После этого вся толпа Нарут рванула к дому — делиться радостью с Сакурой. Суровый медик не дала себя затискать до смерти, пригрозив больно-больно развеять всех клонов, если сейчас же ей не объяснят, какого биджу происходит. К сожалению, пятьдесят семь уцелевших копий Узумаки не вняли предупреждению и были развеяны. А оригинал в пылу всё-таки крепко получил.

Но всё равно остался счастлив.

— Что это сейчас было?!! — потребовала объяснений Сакура.

— Спасение Конохи от чересчур счастливого джинчурики, — предельно серьезно сообщил Саске. И тут же расплылся в улыбке: — Но кое в чем я с ним согласен.

И ребра Сакуры подверглись повторному испытанию.

— Обнимашки! — крикнул Узумаки боевой клич и обнял обоих поверх. — Мимимимими!

— Ми-ми, — согласился Саске, ужом проворачиваясь под руками и обнимая его в ответ. — Спасибо, — вышло шепотом в самое ухо. — За всё… Спасибо.

Наруто пробило горячими мурашками. Он разулыбался абсолютно счастливо, сжимая в руках двух самых дорогих ему людей. Тут. В порядке. Такие живые, тёплые. Счастливые. Если кто-то или что-то попробует им навредить. Как-то обидеть, стереть эту улыбку с лица…

Наруто постарался не додумывать эту мысль — печать на животе предупреждающе потеплела.

— Что на вас нашло на обоих? — пробормотала Сакура, прижимаясь к таким теплым и надежным парням.

— Ничего. Это просто… — Саске попытался подобрать слова, потом махнул рукой на это безнадежное занятие и просто обнял сокомандников покрепче.

Подумать только, а он пытался от этого отказаться. Сам, добровольно. Хорошо, что Наруто такой упрямый. Здорово, что Сакура была так верна своей любви.

Какой же он все-таки, оказывается, везунчик.

====== Дурной пример заразителен ======

Наруто проснулся посреди ночи от боли в груди, тяжело дыша сквозь сжатые зубы. Ему снился кошмар. Кошмары в его жизни не были редкой штукой, но чаще всего ему снилась какая-то ерунда. Медики со шприцами. Последняя тарелка рамена в мире, которую с аппетитом ест Акамару. Проснуться с ослиными ушами… И прочие глупости, которых он позволял себе бояться.

В настоящих кошмарах он всегда вставал и боролся. Какой бы безнадёжной не казалась ситуация, он переламывал её усилием воли, сметал страх погони, сражался. И в конце концов побеждал. Это ведь его сон, как может быть иначе?..

Но сегодня ему приснился Саске. Потрёпанный боем, с кровью на щеке. С совершенно безумным, пустым взглядом и улыбкой, больше напоминающей оскал. Всего лишь одна картинка, даже без движения, но становилось реально жутко.

Не от того, что Саске стал страшным, чужим и безумным.

А от мысли, что же с ним надо было сделать, чтобы добиться такого.

Что же ему пришлось перенести.

Чутко вскинулась на ритм изменившегося дыхания Сакура. Блеснул заалевшими глазами Саске. И он же первым понял, в чём дело. Видимо, в отличие от куноичи, кошмары были для него частыми гостями. Учиха не стал ничего говорить, просто сгрёб Наруто в охапку и прижал к себе как можно крепче, делясь дыханием, стуком сердца, теплом тела. Сколько раз ему хотелось, чтобы кто-то даже не закрыл собой от кошмара — хотя бы подтвердил, что реальность здесь. В темноте, с надсадным дыханием и бешеным стуком сердца, а не под чёрным небом и багровой луной, где любимый брат оборачивается безжалостным убийцей. Да… Поначалу он почти не мог спать. Потом привык.

А потом кошмары перестали ему сниться, видимо, решив, что с этого истрёпанного сознания уже ничего не возьмешь.

Впрочем, лакуна была недолгой — вскоре ему стал сниться Наруто…

Узумаки длинно, рвано выдохнул, судорожно обнимая Саске. Тёплый, сочувствующий. Живой. Сберёг, удержал, не позволил. Такого не случится. Точно-точно. Его Саске не станет таким. Он не позволит.

Сакура осторожно придвинулась, положила руку на плечо.

— Кошмар? — тихо спросила она.

Наруто кивнул, не в силах надышаться таким родным, тёплым и близким Учихой.

— Ага, просто кошмар, — наконец, произнёс он, с трудом разжимая руки. — Извините, что разбудил.

