— Ну, так куда нам идти?

— Туда, — коротко произносит эсхиллка, указыва направо.

Кром прослеживает движение ее руки и следует в том направлении. Возвращается к ней, хватает за локоть и тянет за собой. Фьяцла тихо шипит, когда рука иллиора с силой сжимает предплечье. В это мгновение единственной ее мыслью было, что на коже останутся синяки.

После долгого блуждания по лабиринтам темных переходов, маг не удосужился прихватить с собой факел, они выходят в тускло освещенный коридор подземелья.

До того, как дверь затворяется, скрыв за собой темные недра застенья, иллиор оборачивается, чтобы запомнить ее местоположение. Фьяцла же на это внимания не обращает, уже порывается идти дальше, но приходится остановиться.

— Не трудись, все равно потом не найдешь, — отрешенным голосом, хорошо скрывая раздражение, бормочет эсхиллка, осматривая коридор. — В любом случае, где- нибудь найдется еще один.

Маг на это пожимает плечами и тянет, смирившуюся с таким положением вещей, Фьяцлу в сторону развилки, которая виднеется в самом конце. Как только они доходят до расширяющейся части коридора, и эсхиллка оказывается на свободе, она с облегчением вздыхает и потирает руку, на которой тут же начинает темнеть новоприобретенный синяк.

Отвлекшись на созерцание пострадавшей конечности, девушка не сразу улавливает колебания магического фона, а когда все-таки замечает, маг уже оборачивается к ней и произносит, указывая на коридор слева:

— Нам туда, в самый конец.

Эсхиллка обреченно закатывает глаза к потолку, пожимает плечами, но позволяет ему снова вцепиться в руку мертвой хваткой.

— А нельзя было позаботиться об освещении, — шипит она от боли, когда в темноте запинается за приподнятый порог арки.

Со стороны Крома ничего на это не слышно, Фьяцла даже решает обидиться, но эту мысль прерывает внезапная остановка. Впереди слышится раздосадованное шипение на иллиорском, а следом маг во весь голос произносит:

— Ахрон все-таки приказал заложить вход в эту часть подземелья, — он скрипит зубами, сжимает руку Фьяцлы, которая готова хоть на стену лезть, только подальше от такого проявления раздражения, и говорит: — здесь я бессилен. Только если ты как-нибудь воздействуешь на камень.

Он отпускает ее руку.

Фьяцла, потирая теперь уже запястье, отходит на несколько шагов, принимает основной облик, подходит ближе к стене и тихо бормочет:

— Почему всегда как нужна грубая сила, так сращу Фьяцла?..

Она наносит по камням удар со всей возможной силой. Те глухо ухнув под ее кулаком, начинают трескаться и осыпаться на пол.

Пока Кром с Мелиасом и Норн обсуждают новоприбывшего, пока тот пытается зажать новообретенную дочь в крепких ребродробительных отеческих обьятьях, над Тьяцлой с громким хлопком возникает истлевший лоскут материи, который приземляется прямиком на макушку девушки. Та оставляет попытки отбиться от квохчащего что-то восторженно-радостное вампира и замирает.

Все замолкают и смотрят на нее. Ахрон с трудом переводит дух, когда узнает старую тряпку в руках эсхиллки. Он собственнолично приказывал заложить ту часть подземелья, так почему же доказательство того, что там хранится, сейчас перед ним? Полукровка вскакивает со скамьи, чтобы броситься к Тьяцле и отобрать тряпицу. Но ему нужно как-то обойти мага, чтобы выбраться из-за стола.

Эсхиллка долго смотрит на лоскут, переводит растеряный взгляд на Ахрона. Выбирается, поднырнув под руки, из объятий вампира, подходит к столу и протягивает оторопевшему Темному послание. Иллиор вызватывает ветош и рассматривает близко поднеся к глазам. Так и есть — письмо. Слова тускло светятся, написанные магическим пером.

Он продирается сквозь неразборчивый почерк, явно писали в спешке, перечитывает несколько раз и все равно смысл послания из-за беспокойства доходит до него не сразу. А когда все же понимает о чем в нем написано, он спрашивает у эсхиллки:

— Кто это писал? — почерк Крома он знает отлично, тот аккуратный, разборчивай даже в спешке. Этот же корявый и будто виверна лапой писала.

