Геннопс Ривер. Сначала Брум выехал туда вместе с лидером южно-африканских палеонтологов Робертсом, которого давно волновала твердая каменистая брекчия, заполненная большим количеством черепов и костей каких-то мелких животных. В свое время здесь работал великий американский натуралист Герберт Ланг. Собранные образцы он отправил Вильяму Мэтью в Музей естественной истории Нью-Йорка, но тот отказался Дать определения, ссылаясь на отсутствие современных мелких млекопитающих Южной Африки, нужных для сравнения и точной диагностики ископаемых. Робертс скептически относился к определению разновидностей животных из брекчии, учитывая фрагментарность костей. Однако Брум за несколько недель работы на основании тщательного анализа найденных зубов ископаемых привел к выводу об открытии новых видов древних крыс и кротов, с помощью которых можно было более точно датировать геологические горизонты. Но самые волнующие находки последовали позже. Брум в один из визитов в долину Геннопс Ривер обнаружил кости саблезубого тигра и какую-то крупную челюсть, не уступающую по размерам челюсти взрослой гориллы. Вот тогда он впервые поверил в реальность надежд на открытие австралопитека. Ему казалось, что если челюсть действительно антропоидная, то она должна принадлежать взрослому австралопитеку. Можно представить, с каким волнением приступил Брум к освобождению ее от каменной матрицы. Однако ему не повезло — челюсть принадлежала гигантскому павиану.