— Расскажешь? — негромко предложил Саске. — Говорят, тогда точно не сбудется.

— Хорошо, что ты проснулся, — добавила Сакура, обнимая его со спины.

— Да не, просто ерунда, спите, — попытался отмазаться Наруто.

— Счас. От простой ерунды у тебя бы сердце так не колотилось, — ладошка Сакуры плотнее прижалась к груди.

— Наруто. Помнишь, мы договаривались быть честными?

— Эх… — вздохнул он. Ему правда не хотелось беспокоить сокомандников глупым сном. — Мне снился ты, Саске.

Наруто замолчал, раздумывая, как бы поточнее это описать.

— И что я натворил? — слишком ровный голос, чтобы действительно отражать спокойствие.

— Ты? Ничего страшного вроде. А вот что с тобой сотворили… — ещё раз вздохнул Наруто. — Ты был чужим. Безумным. Кровожадным. Одиноким, запутавшимся, совершенно потерянным и отчаявшимся.

Саске под руками застыл, закаменел. Стиснул Узумаки до синяков. А потом его начала колотить дрожь — сначала мелкая, постепенно переходящая в настоящую трясучку. Слишком ярко он мог представить то, о чем говорил Наруто. Слишком отчетливо это было видно в конце того пути, которым он хотел идти.

— Так, мальчики, — Сакура прекрасно поняла, что просто слова тут не помогут, зажгла свет. — Вставайте и дуйте умываться. А я пока чай заварю.

— Хай, Сакура-чан! — серьёзно кивнул Наруто, чуть поглаживая Саске по голове.

Он с трудом выбрался из объятий и поплёлся в ванную, чтобы смыть остатки кошмара.

Чтобы проснуться.

На кухне его уже ждали дымящиеся чашки, тарелка с печеньем и Саске — с мокрыми кончиками волос и будто бы осунувшийся. Попытку сесть на стул Учиха решительно пресёк, затянув Наруто на колени.

— Так спокойнее, — извиняясь улыбнулся он Сакуре.

Девушка как-то очень по-взрослому вздохнула и пересела сама, очень уютно притулившись им под бок.

— Пейте чай, остынет.

Наруто благодарно кивнул, одной рукой приобнял Саске, другой взял в руки чашку. И действительно, тёплый ароматный отвар приятно грел желудок, напоминал, что реальность — она тут, в бликах света на волосах Сакуры — такого необычного, свежего цвета. Реальность в объятьях Саске, в его лёгкой дрожи страха… в его способности бояться.

Страх — это хорошо. Кто боится, тому есть что терять.

Реальность тут, в запахе чистоты и уюта, которым пропитан их дом. Которым пропитан он сам. Молчание больше не казалось тревожным или тягостным, оно стало будто этот чай — тёплым и спокойным. Саске тихо выдохнул, чуть расслабляясь, отпил из своей чашки. Прикрыл глаза. Говорить не хотелось, но он сам упомянул о честности:

— Такое могло бы случиться. До того, как я понял, от чего всё время отказывался.

— Отказывался… А… Но теперь это… Дороже? — с трудом проговорил Наруто.

Саске помолчал. Дороже? Уж точно дороже его одиночества, ненависти и алых теней шарингана на краю взгляда. Дороже… Мести?

— Да, — слово упало тяжело, как многотонная плита.

Если месть Итачи поставит под угрозу все то, что он обрёл… Нет, не откажется. Но уж точно повременит.

И всеми силами постарается не вмешивать в это Наруто и Сакуру.

Узумаки отставил чашку, встал, пересел на колени верхом и прижался к Саске изо всех сил, разве что чакру не задействовал. С ним… Не с ним… Далеко, близко — неважно. Пусть только будет живым. Пусть только будет счастливым.

— Рут… — только и смог сдавленно выдохнуть Учиха, тоже сжимая его до хруста ребер. — Ты же… Вы же не уйдете? Не бросите?

— Размечтался, засранец. Тебе от нас сбежать не удалось. И не надейся, что тебе удастся довести нас, чтобы мы сами тебя бросили.

— Спасибо, — Саске зарылся лицом в волосы. — Наруто, Сакура… спасибо.

*

— Са-а-аске, — заныл Наруто как-то днём. — Чо на тебя так все пялятся? Я ж ревную! У-у-у-у, скотины глазастые, ещё бы облизались!

— А? — Учиха не сразу понял, о чем это джинчурики. — Ну, в морду дай, дел-то…