Письменные источники вызывают недоверие, так как их авторы, обращаясь к событиям былых времен, часто не имели о них ясного представления, более того, преследовали определенные цели, так, например, автор освещавшего ранний период истории ордена сочинения, появившегося в середине XIII века и известного как «Narratio de primordiis ordinis Theutonici». «Рассказ о начале Немецкого ордена» появился в период ожесточенной борьбы с иоаннитами. Его сведения настолько отфильтрованы, что в результате не осталось ничего, что говорило бы не в пользу Немецкого ордена.
Не менее проблематичен актовый материал, относящийся к раннему этапу истории ордена. Среди грамот имеются фальсификаты, которые на начальной стадии их изучения таковыми не читались. Но и подлинные грамоты не могут служить вполне достоверными источниками. Этому часто не придавали значения не только в связи с историей Немецкого ордена, но именно его история полнится особыми проблемами, в решении которых подлинные средневековые акты играют особую роль.
Например, когда к Папе обращался проситель из Святой Земли или из Пруссии, то проверить мотивацию данного запроса не всегда удавалось. А из этого следует, что грамотодатель, будь то Папа или кто иной, не мог вполне ручаться за ее содержание. Конечно, можно было бы связаться с просителем, написав ему, но процедура переписки тянулась месяцами. Поэтому, если Папа или иной грамотодатель имел основания выдать грамоту просителю, то должен был или доверять запросу, или подавлять свои сомнения.
Ведь грамота не только содержит решение выставившего ее лица, но и доносит то, что привело к этому решению, и поэтому положение дел должно быть представлено так, как о том докладывал проситель. И это не просто мнение постфактум — все это было хорошо известно всякому, кому требовалась грамота. Лицу, от которого ожидали получить грамоту, не следовало сообщать заведомую ложь, но лишь такую, которая не поддавалась разоблачению. Впрочем, не исключено, что издавший искомую грамоту старался исказить положение дел, которое могло запечатлеться в ней, так чтобы оно не подлежало проверке. Во всяком случае, очевидно, именно на то и рассчитывал Немецкий орден, составляя первые грамоты.
Примером тому — грамота короля Венгерского Эндре II от 211 года (см. с. 58–59). В этом документе решению короля предшествует краткий экскурс в историю Немецкого ордена. В грамоте говорится о рыцарях-крестоносцах (cruciferi) из немецкого госпиталя Девы Марии, который прежде находился в Иерусалиме, а ныне — в Акре. Таким образом, грамота подтверждает, что основанный в 1189/1190 году в Акре немецкий госпиталь, превращенный в 1198/1199 году в Немецкий орден, идентичен старому немецкому госпиталю Девы Марии в Иерусалиме, основанному в 1187 году. Кстати, в грамоте говорится о том, что возникший в 1189/1190 году в Акре новый госпиталь был продолжением старого и что Немецкий орден или его непосредственный предшественник основан не в конце XII века, а раньше — около 1143 года.
Одни современные историки признают сведения, содержащиеся в этой грамоте, достоверными, другие — нет и, пытаясь выяснить, каким образом этот рассказ попал в грамоту короля Венгерского, приходят к выводу: кто-то из рыцарей Немецкого ордена поведал ему эту историю, поскольку орден был заинтересован в том, чтобы его считали идентичным былому немецкому госпиталю в Иерусалиме.
Причину такой заинтересованности нетрудно понять, ибо немецкий госпиталь, разумеется, не исчез вместе с падением Иерусалима в 1187 году. Кое-кто из братьев пережил катастрофу, и владения братства за стенами святого города, и прежде всего в Германии, выстояли. Немецкому ордену хотелось чувствовать себя в этих владениях полноправным хозяином, и это ему удалось. Впрочем, самостоятельность давалась нелегко, ибо старый госпиталь (см. с. 25) подчинялся Ордену иоаннитов. Если бы Немецкий орден утверждал, что он — лишь продолжение старого госпиталя, то иоанниты, и так с подозрением относившиеся к новому сопернику, сразу же приняли бы его в штыки. Будь новый госпиталь просто продолжением старого, это пошло бы им на руку. Поэтому если Немецкий орден рассчитывал получить владения старого госпиталя, то должен был действовать осмотрительно. Исходя из этого, становится ясно, почему король Венгерский в вышеприведенной и в некоторых других грамотах отождествлял Немецкий орден со старым госпиталем: с одной стороны, иоанниты ни о чем не догадывались (согласно грамоте короля Иерусалимского дело обстояло иначе), с другой — Немецкий орден обретал некое документальное оправдание своим притязаниям на случай, если в будущем возникнут правовые затруднения при передаче владений старого иерусалимского госпиталя.
