Ши улыбнулась с нежностью существа, видящего не тело, а душу.
— Я то, что видят доблестные воины перед смертью, — шинигами не удержалась, протянула руку, чтобы хоть чуточку ближе быть к этому прекрасному. К этому теплому, так сильно и в то же время спокойно теплому, что тепла его сердца хватило бы на большую семью.
А Кисаме вдруг поймал эти тонкие пальцы своей ладонью — широкой, мозолистой от рукояти меча и такой бесконечно надежной, крепкой. Поймал и почти обнял, бережно, словно опасаясь помять крылья незримой бабочки.
— Тогда большей награды за верность и не может быть, — тихо сказал он, глядя Ши прямо в глаза.
Та шагнула ещё ближе, прижимая ладонь к груди. Теплую, живую, любящую… Любящую её.
Итачи опомнился из-за того, что Орочимару в его руках начала бить крупная дрожь. Кабуто вообще обмяк, теряя сознание из-за слишком сильного нервного напряжения. Ладно Ши, но Кисаме фонил так, что становилось совершенно непонятно, где что пряталось!
Зецу под шумок попытался убежать, но его поймал Ку, мстя за отобранный пирожок. Сакура и Саске, как самые трезвомыслящие сейчас, окончательно упаковали то ли пленника, то ли ценного подопытного. Благо особыми запечатывающими свитками Джирайя их обеспечил в избытке. А Наруто одобрительно смотрел на сестрёнку. Ему вообще было обидно, что никто не любит его чудесную Ши так, как он, а тут такой… Хороший мужик нарисовался.
— Поправь меня, если я ошибаюсь, — негромко начал Итачи, успокаивающе поглаживая Орочимару по спине. — Это та самая шинигами, которая оставила Кабуто метку на щеке?
— Ага, — отозвался Змей, пытаясь совладать с дрожью.
— И Кисаме сейчас с ней обнимается, начхав на все последствия?
— Ага. Ну, не обнимается… Пока. Мне отойти, чтобы ты смог напарнику мозг на место вернуть?
Итачи коротко качнул головой, прижимая Орочимару к себе ещё ближе. Отпустить сейчас настолько живого, теплого, а ещё — испуганного и нуждающегося в защите Змея было просто невозможно.
— Ты мне лучше скажи, мы его потом откачаем?
— Это же шинигами, до смерти-то не убьет… Если он ей, конечно, живой нужен. А если не помрет — откачать всегда можно. Бррр…
— Откуда ты шинигами-то откопал? — поинтересовался Итачи, заботливо отводя Орочимару в сторону. Дей как раз пытался отпоить обморочного Кабуто водой из фляги, организовав Якуши подставку из своей взрывающейся глины. — И почему завязал на джинчурики? Могло ведь и сдетонировать.
— Смеешься, да? — поинтересовался Змей, пытаясь вернуться в более адекватное состояние и, возможно, слезть с Учихи. — Он сам всё призвал, стоило мне хоть ненадолго отвернуться. Только и успевали базу размораживать. З-зараза, холодно-то как!
— Мне пора идти, — мягко проговорила Ши, поднося руку Кисаме к губам. — Для живых мое присутствие не всегда благо.
Хошигаке вдруг дернул её на себя, поцеловал — коротко, но крепко. Даже не вздрогнул от пробравшего до костей холода.
— Возвращайся. Я буду ждать.
Шинигами бросила трепетный взгляд из-под ресниц и растворилась в воздухе. Все нормальные люди облегченно перевели дыхание.
— Нет, все-таки какая женщина… — мечтательно сообщил в пространство Хошигаке.
— Кисаме, у тебя часом Узумаки в родне не затесалось? — меланхолично поинтересовался Итачи.
— Хм? С чего бы?
— Обычно это они с шинигами мутят.
— Иди к биджу, — доброжелательно отозвался мечник. — Это… Просто словами не передать.
— Поздравляю, друг, ты влюбился, — хмыкнул Итачи, легонько похлопывая Кабуто по щекам. — Пойдёшь с нами?
Улыбку Кисаме можно было смело использовать вместо отопления в отдельно взятой промороженной пещере. Учихе даже на мгновение показалось, что он, несмотря на отсутствие всякой эмпатии, ощутил волнами расходящиеся от Хошигаке эмоции.
— Да. Ради встречи с ней — куда угодно.
Наруто хлопнул его по плечу.
— Это она сейчас ещё ничего, морозит не так сильно, — сообщил он. — Ничо, как-нибудь приспособимся. Правда у меня классная сестрёнка?
Кабуто пытался хотя бы немного отряхнуться от чужого глубокого, пронизывающего восхищения и вернуть обратно своё самоощущение.
— Кисаме… — простонал он. — Я-то думал, ты адекватный!.. Куда нам до тебя…
— А что такого? — не понял Хошигаке.
Дейдара вздохнул. Ему жгуче хотелось обняться с такой простой и понятной Самехадой. Или хотя бы с той розововолосой куноичи, которая, похоже, была здесь за голос разума.
— И правда, что такого-то, — вздохнул Кабуто, поднимаясь, опираясь на Дея.
Саске коротко хмыкнул:
— Странно, что больше всех удивляешься именно ты. Знал ведь, что у нас тут сплошной дурдом… Добро пожаловать в Отогакуре.
И не только Итачи — все почти услышали оставшееся несказанным «добро пожаловать домой».
Кабуто сразу скинул с себя недовольство от поломанных шаблонов и робко, но очень радостно улыбнулся, бросив взгляд на Итачи. Мол, видишь? Видишь, как все здорово? Учиха снова прикусил губу и зажмурился. На какую-то секунду показалось, что можно действительно ослепнуть — так ярко сиял Кабуто для него. Словно небольшое, но самое настоящее серебряное солнце. То самое, которое прогнало кошмары и багровую луну из его снов. Которое исподволь, незаметно осветило тропинку по краю той пропасти, куда Итачи был уже готов упасть.
Солнце, ради серебряных лучей которого удалось отрастить крылья.
И на свет которого можно было лететь, не опасаясь подвоха.
Итачи открыл глаза и так же робко улыбнулся в ответ.
Он наконец-то поверил, что и для него всё может быть хорошо.
