— Нас трое в ней! — вспылила девица. — Избавившись от Крома, избавишься и от нас. Щит хоть и на мне привязан, но поддерживает-то его твой друг.

— И когда вы успели сговориться? — ледяным тоном спрашивает он.

— Когда моя бабуля решила устроить его судьбу, с последующими пышными похоронами. Собиралась заставить его жениться на Фьяцле любым способом, в том числе и излюбленным, опробованным на тебе. Его отец тоже любил пораскинуть картишки. — С издевкой в голосе произносит эсхиллка и замолкает.

— Что им нужно? — спрашивает наобум.

— Не знаю. Думаю, по этому вопросу тебя смогут просветить только Фьяцла с Амуцлой, но не я. Хоть и слушала каждый их разговор, но они никогда не упоминали из-за чего все начали. В конце концов, зачем мне что-то знать. Они хотели избавиться и от меня тоже, перед тем разрушив мои планы.

— А зачем древний эсхилльский ритуал?

— Так у меня появилось время сбежать подальше и посадить бабулю под замок. Теперь нужно еще и матушку надежно запереть.

— Может сдашь ее вампирам? Чем не решение проблемы? — как бы невзначай вносит предложение иллиор.

— Обратно папеньке. Вот это будет подарочек. — На лице девушки расплывается предвкушающая улыбка.

Ахрон с нескрываемым любопытством разглядывает ее. Вот теперь интересно, дай ей волю, что она сделает со своими родственницами и как ее действия повлияют на других? Стоит натравить эсхиллку на своих же. А он побудет сторонним наблюдателем.

— Так и быть, Крома я не трону. А вот со своими сама разбирайся…

— Что?! — восклицает Тьяцла, подпрыгивая так, что чуть не валится с телеги.

— Всю кашу заварили твои, так тебе ее и расхлебывать, — не моргнув глазом, переводит стрелки иллиор. При этом продолжая наблюдать за девицей, которая поудобнее устраивается и смотрит на него как на душевнобольного.

— Темный, — Ахрон морщится, не нравится, когда называют по фамилии. — Я все понимаю, но ты видел их, — Тьяцла очерчивает в воздухе очертания чего-то огромного. — И меня, — на этот раз она сводит указательный и большой палец вместе. — А теперь подумай, как я с ними справлюсь, если они чудом не узнали о том, что я их подслушиваю, собираюсь сбежать и специально подстроила, чтобы на свадьбе все было согласно эсхилльским древним традициям. И откуда мне было знать, что будут такие последствия. — И уязвленно добавила: — если бы не это, я развелась бы с тобой и вышла замуж за Крома. Уж он-то мне более приятен, чем твоя злобная морда.

Как только она заканчивает свой монолог, отворачивается от иллиора и перебирается на козлы рядом с Мелиасом.

Ахрон на это только пожимает плечами и посылает коня вперед.

— Вот и поговорили, — в замешательстве бормочет себе под нос.

Ахрон не сразу замечает, что они приближаются к небольшому лесному домику, из трубы которого вверх поднимаются клубы белого дыма.

— О, Норн уже на месте, — говорит Мелиас, почему-то смотря на Темного. — Иногда завидую ее способностям. Думаю, вы найдете общий язык. Она подучит тебя контролировать вторую сущность.

— Оборотень?.. — не подумав ляпает иллиор, с удивлением косясь на домик.

— Хуже того, обращенный. Пойдем, сам увидишь, — произносит человек, спрыгивая с козел. За ним следом телегу покидает эсхиллка.

Темный наблюдает за тем, как они заходят в домишко, а потом и сам спрыгивает с коня, привязывает его к нижней ветке ближайшего дерева, и идет ко входу.

Он только открывает дверь и переступает порог, а его тут же подхватывает белый вихрь, который вполне внятно вопит:

— Ой, Мел, у нас еще гости?! Где ты по среди леса откопал иллиора-полукровку?!

И еще миллион вопросов заданных в одной тональности и на одном дыхании.

Ахрон с удивлением смотрит на типичную иллиорку, слишком белую, какими им и положенно быть. Единственное, что его смущает — цвет глаз. У чистокровных представителей этого народа блекло-голубой цвет, у этой же он яркий, почти синий.