Имеются и другие свидетельства, равно требующие толкования, далеко не однозначного. Ситуация прояснилась только спустя несколько десятилетий — в 1229 году, когда император Фридрих II как король Иерусалимский пожаловал Немецкому ордену дом, которым, как говорится в грамоте, еще до утраты Святой Земли, владели тевтоны в Иерусалиме. Итак, Фридрих II пожаловал новому Немецкому ордену в Акре старый тевтонский госпиталь в Иерусалиме, тот самый, из которого, если верить королю венгерскомy, вышел Немецкий орден. То, чем орден занимался в 1143 году так осторожно и втайне ото всех, теперь стало явным, неужели он уже не опасался притязаний иоаннитов? А следовало бы, и иоанниты не заставили себя ждать. Не успел император пожаловать старый госпиталь Немецкому ордену, как иоанниты предъявили на него свои права, обратившись к Папе. Они ссылались на буллу 1143 года (см. с. 25), согласно которой иерусалимский госпиталь входил в Орден иоаннитов, и требовали права надзора за Немецким орденом. Последний мог теперь не обращать внимания на эту угрозу, ибо политическая ситуация за последние годы изменилась, да и сам он стал другим.
Братство, ставшее в 1199 году духовно-рыцарским орденом, судя по всему, жило в последующие годы весьма скромно, понемногу разрастаясь территориально и численно. Причина этого: своим состоянием новый орден был обязан борьбе за престол, разгоревшейся после смерти Генриха VI, и неокрепшей династии Штауфенов.
Период слабой королевской власти завершился в 1212–1215 годах, когда Фридриху II удалось одолеть своих соперников. С этого момента, когда речь идет о Немецком ордене, встает только проблема письменных источников, но и реальных событий. Несомненно, именно тогда, спустя годы застоя, начался подлинный подъем Немецкого ордена, расширившего свои владения и возросшего численно, не в последнюю очередь благодаря правлению династии Штауфенов. Как и в первые годы существования нового ордена, Штауфены попытались поставить рыцарское братство на службу своей многогранной политике в Средиземноморье. Но не только это было на руку Немецкому ордену. Он воспользовался и тем, что его верховный магистр Герман фон Зальца (1210–1239 гг.) числился другом императора Фридриха II и одним из его лучших советников, но при этом встречал благосклонный прием и при Папской курии. Он нередко мирил Папу Григория IX с императором, причем во благо своему ордену.
При Германе фон Зальца завершается период становления Немецкого ордена. Новый духовно-рыцарский орден отныне возымел надежду справиться с иоаннитами, и это ему действительно удалось, как удалось одолеть и своих былых соперников — тамплиеров, у которых он заимствовал изрядную часть своего устава.
Однако причиной распрей Немецкого ордена и его давнего соперника стало то, что он заимствовал не только устав, но и облачение тамплиеров — белый плащ с черным крестом. Разумеется, тамплиеры ополчились против этого: ведь если в сражении одного рыцаря не отличить от другого, то всякий может покуситься на чужую славу и успех и предъявить права на львиную долю чужой добычи. Но тамплиеры не смогли переубедить рыцарей Немецкого ордена, и его священники по сей день носят белые плащи с черными крестами.
Упрочение ордена послужило и закреплению за ним его названия. Каково было самоназвание Немецкого ордена на раннем этапе его истории, установить невозможно. Ясно одно: ни в те времена, ни позже он не назывался так, как принято в современной историографии, — Немецкий орден, или по-латыни: ordo equestris, ordo militaris Theutonicorum или вроде того. Он никогда не был Немецким орденом, и его не следовало бы называть так потому, что Немецкий рыцарский орден появился позднее: на закате эпохи Наполеона Немецкий орден был вновь основан, вернее, реорганизован в Австрии и стал именоваться Немецким рыцарским орденом. Это название правомерно для периода с 1835 года и до конца Первой мировой войны.