— Фьяцла, она сейчас в Темном, — зачем-то поясняет Тьяцла, рассматривая подсунутый под нос дурнопахнущий лоскут.

— И что она там делает? — цедит сквозь зубы иллиор, зловеще сверкая глащами и понимая, что от него все это время скрывали очень важную деталь.

— За Атцлой приглядывает и… — эсхиллка вздыхает и продолжает признание: — нужно чтобы за ней самой кто-то присматривал. Я попросила об этом Крома.

— Зачем? — спрашивает Ахрон, впрочем, понимая, что задает глупый вопрос и ответ очевиден.

— Атцла или Арицла послали бы ее на мои поиски. И она нашла бы меня. А живая я им не нужна. Просто лишний баласт, от которого они уже давно хотели избавиться, но он понадобился для некоторых целей, — отвечав Тьяцла. — И чем больше мозг Фьяцлы забит посторонними мыслями, тем больше вероятность, что приказ она не получит.

Темный переваривает поступившую информацию, а ведь он что-то родобное и предполагал. Но вот вопрос, как она вообще это все смогла провернуть? Разделить двух главенствующих эсхиллок, сделать их уязвимыми, а в том, что армию эсхилл сейчас разгромить раз плюнуть, он более чем уверен, так еще и убийственной сестрице позаботиться. И еще один вопрос, зачем Кром с этой Фьяцлой потащились в ту часть подземелья?

— Какого черта твоя сестра потащила моего придворного мага в подземелье? — произносит Темный, настойчиво тыкая пальцем в обрывок рубахи.

Тьяцла вырывает из его рук тряпку, становится рядом с иллиором и указывая в некоторые строки поясняет:

— Бабулю кто-то выпустил из клетки, она не указывает кто, хочет сама потом разобраться с этим. Так, Фьяцла дезориентировала ее проверенным методом. Молодец, нечего сказать. А в подземелье ее сам маг потащил, у него появилась идея с кандалами из черного камня. Нда, а там оказалось такое… Ты совсем дурной, что хранишь у себя это? — спрашивает она, отшатываясь от Ахрона подальше. — Я в Темный теперь ни ногой! И не пытайтесь уговаривать, никакие нити-связи не заставят согласиться! Не хочу, чтобы меня в один прекрасный день схарчили.

Ахрон раздраженно передергивает плечами. Кто тех двоих вообще надоумил все предпринимать? Сидели бы в его комнатах и сидели, никто бы не проник туда, но им видите ли захотелось самодеятельности. Не могли сложа ручки подольше подождать, когда он вернется. А еще эта тут мешается, слишком много проблем из- за нее.

— А тебя никто и не заставляет в Темном жить. Можешь катиться на все четыре стороны, — шипит в лицо эсхиллке полукровка, несмотря на то, что для этого маневра приходится нагнуться.

— Посмотрим, как ты будешь скулить, когда начнешь загинаться, — не остается в долгу Тьяцла.

Эти слова доводят Ахрона до пограничного состояния, которое требуется для перехода в образ животного. Крайняя ярость заполняет сознание, перед глазами все начинает плыть.

Выводит его из транса громкий голос Мелиаса:

— Так, друг мой Ирион, пожалуй, нам стоит оставить их одних, чтобы они могли обговорить и решить все проблемы.

Темный смаргивает и смотрит в сторону выхода, где уже стоит маг, одной рукой обнимая за талию Норн, а другой похлопывая по плечу растерянного вампира. Тот отмахивается от него и с беспокойством смотрит на Ахрона с Тьяцлой.

Девушка поворачивается к новообретенному папочке и ровным успокаивающим тоном произносит:

— Можете идти. Не беспокойтесь, он не посмеет ничего мне сделать. У него теперь есть ряд ограничений и очень жесткие рамки поведения, — она усмехается.

— У тебя, между прочим, тоже, — цедит сквозь зубы иллиор, выпрямляясь и смотря сверху вниз на эсхиллку.

— И именно это меня огорчает, — вздыхает Тьяцла, отворачиваясь от двери, переводит взгляд на Темного и пожимает плечами: — тебя в моих планах изначально не было. И я не хотела приближаться к тем, кто меня знает менее чем на полмира, а теперь мне придется возвращаться и спасать эту дурынду вместе с твоим магом. Я ведь не могу ее оставить на произвол судьбы.