Он пытается что-то произнести, но иллиорка перебивает:

— Эх, хотела бы я быть полукровкой, а не обращенной, не было бы проблем с диетой. Не так ли, Мел? — она подхватывает Темного за руку и, с несвойственной ее сородичам, силой затягивает в глубь небольшой комнаты. И бормочет при этом: — нечего на пороге стоять, как не родному. В конце концов, Мел обучает твою жену контролю, так что вы автоматически вписываетесь в нашу небольшую буйную семейку.

Улыбаясь во все тридцать два она усаживает его за стол, а сама отходит к, натопленной не смотря на жару, печи и возится там. К этому моменту к столу, что-то обсуждая между собой, подходят Мелиас с Тьяцлой.

Девица плюхается на стул напротив Ахрона, буравит его тяжелым взглядом и зло выдает:

— Зачем ты вообще сюда приперся, а? Сидел бы в своем Темном, а я спокойно…

Договорить ей не дает оборотень. Водрузив в центр стола видавшую виды кастрюлю, она уперает руки в бока и строгим голосом начинает:

— Вообще-то, ничего бы спокойно ты не сделала. Связавшие себя древними нерушимыми узами уже никогда не смогут расторгнуть брак, а находиться порознь будет настоящей мукой для них. Поэтому я и сказала тогда, что давно не видела эсхилл повязавших себя с кем-то навеки. — Она пристально смотрит на Тьяцлу. — Думаю, ты даже не подозреваешь, что эти узы будут связывать вас даже после смерти.

Ахрон, пока вкрадчивым голос произносит это, наблюдает за эсхиллкой, которая, по мере поступления информации, медленно впадает в шоковое состояние, потом вскакивает со скамьи, зло смотрит на него и выбегает из дома, громко хлопнув дверью.

— Зря вы так… — произносит Ахрон, переводя взгляд от входа на иллиорку.

— Пусть подумает о том, как будет расхлебывать все, что натворила. Ей это будет полезно. Как я поняла, кроме этого, — она указывает на спиралевидные черные линии на левой руке Темного: — на ней висит еще много провинностей?

— Скорее на Атцле и Арицле, — отвечает полукровка.

Оборотень садится на скамью, задумчиво разглядывая свои руки.

— С этими уже давно необходимо что-то сделать. Совсем заигрались. — Вдруг она резко вскидывает взгляд на Ахрона и произносит: — кулон с тобой?

— Д-да, — неуверенно отвечает он.

— Никогда не снимай его и никому не передавай. Хоть в руках посторонних он действовать не будет, но все же не стоит рисковать таким сильным артефактом.

— О его существовании знают от силы десяток существ, а о свойствах… остался только я, — тихо произносит Мелиас, отрываясь от блокнота, в который записывает что-то важное.

Ахрон удивленно смотрит на древнего мага, который каким-то непостижимым образом дожил до нынешних времен, и его странную спутницу жизни, имени которой он еще не знает.

— А какие у него свойства? — задает он вопрос, но иллиока, прислушивающаяся к чему-то, вдруг прикладывает палец к губам и предостеригающе шепит. Ахрон замолкает.

Дверь натужно скрипит, заставляя его перевести взгляд на вход, туда же повернулись и Мелиас с оборотнем.

В проеме показывается угрюмая Тьяцла.

— Норн, только не говори, что этот позер мой отец, — лепечет она, указывая большим пальцем себе за спину.

— Ага, — отвечает та, смотря на вошедшего следом за эсхиллкой высокого мужчину в черном длинном плаще.

Ахрону хочется в экстренном порядке побиться головой о стену от открывшегося зрелища. Отец Тьяцлы, на которого она, слава всем богам, не была похожа ни единой черточкой, очень высок, неестественно бледен даже для вампира, — так напомазался белилами, что больше смахивает на свежего упыря, — в нелепой одежде, как будто сбежал с бала-маскарада, и с выражением безграничного идиотического счастья на лице, естественно несвойственного кровососам.

Высоченный дядька повисает на плечах Тьяцлы с воплями: "Доча, наконец-то я тебя нашел!"

Ахрон отворачивается от разыгравшейся комедии к Мелиасу, который посмеивается, наблюдая за воссоединением семьи.

— Ирион Лангарский?.. — спрашивает он у мага, когда тот поворачивается к нему.